Макс Пембертон - Морские волки Страница 20

– Как это так? – с досадой проговорил Мессенджер.

– Я знаю это! Ее имя – графиня Ивена, и я знал тех, кто убил ее мужа в Новой Мексике!

Принц, несмотря на усталость, засмеялся.

– Кеннер, – сказал он, – вы родились поэтом, у вас есть воображение. Когда вы теперь заговорили об этом, мне припомнилась ваша болтовня о том, что мы ее еще раз встретим!

– Это я знаю, мы снова встретились, и один из нас погибнет!

– Прекрасный рассказ, – перебил его Принц, – но пожалейте свои нервы! Разве мы не решили, что вы отправитесь в Ферроль, как только стемнеет и эти разбойники вас пропустят?

– Это верно, но мне придется вернуться!

– Ну, что ж такого? Когда же появится женщина? Кроме того, вы все это выдумали! Ведь не можете вы говорить серьезно, что особа, которую мы видели сегодня вечером, та самая, которая ела устрицы в саду в Монако три месяца назад?

– Ну, вы – мастер убеждать хоть кого! Очень может быть, что рассказ Фишера навел меня на эти размышления, и мне не по себе!

– Да кому же из нас хорошо? – спросил Принц. – Лучше подумать, что нам делать. По моему мнению, вы, имея деньги, можете доехать до Ферроля за два дня; там вы найдете американского консула. Не забудьте, что вы желаете осмотреть провинции басков с моря и подыскиваете яхту для этой цели. Чем меньше судно вы купите, тем лучше для нас. Затем мы отправимся в Лиссабон под видом туристов, а потом отправим вас обратно в Лондон купить пароход. Как бы ни старались теперь схватить нас, там не будут ожидать нашего возвращения. Кроме того, мы будем переодеты!

– А что, если нас схватят, прежде чем я вернусь сюда?

– Я не предвижу ничего подобного! В Европе, конечно, только и говорят, что про это нападение. Вы можете быть вполне уверены, что нас ищут в каждом большом городе, всем сыщикам есть работа! Правда, у нас была небольшая драка с береговыми людьми здесь, но не думаю, чтобы кто-нибудь из властей видел нас. А если так будет продолжаться, мы спасены. Вероятно, думают, что мы бежали на яхте в Южную Америку. Ни один сыщик не предвидел крушения «Семирамиды». Они, может быть, обыскали испанский берег. Может быть, вчерашний броненосец этим и был занят!

– Ну, – сказал Кеннер, – и я бы так рассуждал, если бы не эта женщина, которая не выходит из моей головы. Впрочем, все-таки завтра вечером я уезжаю! Ну, а что Берк?

– Через три дня он поправится! Давайте посмотрим его!

Оба собеседника пошли к тому месту, где лежал шкипер, и нашли его все еще в лихорадке, но не в таком жару.

Когда совсем рассвело, они не могли бороться с усталостью и, устроив себе, как могли, постели на твердой скале, сразу заснули крепким сном.

На следующую ночь, как только стемнело, они высадили Кеннера в нескольких милях от берега. С деньгами в кармане и револьвером он отправился по дороге в Ферроль, унося с собой все надежды четверых, оставшихся охранять сокровища.

XVIII

Второе крушение

Неделю спустя после отъезда Кеннера из гавани положение оставшихся на берегу представляло печальное зрелище. Запас пищи иссяк, осталось лишь немного сухарей, картофеля и вина, взятых с яхты и с лодки испанцев. Больше всего беглецы страдали оттого, что приходилось постоянно быть настороже. С самого начала Мессенджер запретил что-либо предпринимать без его ведома и для большей безопасности погрузил свою лодку в озеро. Привал находился в нескольких сотнях ярдов от тропинки, которая вела через ущелье; это было удобное место в одном из разветвлений, ведущих в маленькую пещеру, где сверху свешивались сталактиты. В конце убежища был природный камин; беглецы отважились разводить в нем огонь – варили картофель и кипятили воду в ящике, где раньше хранилась амуниция; он сильно тек, но все-таки был пригоден. За это время они привыкли к такой жизни, и если бы у них не было недостатка в пище, то мало бы страдали от климата, где жара была невыносимая, а солнце приятно только при закате.

Берк, шкипер, за это время почти совсем поправился от ран, другие не отделались бы так легко, но его выносливая натура помогла ему, и хотя лицо его было завязано и, по-видимому, сильно поранено, он держался молодцом.

Мы упомянули, что беглецы спрятались в пещере, но это не значит, что они не следили за тем, что происходит в заливе. Каждое утро после завтрака и вечером перед закатом солнца Мессенджер и Фишер уходили из пещеры и, пробиваясь однажды по чрезвычайно узкой тропинке, нашли пропасть в 50 футов и довольно легко пробрались к естественному окну в утесе. Под ним находился залив, виднелись отдаленные горы Астурии со всеми холмами, лесом и долиной, покрытой деревьями. Большую часть дня на заливе не было видно ни одного судна, но часто, ближе к закату, на горизонте появлялись рыбачьи лодки, а некоторые бросали якорь около мели. Ни один человек не показывался на берегу, и наши беглецы жили в полном уединении, которое увеличивало их страх.

На четвертый вечер и на пятый после отъезда Кеннера подул сильный северо-западный ветер, принося беловатые волны в залив, воздух был приятный и свежий у окна, где они наблюдали. Мессенджер и Фишер долго сидели там и немало удивились тому, что увидели на берегу: поднялся сильный вихрь с завываниями ветра.

В обе эти ночи, как только становилось темно, появлялся яркий свет, вероятно, с лодок и, сильно светя, служил как бы сигналом в течение нескольких часов. Во вторую ночь, однако, когда странный фонарь горел не более 10 минут, с берега раздался выстрел, и огонь исчез. Поздно ночью, когда луна выглянула из-за туч, осветив местность, Фишер указал на женщину, бывшую во главе всадников три дня тому назад; она снова ехала, и когда Мессенджер заметил ее, он вспомнил страх и опасения Кеннера.

– Хель, – сказал он, – когда вы на днях встретили девушку на холмах, действительно вам показалось, что вы видели ее раньше?

– Я уверен в этом, и она то же сказала! – возразил Фишер. – Это та самая девушка, которая была с женщиной, названной нами испанской колдуньей!

– Странно, очень странно! – проговорил Принц. – Я помню, что в нашей гостинице говорили, будто испанка топила суда и у нее был замок где-то на северном берегу Испании. Странно было бы предполагать, что говорили правду!

Фишер пожал плечами. После последнего своего посещения затонувшей яхты он выражал мало заинтересованности чем бы то ни было. Его дружеское отношение продолжалось и личность Мессенджера все еще оказывала на него влияние, но уже не такое сильное, как в прежнее время. Эта перемена не ускользнула от Мессенджера; он хотел улучшить отношения, привлечь его шуткой и ловкостью. Однако когда стало ясно, что юноша совсем не доверял ему, он сделался раздраженным и несдержанным.