Джеймс Купер - Пенитель моря Страница 20

— Я имел причины думать, что захвачу здесь одного человека, уже давно внушающего ужас всем лойяльным гражданам, — сказал с некоторым смущением Лудлов. — Я едва ли мог ошибиться, так как ясно слышал его голос. Между тем его здесь не оказалось.

— Благодарю за то значение, которое вы придаете моей особе.

Лудлов еще раз внимательно посмотрел на собеседника. В его взгляде читалось смутное подозрение, удивление и даже ревность.

— Я раньше не встречался с вами! — пробормотал он.

— Мудреного нет. Океан велик. Можно долго бороздить его, не рискуя встретиться.

— Вы были на службе королевы, хотя имеете несколько подозрительный вид?

— Не имел этого удовольствия. Я вообще не создан для рабства у какой бы то ни было женщины.

— Довольно смело сказано для слуха королевского офицера. Кто же вы тогда?

— Отщепенец общества, осужденный, авантюрист океана, Пенитель Моря.

— Этого не может быть! Тот имеет, говорят, свирепую наружность. Вы хотите обмануть меня?

— Если я не то, что говорю, то тогда я тот, чем кажусь.

— Вздор! Докажите мне ваши слова.

— Посмотрите на эту бригантину, — сказал незнакомец, подойдя к окну и жестом указывая в сторону бухты Коув. — Это то самое судно, которое так часто смеялось над всеми усилиями королевских крейсеров, старавшихся догнать его. Оно несет меня и мои сокровища туда, куда мне угодно, не считаясь с пристрастными законами, ускользая от розысков презренных наемников. Легкостью и быстротою своего хода оно оставляет за собою даже грозовое облако. Вот почему его справедливо назвали «Морской Волшебницей»! И «Волшебница» достойна любви, Лудлов! Поверьте мне, ни к одной женщине не чувствовал я такой привязанности, как к этому верному и красивому судну.

— Ни один моряк не произносил такого горячего панегирика в честь самого любимого своего судна!

— Конечно, вы не сделали бы этого по отношению к тяжелому кораблю королевы Анны. Ваша «Кокетка» не из самых красивых судов королевского флота. В ее названии звучит больше претензии, чем правды.

— Клянусь королевой! Этот дерзкий язык пристал более тому, кого ты корчишь из себя, чем такому молокососу, как ты! Легкий или тяжелый, мой корабль сумеет захватить твою бригантину и представить ее на суд.

— Клянусь «Морской Волшебницей»! Такой язык более приличен человеку, который волен располагать собою как ему угодно! — отвечал незнакомец, передразнивая голос Лудлова. — Вы сейчас удостоверитесь в моей личности. Есть некто, гордящийся своим могуществом и забывающий, что он не что иное, как игрушка в руках одного из моих людей, пленник, несмотря на его гордость и смелость.

Загорелые щеки Лудлова покраснели от бешенства, и он бросил на хрупкую фигуру контрабандиста такой взгляд, как-будто хотел кинуться на него. Не известно, чем бы окончилась эта сцена, если бы, к счастью, приход Алиды не положил ей конец.

На минуту водворилось неловкое молчание. Наконец, молодая девушка, преодолев смущение, произнесла, обращаясь к капитану Лудлову:

— Не знаю, следует ли мне выразить одобрение или порицание поступку капитана Лудлова, явившегося сюда в столь неурочный час. Надо узнать сначала, насколько были уважительны соображения, приведшие его сюда.

— В самом деле, необходимо дать ему объясниться, прежде чем изрекать приговор, — промолвил незнакомец, подавая стул молодой девушке, которая, впрочем, холодно отвергла его услуги.

Лудлов опять бросил на непрошенного советчика взгляд, который, казалось, грозил сжечь его. С трудом преодолевая охвативший его гнев, капитан сказал:

— Не буду скрывать, что я сделался жертвой коварства одного негодяя, того самого матроса, которого вы видели на палубе периаги. Обманутый его наружностью н речами, я оказал ему полное доверие, а в награду встретил лишь низкое предательство.

— Не понимаю, какое отношение имеет ко мне то обстоятельство, что какой-то бродяга обманул командира «Кокетки». Я не знаю не только его, но и эту личность, — Алида подчеркнула последнее слово. — Между нами не было других отношений, кроме тех, которые вы видите.

— Излишне говорить, — продолжал Лудлов, — что привело меня сюда. Покидая свой корабль, я имел неосторожность позволить ему ехать вместе со мною. Когда же я захотел вернуться, он каким-то образом обезоружил матросов моей шлюпки и сделал меня пленником.

— Ну, для пленника вы достаточно свободны, — иронически сказал контрабандист.

— Что мне свобода, когда нельзя воспользоваться ею! Меня отделяет от моего судна море; мои люди связаны. Меня самого в первое время стерегли. Но хотя мне и было запрещено приближаться К некоторым местам, я мог ясно видеть, каких людей принимает у себя альдерман.

— И я, его племянница, хотите вы сказать?

— Не хочу говорить ничего такого, что оскорбило бы мое уважение к Алиде де-Барбри. Признаюсь, тяжелая мысль причиняла мне страдания, но теперь я вижу, что ошибся, и… раскаиваюсь в своей поспешности.

— Тогда нам не остается ничего другого, как снова, приняться за прерванное занятие, — проговорил контрабандист, спокойно садясь перед раскрытым тюком.

Алида и Лудлов смотрели друг на друга с немым изумлением,

— Чрезвычайно забавно показывать запрещенные товары в присутствии королевского офицера, — продолжал неугомонный незнакомец, — авось, последний найдет средство снискать милость своей царственной повелительницы. На чем мы остановились? Ах, да! На бархате и…

Резкий свист, раздавшийся в эту минуту в кустах, заставил контрабандиста умолкнуть. Бросив свои товары, он встал и, казалось, колебался. Через минуту послышался второй такой же свист.

— Слышу, слышу, мэтр Толи! — пробормотал контрабандист. — К чему торопиться! Прекрасная Алида, пришло, видно, время расстаться с вами. Должен ли я возвратиться на бригантину с этими товарами или могу здесь обменять их на золотую монету? Не решаетесь?.. Тогда я сделаю вот что: я оставлю их до завтра на вашем попечении. Рано утром за ними придут мои люди, которым вы и дадите окончательный ответ. Капитан Лудлов, мы расстанемся с вами друзьями, не правда ли? Или, быть-может, долг службы запрещает вам это?

— Если вы то, чем кажетесь мне, то вы существо загадочное. Если же все это не что иное, как мистификация, что я и подозреваю, то ваша роль, хотя а недостойная, сыграна вами мастерски.

— Не вы первый, не вы последний теряетесь в догадках, когда речь заходит о «Морской Волшебнице» и ее командире… Довольно, Том! Твой свисток не ускорит ведь времени… Друг или недруг, капитан Лудлов не нуждается в напоминании о том, что он все-таки мой пленник.