Сергей Жемайтис - Клипер «Орион» Страница 22

Все это время он прислушивался, стараясь услышать чей-либо голос. Стояла жуткая, пугающая тишина. «Ни одного. Бедный Фелимор», — подумал он и понял, что оглох. Он не слышал ни ветра, ни шума волн. Ударил рукой но воде и не услышал всплеска.

— Час от часу не легче, — сказал он, не слыша своего голоса, и стал трезво обдумывать свое положение. Самое большее, если он продержится на этой двери до рассвета, и то, если привяжется к ручке ремнем. Вода не больше пятнадцати градусов, она вытянет из него все тепло, лишит подвижности, закоченевшие руки перестанут слушаться…

«Лучше не думать об этом, а бороться. Надо найти что-либо посолидней: обломок шлюпки, пояс…» И он стал толкать дверь, с каждым рывком подвигаясь на несколько дюймов.

«Так, пожалуй, лучше, — подумал он. — Сила у меня еще есть. Что с моими ушами?» Он тряхнул головой и вдруг почувствовал, как из ушей вылилась «горячая» вода и он стал с трудом различать голоса моря. И как будто где-то далеко-далеко — крик тонущего. Николай Павлович, прислушиваясь к замирающему голосу, стал энергичней толкать свою дверь туда, откуда доносился крик.

— Да сюда же, сюда! Боже мой, куда вы плывете? — услышал он совсем ясный и как будто знакомый голос справа от себя и увидел силуэт человека, стоящего по пояс в воде.

— Ну что вы, что с вами? Плывите ко мне, я в лодке. Ну, пожалуйста…

«Фелимор! Славный Фелимор!» — пронеслось, как луч света, в сознании Никитина.

Фелимор стоял в притопленной спасательной шлюпке совсем рядом и протягивал руку. Он помог Никитину перебраться через борт.

Шлюпка еще зачерпнула воды, но осталась на плаву: по ее бортам были вделаны запаянные баки с воздухом. Поплавки надежно держали ее на поверхности.

Они сели друг против друга на банки и, взявшись за руки, долго молчали.

— Какой ужас! — первым заговорил Фелимор.

— Я плохо слышу, говорите громче.

— Наверное, мы налетели на мину? — прокричал Фелимор.

— Можно не так громко, ко мне возвращается слух. Неужели все погибли?

— Не знаю. Я слышал слабый крик, но скоро он стих. Я звал всех плыть ко мне. Я еще покричу.

Фелимор несколько минут кричал, но никто не отозвался.

— Видите? — спросил он со слезами в голосе.

— Может быть, кто-либо еще держится, но потерял временно слух, как я. Давайте проверим, нет ли пробоин в боте.

Они ощупали под водой борта и днище.

— Как будто нет, — сказал Фелимор.

— Давайте вычерпывать воду. Вот тут в рундуке вместе с аварийным запасом есть что-то вроде котелка и ковш.

Они стали вычерпывать воду и работали минут пять, потом услышали глухой шум машин. Фелимор, набрав полную грудь воздуха, хотел было позвать на помощь. Капитан-лейтенант вовремя остановил его и шепнул, чтобы он пригнулся.

Из темноты, надвигаясь на них, показалось темное возвышение, потом низко сидящий в воде корпус подводной лодки. Лодка прошла совсем близко, запахло нефтяной гарью. На мостике вырисовывались два силуэта. Послышалась неразборчивая немецкая речь.

Когда лодка скрылась и урчание дизелей стихло, Фелимор прошептал:

— Так, значит, нас потопила субмарина?

— По всей вероятности.

— Конечно. Убийцу всегда тянет на место преступления.

Они продолжали вычерпывать воду, стуча зубами от холода. Ее оставалось уже по щиколотку, когда Фелимор поставил черпак на банку и полез в кормовой рундук, шепча: «Какой я идиот!» Покопавшись там, он вытащил большую флягу.

— Виски, мистер Никитэн! Нет, у меня отшибло разум. Я же только вчера проверял на этой шлюпке неприкосновенный запас. — Он отвинтил пробку и протянул Никитину: — Глотните, капитан. Вот так, теперь я… Какой напиток! И везет же нам с вами!

Затем они разделись, вдвоем выжали одежду так, что потрескивали нитки. Одевшись, съели банку мясных консервов и выпили по глотку виски.

— Не думал, что буду ужинать здесь, что все так случится, — сказал Фелимор, зевая и лязгая зубами. — Мне так хотелось чаю с коньяком. Сейчас я бы не отказался от стакана воды. Как хочется пить! А вам?

— Очень.

— А ведь в шлюпке был анкерок с водой.

— Как еще она осталась цела.

— И мы с вами.

— Чудом. Мне так не хотелось спускаться в каюту.

— Представьте, а я прямо умирал от желания поесть, выпить крепчайшего чая с коньяком и растянуться на койке. Признаться, вспомнил Элен. Вы и она спасли меня. Ведь если бы я зашел в салон, то уже не выбрался бы из него. Бедная девочка, спит сейчас и ничего не знает. А через несколько дней вдруг сообщат ей, что я пропал без вести! Какой ужас! Она-то знает, что такое пропасть без вести на море!

Никитин стал, утешать лейтенанта, сказав, что через сутки — другие сюда придет помощь. У них есть продукты и, может быть, пойдет дождь — и у них будет вода. Даже без воды они продержатся неделю. Утешая лейтенанта, он не заметил, как тот уснул, сидя на днище и положив ему голову на ногу.

Никитин с трудом разбудил его:

— Спать нельзя! Простудитесь!

— Ничего, ничего…

— Да вставайте же! Застынете, умрете. Оставите свою Элен!

— Элен! Что? Да, да я совсем замерз. Боже, как холодно!

— Вставайте, двигайтесь! Вот возьмите весло, на счастье, его хорошо закрепили под банками, гребите им.

— Да, да… Что со мной? Ударьте меня по щеке… Я сплю стоя. Упаду за борт. Но нет! — он тряхнул головой… — Что это?

На юге небо озарилось малиновым светом. Прошло довольно продолжительное время, и докатился глухой раскатистый грохот.

Фелимор сказал:

— Еще одна жертва! Эта хищница опять кого-то потопила.

— Похоже, — ответил Никитин. — Взрыв милях в десяти от нас. Вот и появилась работа, которая помешает нам уснуть.

— Да, мы идем на помощь! Немедленно! — горячо воскликнул Фелимор, окончательно стряхнувший с себя сонливость. — Где это ваше весло? Если есть одно, то могли уцелеть все шесть. Были весла и на других шлюпках. Сейчас мы осветим море. Какой я идиот, сам положил в рундук ракетницу в брезентовом мешке и банку с патронами. Я думаю, мы не привлечем субмарину?

— Скорее всего, там подумают, что к погибающим подходит помощь, и уйдут под воду, если совсем не потеряли голову от необыкновенной удачи. Потопить два корабля, да еще ночью!

— Есть! Все на месте. Каким молодцом был Гарри Смит, все положил, как я ему приказал, да он и сам знал свое дело. Стреляю!

Хлопок выстрела, и высоко в небе загорелась ракета. Медленно опускаясь на парашютике, она ярко осветила место катастрофы.

Первое, что бросилось им в глаза и заставило быстрей забиться сердце, это человек на перевернутой шлюпке. Он лежал поперек киля, безжизненно свесив голову, руки его и ноги находились в воде. С каждым движением шлюпки на волне он то немного сползал головой вперед, то опять подавался назад. Совсем недалеко от шлюпки плавало весло. Фелимор подтянул его багром.