Дончо Папазов - С «Джу» через Тихий океан Страница 22

Никогда не забуду пережитую тогда радость от успеха. До того времени мы еще ни разу не подвергали себя подобным испытаниям. Мы оказались первыми, кто пересек Черное море на простой спасательной лодке под парусом. Уже тогда корабельная спасательная шлюпка продемонстрировала свои возможности, и мы в нее поверили. Но еще до экспедиции у нас сложилось свое мнение о спасательных лодках. Этому способствовали книги о потерпевших кораблекрушения и рассказы бывалых моряков. Не совершив путешестия, мы уже верили, что спасательная лодка – надежное средство. Оставалось внушить эту веру и другим. Но как бы серьезно мы ни говорили, ни писали, какие бы веские доводы ни приводили, людей мог убедить в нашей правоте только конкретный пример. И тогда мы решились на самое трудное: вдвоем переплыть на обычной лодке два самых больших океана. От берега до берега. Пройти 14 тысяч миль. Провести в общей сложности около полугода в спасательной лодке. Только после этого нам поверят, когда станем утверждать, что если ты волею судеб окажешься в шлюпке посреди океана, то это еще не конец, что именно только тогда и начинается борьба за спасение жизни, в которой потерпевшие кораблекрушение имеют все шансы победить. Даже если потребуется пройти огромные расстояния на утлом суденышке.

Разумеется, нас привлекало не только путешествие само по себе. Мы наметили для себя грандиозную программу работ, в которой проверка качеств спасательной лодки и ее оснащения сочеталась бы с исследованиями поведения человека, поставленного в крайне тяжелые, экстремальные условия, а также с изучением планктона и загрязненности океана.

Джу

День без приключений. Ветер резко стих, и снова дует обычный для этих широт юго-восточный пассат, который мне особенно нравится. При сильном ветре мы прошли 75 миль. Но важно другое: мачта не дрогнула, выдержала. На закате установили, что находимся на 105° западной долготы – входим в новый часовой пояс. Опять передвигаем стрелки часов на 1 час назад. До этого разница во времени составляла 6 часов по Гринвичу и 8 часов по сравнению с Болгарией. Теперь эта разница по Гринвичу увеличилась до 7 часов, а с Софией – до 9 часов.

Облачность и днем, и ночью. Днем облака непостоянны, летучи, на заходе солнца скапливаются на горизонте – плотные, интенсивного багрового цвета. А ночью они выкидывают разные номера. Временами на вахте я засыпаю, когда же внезапно проснусь, то первым делом смотрю на компас, потом – на небо. Вот облака спустились угрожающе низко и стали похожи на прижавшиеся друг к другу богатырские головы. Самое причудливое облако смахивает на профиль Ивана Грозного. Когда вот так часами подряд сидишь и перед глазами одна лишь тьма, взгляд невольно ищет что-то, на чем может остановиться. Если нет звезд и луны, то взор притягивают облака, их фантастические формы, дающие такой простор воображению.

Иногда, передавая мне дежурство и будучи в хорошем настроении, Дончо наказывает быть повнимательней, не прозевать проходящее мимо судно. Я воспринимаю это как капитанскую шутку. В последний раз я видела корабль в Тихом океане, когда нас провожали из Кальяо. Может быть, суда вовсе перестали плавать в этой части Великого океана? Во всяком случае, я не надеюсь увидеть судно, а тем более ждать от него помощи.

Сегодня хроника нашего дня бедна. Дончо отрегулировал паруса, и теперь можно иногда даже читать на вахте. Читаю «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников…» Ильи Эренбурга и восторгаюсь. Насколько этот писатель интереснее для меня в своих первых произведениях! Этот роман он написал совсем молодым. Книга, которую я держу в руках, имеет еще слова с буквой «ять».

Минут на двадцать завели мотор. Работает как часы. Двигатель и аккумулятор в полном порядке.

Когда я сидела у руля и глазела по сторонам, перед самым носом пронесся в воздухе летающий кальмар, брызнул на меня темно-коричневой жидкостью и бултыхнулся в воду за другим бортом лодки. Я даже вздрогнула. Эту темного цвета жидкость моллюск вырабатывает особым органом – «чернильным мешком» – как средство защиты при опасности. Но я-то ничего худого ему и не собиралась делать. Жидкость не имеет запаха и очень густая. Добываемая из нее краска, сепия, издавна использовалась человеком как естественный краситель.

Обычно в полнолуние я глаз не могу сомкнуть. Зато потом на вахте клюю носом. Что еще мучает меня по ночам, так это чувство голода. Жую сухарь или ядра грецких орехов – что под руку попадет.

У меня есть несколько способов борьбы со сном. И все они малоэффективны. Ем, курю, слушаю радио, пытаюсь составить целую речь на английском языке, делаю гимнастику (только руками, да и то каждой рукой по отдельности), верчу шеей, наклоняю голову вниз, чтобы кровь прилила, промываю глаза водой, считаю, пою. Но все кончается тем, что я засыпаю. А уж о том, чтобы думать о чем-либо умном и возвышенном, разумеется, и говорить нечего. Дончо заявил, что ночные дежурства – это способ постепенного разрушения человеческой личности.

Дончо

Южная широта 6°47 , западная долгота 102о15 . 9 апреля. Наша цель – держаться ближе к экватору. Надеюсь на слабый ветер и быстрое течение. Подхваченные такой благодатью, мы сможем идти до 128°, где повернем на юго-запад, к Маркизским островам. Между 115 и 125 градусами западной долготы – район, в котором господствуют ветры силой свыше 8 баллов по шкале Бофорта. На это указывают английские морские карты и советский Атлас Тихого океана. Думаю, лучшего атласа не было. В нем есть все, что нам необходимо, – течения, ветер, температура, облачность, дожди и т. д. Правда, данные усреднены – отклонения всегда неизбежны, – но ориентируют они с достаточной точностью. С вечера дует добрый ветер. За 24 часа пройдем 60 миль. Течение еще добавит миль 15.

На рассвете я вздрогнул от неожиданного удара спину. Оказалось, налетел кальмар. Маленький, размером 8–9 сантиметров. Он был еще живой. Разыграл передо мной целое представление. Быстро менял свою окраску – от цвета коньяка до пурпурного, затем стал заметно бледнеть. Я засмотрелся и совсем забыл, что его место в воде. Бросил кальмара за борт, и он тотчас взлетел. Счастье его – корифены куда-то исчезли. Не то моментально бы его слопали.

Через день-два появились летучие рыбы. За последнее время в лодку уже попадали три довольно крупные рыбины. Одна из них размером около 20 сантиметров. В Атлантике пробовали. Вкусно. Здесь мы их не едим.

Вокруг лодки все время вертятся корифены. Это самая веселая и проворная рыба. Непрерывно шныряют туда-сюда, а время от времени взлетают над водой на высоту до четырех-пяти метров. Падают в воду с громким плеском. Будто кто дал звонкую пощечину. И так всю ночь. Беспрерывно слышу звуки оплеух. Обычно корифены гоняются за кальмарами или же преследуют летучих рыб, среди которых рекордсменки летят на 100–150 метров. Над водой они поднимаются на 1–1,5 метра. Другие летят наподобие пущенного по водной глади камешка. Тактика у летучих рыб неважная, потому что приводняются они, как правило, прямо в пасть корифенам.