Русский Робинзон - Николай Сибиряков Страница 22

— Теперь уж поздно искать пути к Амуру, — добавил он со вздохом.

— Поздно, — подтвердил Лисицын.

— Стало быть, нужно устаиваться на зимовку, а там что Бог даст.

— Место здесь отличное, Василий; лесу, воды, дичи — всего много, а для скота мы еще успеем сено заготовить.

— Так с завтрашнего дня, благословись, и примемся строить себе теплую избу, а животине мшеный двор, чтобы в морозы не зазябла.

Когда стали держать совет, где выбрать место для зимовки, вышло разногласие: Василий хотел основаться возле бухты, а Лисицын предпочитал середину острова. — Зачем нам удаляться от берега? — недоумевал Василий. — Я не встретил ни одной живой души, не видал ни одного человеческого следа. По всему надо полагать, что здешнее место необитаемо.

— Видишь ли, друг мой, — убеждал товарища Лисицын, — нас только трое, а вернее сказать, двое, на Петрушу в случае опасности рассчитывать рано. Располагаясь здесь на долгую зиму, мы должны быть очень осторожны. Ты объехал только восточную часть озера, а кто поручится, что поблизости от прочих берегов не живут китайцы или другие инородцы? Построившись здесь, на виду, мы будем замечены и ограблены, если не убиты. Поселившись в глубине острова, мы будем закрыты со всех сторон дремучим лесом, и никто не сможет обнаружить наше жилище, разве только по особенному случаю.

— И то сказать: береженого Бог бережет, а место-то здесь очень привольное, — почесал затылок Василий. — Но коли вам больше нравится зимовать в лесу, сыщем повыгоднее место да и за работу.

Временные поселенцы избрали место для зимовки по правую сторону ручья, против среднего его выгиба, имея в виду, что здесь проще всего устроить плотину для пруда, если ручей, будучи мелок, промерзнет.

Постройки решили устроить из елового дерева, легчайшего для обработки. Василий настоял, чтобы выстроили две избы, соединенные сенями: одну — для Лисицына, другую — для него с Петрушей, потому что простолюдин решительно не хотел жить в одной избе с барином. На все возражения Лисицына, он хотя шутя, но упрямо отвечал:

— Что одну избу строить, что две, стоит только бревна не перепиливать, зато жить-то нам будет просторнее. Одна изба с сенями — словно человек об одном глазе, а две — то ли дело! После нас может домик-то кому и пригодится, так двойное спасибо скажет.

К дому должен был сзади примыкать скотный двор, весь крытый и мшеный, как обыкновенно строят в северных губерниях, и сарай для хранения вещей и съестных припасов.

С рассвета до завтрака Лисицын с Василием косили траву, а Петруша доил коров и готовил еду; после завтрака до обеда занимались стройкой, после обеда два часа отдыхали, потом опять плотничали, а вечером все трое убирали в копны траву.

За работу все принялись с полной охотою и особенным усердием. Даже Петруша деятельно соскабливал с бревен кору. Гигантские ели с оглушительным треском падали на землю под пилой работников, и топоры весело стучали.

— Знаешь, Василий, что пришло мне в голову? — сказал однажды Лисицын, обтесывая бревно по указанию товарища с ловкостью совершенно неопытного работника.

— Расскажите, Сергей Петрович, только пособите перевернуть это бревно на другой бок.

— А вот что: если по какому-нибудь случаю нам не удастся будущей весной отправиться к Амуру, что мы тогда будем делать? Зерна у нас хватит не больше как на год…

— Да что же может нас задержать? Когда непригодно будет плыть на барке, пойдем гужом.

— Ну, а если нельзя будет двинуться ни на барке, ни гужом?

— Это почему же — ума не приложу.

— Эх, Василий, человек предполагает, а Бог располагает. Мало ли что может случиться. Не мешало бы нам позаботиться о хлебе, чтобы не питаться одной дичиной и рыбой из озера.

— Вестимо дело, что может сравниться с хлебом? Только где вы здесь его возьмете, приключись такая беда, чтобы перелето-вать нам в этих местах.

— Если нам удастся отправиться к Амуру весною, то осмина ржи не составит для нас убытка, если же не удастся, составит пользу, когда посеять ее в землю. Теперь время еще не ушло. Я успею приготовить землю и запахать зерно. Не будет нас здесь, хлеб достанется птицам, а когда по воле Божией останемся, очень он нам пригодится.

— Может, вы и разумно все говорите, только я в руки не брал сохи и не знаю, как хлеб сеют.

— Об этом не беспокойся; я надеюсь справиться и с землею, и с сохою, и с посевом. Ты только скажи, что согласен.

— Зачем же я стану перечить вам? Четыре меры ржи нас не оскудят, а может, и пригодное дело выйдет. Будущее одному Богу известно.

Со следующего же дня Лисицын приступил к пахоте, продолжая усердно помогать Василию в стройке, и до первого октября засеял десятину земли четырьмя четвериками озимой ржи. Товарищи заготовили достаточно сена для скота и припасли весь материал для построек. Сверх того Лисицын между делом успел приготовить для печей кирпич.

Все здания возводились, как уже было сказано, из ели, отличающейся особенной прямизной стволов. Необыкновенная толщина деревьев позволяла строить жилые избы только из шести венцов, полы и потолки застлали трехвершковыми досками аршинной ширины, а так как избы ставили на коротких толстых столбах, фундамент обшили тесом. Крыши на всех строениях покрыли перестоявшейся сухой травой, гладко начесанной граблями, при частом опрыскивании водой. На потолок был насыпан довольно толстый слой мха, просушенного на воздухе, чтобы тепло из жилых комнат не уходило на чердак.

Каждая изба имела внутри семь аршин ширины и десять длины. Изба Василия была обыкновенная, с русской печью у задней стены и с палатями по обе ее стороны для постелей. Здесь же была и общая столовая. Изба Лисицына изнутри разделялась дощатыми перегородками на три отделения: переднюю, чистую комнату и спальню. Избы успели окончить до наступления заморозков, холодные же строения окончили уже после первого снега. На оконах изб Василий сделал отличные ставни, а фасад и ворота украсил красивой резьбою. Лисицын теперь радовался, что захватил с корабля