Сказание о распрях 2 - Lars Gert Страница 24

– Опять ты покидаешь меня, ёжик? – Вытянулось у сестры лицо.

И крепко прижал её к себе брат, и поцеловал:

– Иду на Север, дабы найти себя. Обещаю: я буду навещать. Прощай, Криспин! Прощай и ты, волшебник!

И зашагал Бренн навстречу неизвестности; маг также убрался восвояси – у каждого свои дела.

IV

. Наёмник

Василёк очень хорошо училась: по зодчеству, краеведению и стихосложению у неё были только высшие отметки. Также она преуспела в пении и музыке, ведовству и зельеварению. В свободное от учёбы время она либо прогуливалась по ботаническому саду, либо рисовала пейзажи или вышивала. За этот год она повзрослела, подросла; стала более спокойной, более тихой и задумчивой. С нетерпением она выглядывала в окно: перед началом нового учебного года брат обещал навестить её.

Бренн же в течение всего этого года маялся, как неприкаянный, не зная, где приткнуться – очень тяжело, когда ты ещё мал; когда у тебя ни денег, ни связей. Когда ты – никто; без роду, без племени. Коли бы его воля – сидеть ему в своём, по праву только ему и принадлежащем зэйденском замке, да повелевать людьми. Но нет: он по ту сторону; приходится свыкаться с тем, что помыкать будут тобой.

Поскольку каждый норд сам выбирает себе родину (любое из Северных кронств), то Бренн, дабы быть поближе к сестре, остался в Стерландии – благо и с языком особых проблем не возникло – стерландский диалект нордики наиболее близок тезорианскому, почти неотличим (лишь в мелочах разнится).

Вначале юноша устроился рыбаком в деревне Лоханна, которая затесалась среди Остаточных озёр. Там, на Талой низменности суровою зимой Бренн едва не угодил в Пропащую впадину, но случай дал ему шанс выкарабкаться.

Рыболовством прилично зарабатывать было бессмысленно: Бренну едва хватало монет на то, чтобы не умереть с голоду. После восьми лет рабства под жарким полуденным Солнцем в Странах Полумесяца находиться в столь влажном, столь сыром, столь прохладном климате было, мягко сказать, непривычно. Он бы подорвал себе здоровье, но от рождения был крепок и силён.

Столяром и плотником пошёл работать Бренн в посёлок Лаглендир; в селении Лейфар был бочаром и гончаром. В Роуздоттире юноша подрабатывал в свиноферме и промышлял охотою, а в Скъейре стал кузнецом. Всюду он был лишь подмастерьем, но всюду же проявил своё упорство. Мастера-ремесленники с большою неохотою отпускали от себя Бренна, потому что зарекомендовал тот себя с наилучшей стороны: ответственный, пунктуальный, предприимчивый, серьёзный, этот малый был практически бесценен. Но труд его, оплачиваемый наравне с прочими, как ни крути, был трудом рабочего.

«Так я потеряю целый год», мрачно размышлял Бренн. «Деньги – как вода, а мне ещё за учёбу сестры платить».

– Есть то, что тебе под силу. – Подсказали добрые люди. – Но, выполняя это, ты можешь расстаться с жизнью.

– Что же это? – Поинтересовался Бренн.

– Военное дело. Только так простой смертный сможет скопить достаточно денег, да ещё и подняться, как следует. Подумай хорошенько, ведь это палка о двух концах.

«Тут и думать нечего», рассудил Бренн. «Я готов».

Однако так запросто юноше не позволено было пойти даже в наёмники – не говоря уже о регулярной армии.

– Да, тебе уже пятнадцать, и на вид ты крепко сбитый. Но надобно тебе вначале обучиться ратному делу. – Скосил на него глаза начальник гарнизона пограничной заставы. – Года через два приходи.

– Ты примешь меня не через два года. – Выдвинул ультиматум Бренн. – Ты примешь меня через два месяца.

– Идёт. – Принял вызов тот. – Но если через два месяца ты не будешь держать удар, если меч не будет продолжением твоей руки, если из лука не попадёшь в цель даже с близкого расстояния…

Не дослушав этого человека, юноша ушёл.

Находясь в рабстве, Бренн трудился в каменоломнях – потому он ведал, что есть труд тяжкий. До своего пленения он также не прохлаждался – отчим спуску ему не давал. Всё, что должен уметь мужчина в его годы – всё это он умел.

– Я знаю, куда я пойду. – Сказал Бренн самому себе. – Я пойду в Риврайн! Ещё маг мне в своё время намекал, что там неплохо обучают воинов их будущему непростому ремеслу. К тому же там неподалёку южная граница; мне это только на руку.

И через всё кронство поплёлся он, оставив далеко Шрайбиксен – последнее место своего пребывания. Снова он в скитаниях; снова без гроша в кармане. Но путь не был омрачён ничем – не видать было на горизонте разбойников с большой дороги.

И прибыл Бренн в Риврайн, и начал обучение, которое в городе том бесплатное, но от этого не менее качественное. Воины из Риврайна ничем не уступали воинам из Лейфара или Лаглендира; всякие норды-стерландцы хороши в бою.

Видя, с каким усердием вкладывается Бренн, отпустили его по прошествии двух месяцев на все четыре стороны с рекомендательным письмом. И двинулся тот в обратный путь, ибо не дозволено ему было остаться служить в Риврайне.

– Ступай в Ввумну; столицею Стерландии является Ввумна. Покажи себя при дворе; прояви все свои наилучшие качества. Ведь ты хочешь денег, верно? Чем быть мишенью на границе – просись охранять кронинга и двух его дочерей! Докажи свою преданность, продемонстрируй ловкость.

И прислушался Бренн к словам начальника казармы, и вот: Ввумна пред его очами спустя некоторое время.

Замок кронинга являлся внушительного вида сооружением кремового цвета, с глубоко синими крышами башен и основного дворца, являющего собой правильный прямоугольник. На каждом же из двух врат был герб в виде пасмурного щита, на котором была изображена виноградная лоза и два белоснежных стерха над нею.

И впустили Бренна стражники, и прочёл рекомендательное письмо начальник стражи.

– Ну хорошо. – Внимательно щурясь на новоявленного, новоиспечённого хранителя, блюстителя покоя, сказал средних лет коренастый норд. – Коль тебя так хвалят, приступай. Посмотрим, на что ты годен, на что способен. Но помни: на твоё место – десятки, если не сотни. Храни и береги Элеонору, как зеницу ока своего; также и сестру её, а иначе – голова с плеч.

Так Бренн, который готов был драться с недругами в схватках жарких, стал всего лишь охраной для царственных особ. Но жизни владык, жизни господ, в отличие от жизней иных людей – ценны. Потому назначили ему довольно