Дончо Папазов - С «Джу» через Тихий океан Страница 25

Вот наш рацион питания в последние дни.

Завтрак – 5 маслин, 30 граммов сухарей, чай без сахара.

Обед – полбанки мясных консервов (100 граммов), 20 граммов сухарей, около 30 граммов планктона.

Ужин – чай, маслины, 25 граммов сухарей, планктон.

Лиофилизированные плоды и ядра орехов пока строго не ограничиваем.

Эта норма вполне приемлема. Собираемся ее еще несколько урезать. Голода не испытываем. Я даже думаю, что нам лучше немного недоедать, чем переедать. Истинная же причина ограничений в питании – наше неуверенное положение. Неизвестно, что нас ждет впереди. И мы готовимся к худшему. Как бы там ни было, а нельзя забывать: до Таити еще 2000 миль. Расстояние огромное. Я готов отдать многое тому, кто с гарантией предсказал бы мне, когда мы увидим первый остров.

Из продуктов пока ничто не испортилось. Подвела лишь вода. При ее консервировании творится какая-то чертовщина, которую мы никак не можем разгадать. Пьем воду в ограниченном количестве и только в виде чая. Англичане хранят воду в посеребренных изнутри емкостях. Серебро предохраняет ее от порчи. Мы опустили в резервуар с водой несколько серебряных монет.

Позади 1800 миль и 27 дней плавания. В среднем за сутки проходим по 65 миль. Неплохо, учитывая наши злоключения.

До сегодняшнего дня шли проторенной дорожкой – по пути знаменитого плота «Кон-Тики» Тура Хейердала и плота «Таити Нуи» моего любимого мореплавателя Эрика де Бишопа. В Полинезии мне все будет напоминать о Бишопе и Алене Жербо. На острове Бора-Бора поклонимся могиле Жербо. Могила Бишопа находится на одном из островов Кука, расположенном немного севернее нашего маршрута.

Снова возня с парусами. После долгих мытарств все же удалось их уравновесить. Не то чтобы полностью, но, в общем, действуют они вполне прилично. Лодка хорошо держит курс, и румпель стал легче. При нашей круглосуточной вахте это очень важно. Может быть, странно это слышать, но мореплаватель-одиночка на яхте может спать больше времени, чем мы оба вместе. Любая яхта, намеревающаяся пересечь океан, имеет автоматическое рулевое управление, которое само поддерживает заданный курс. Как днем, так и ночью. Это огромное облегчение. Ты можешь спокойно выполнять свои дела и вдобавок радоваться океанским просторам.

Второй раз включаю двигатель. Хочу быть уверенным, что он в исправности, а аккумулятор – заряжен. Двигатель проработал минут пять и перегрелся. Старая история. Во всех экспедициях это повторяется. Ужасно неприятное дело. Двигатель не охлаждается – и все тут. Насос не желает всасывать и выбрасывать океанскую воду. Три часа не выпускал из рук гаечные ключи, отвертки. Опять включил. Двигатель проработал минут двадцать, не перегреваясь, и я заглушил его. Надо экономить горючее. Надоели все эти лишения и заботы. Продукты, вода, горючее, сон. Я бы, кажется, все отдал за десять часов нормального сна и даже, пожалуй, за пять, но непрерывного. Продолжаем спать в среднем по пять – пять с половиной часов в сутки, да и то в два приема. Конечно, при условии, что погода хорошая и нет никаких поломок.

Джу жалуется на беспрестанные головные боли. Все надеялась, что они пройдут, но, видимо, напрасно. Я же здоров. Правда, ребра болят, но терпимо. Повреждения грудной клетки особо не тревожат. Кисти рук действуют нормально. Короче, чувствую себя отлично и верю в успех нашего дела. Сон крепкий, и я быстро восстанавливаю силы. На океан смотрю «добрыми глазами», не считаю его виноватым в наших бедах.

Южная широта 7°39 .

Западная долгота 107°20 . 12 апреля.

Сегодня – день, положивший начало космической эре.

Слушал по радио Москву, запись голоса Юрия Гагарина. Меня это так взволновало, что непрошеные слезы подступили к горлу. И не от скорби о нелепой смерти Гагарина. Утерянное не вернешь. Я сам всегда мечтал стать космонавтом. Знаю, что никаких шансов на это у меня нет, но упорно продолжаю думать, мечтать. Конечно, я и в мыслях не допускаю, что мне в этом помог бы тот факт, что мы участвуем в осуществлении программы «Интеркосмос» (психофизиологические исследования человека, поставленного в экстремальные условия). Наш интерес к проблеме одиночества и сенсорного голода совсем не случаен. Я убежден, что результаты нашего скромного эксперимента могут сослужить службу при будущих запусках в космос смешанного экипажа (муж – жена). Мы убедительно продемонстрировали возможность подобного состава.

Джу

Сегодня у нас, пожалуй, самый тягучий день, не считая, конечно, тех нескольких дней, которые мы провели в дрейфе во время полного штиля. Сняли грот: парус довольно крепко потерся о ванты. Удивительное дело, дакрон – очень толстый и прочный материал, а прохудился всего за две недели. Может быть, потому, что парус не предназначен для рейкового оснащения? Быстрее всего он протирается при слабом ветре.

Когорта рыб, которая сопровождает нас с начала месяца, увеличивается. Сейчас они прячутся в тени лодки. А нас солнце печет беспощадно.

Забросили планктонные сети. Движемся медленно, и потому улов богатый. Надо сказать, еще не было случая, чтобы у нас в сетях не оказалось планктона. Но запах у него невыносимый. Вообще, надо признать, что жизнь южного Тихого океана намного богаче, чем в Атлантике.

День тянется долго и нудно. Видимо, от скуки неожиданно вспомнился Париж. Его бесподобный Центральный рынок. Фантастическое разнообразие людей, лиц, вещей, звуков и запахов. Неповторимые бистро вокруг одной из старейших площадей Парижа – площади Вогезов. В памяти всплыли те несколько ночей, которые мы провели, бродя по парижским улицам, и все памятные места города, о которых я столько читала раньше и которые наяву показались мне давно знакомыми. Наше пребывание в Париже было недолгим и теперь вспоминается чуть ли не как короткометражный фильм. А тогда мы набирались впечатлений для длительного плавания в океане и бережно откладывали комментарии на потом, когда можно будет не торопясь, с наслаждением пережить все увиденное еще раз. Из Парижа, следуя необъяснимому течению мысли, я вдруг перенеслась в Софию. Почему я так крепко люблю ее, сама не знаю. Вот и в нынешнюю весну мы опять не увидим цветения ее каштанов. И всей благоухающей, смеющейся, пышнозеленой столицы. Люблю улицы Софии, ее скверы, перекрестки, кафе.

Дончо

С момента отплытия из Кальяо мы ни разу не видели судов. Правда, в пятидесяти милях от порта встретили одинокий рыбацкий баркас. И все! В этом отношении великий Тихий океан представляет собой подлинную пустыню. Огромную и безбрежную. Наш маршрут пролегает в стороне от мировых торговых и пассажирских морских путей, и потому шансы встретить кого-либо ничтожны. Даже если люди и окажутся где-нибудь недалеко от нас, мы все равно не сможем позвать их на помощь. Ведь наша радиостанция повреждена. «Джу» одинокая в океане и немая. Однако мы не чувствуем себя заброшенными, потерянными. Воспринимаем все происходящее как нечто вполне естественное.