Чарльз Хоус - Черный фрегат Страница 26

ГЛАВА 12

КЕЧ «ДИКОБРАЗ»

Старик стоял на юте и смотрел на палубу. Сверху он заметил кока. Тот вышел из душного камбуза, чтобы проветриться и погреть на солнышке свою лысину.

— Эй, кок! — крикнул ему Старик. — У меня есть задание для тебя. Вытаскивай из запасников рис, смородину, имбирь и лучшую пшеничную муку. Может, там найдется изюм и марципаны. У этого Кэндла был отличный вкус. Неси лучшие сыры. Не забудь сказать нам о том, если вдруг раскопаешь хорошее винцо. Одним словом, неси все самое лучшее и устрой такой пир, чтобы мы запомнили его на всю жизнь!

Кок довольно улыбнулся и потер свой большой живот. Он никогда не упускал возможности стащить со стола лакомый кусочек. И сейчас у него уже потекли слюнки.

— Есть, капитан! — шустро ответил он. — Все это для вас и помощника Мэлькольма?

— Да нет же, скупердяй! Неужели ты думаешь, что настоящие моряки ведут себя так низко! Времена изменились. Да, я капитан, но это не дает мне преимущества перед другими. Все одинаково равны и каждый может встать со мной на одну доску.

Люди из команды Старика одобрительно зашумели. Кок растерялся. А мальчик содрогнулся при мысли, что ему придется обслуживать людей, каждый из которых имеет равное право отвесить ему лишний подзатыльник. Кок спустился вниз. Было слышно, как он грубо подгоняет помощника открывать запасники. Весть о том, что затевается пиршество, быстро разлетелась по кораблю. Вилли Конти и боцман при встречи обменялись подозрительными взглядами. Настороженность была в глазах всех матросов из бывшей команды «Розы Девона». Они хорошо знали, что, если капитан так щедро угощает своих матросов, то дела на корабле обстоят неладно. Зато люди Старика безумно радовались. Они хлопали друг друга по спине и кричали, что их капитан — лучший из всех, кого можно пожелать. Не нашлось ни одного безумца, который отважился бы это оспорить.

Над палубой густой пеленой поднимался дым, а через некоторое время можно было уловить запах жарящейся пищи. Самые глупые из матросов похлопывали себя по животу и жадно облизывали губы. Они шептались о том, что мальчик накрыл стол в каюте льняной скатертью, а помощник повара сгибается под тяжестью обильной еды. Вскоре кок созвал людей отведать такого чудесного нектара, который и не снился простым матросам. Это приглашение было встречено дружным криком и многие, сшибая друг друга, кинулись туда.

Старик стоял, облокотившись на корму, и улыбался. К нему подошел Гарри Мэлькольм. На лице его тоже застыла улыбка. Они оба хорошо знали натуру моряков и ничего не делали бесцельно.

Итак, стол был накрыт и ломился от яств. Люди собирались. У штурвала остался только один человек. Ветер был слабый и это облегчало работу рулевого. Шесть человек осталось в карауле на палубе под надзором Гарри Мэлькольма, который обходил орудия на юте. Кок и его помощник отдыхали после тяжелых трудов в трюме. Они жадно поглощали пищу и запивали отменным ликером, который припрятали для себя. Все остальные столпились в главной каюте. Те, кому не хватило места, пристроились на палубе, на том самом месте, где погиб Фрэнсис Кэндл. Они прислонились спиной к стойкам, пировали и веселились вместе со всеми. Когда все уже наелись, мальчик начал собирать под столом недоеденные куски мяса, тем и поужинал.

Это было незабываемое зрелище. Веселье кипело вовсю. Хотя лица их были грубые и суровые, никто не мог подумать, что руки их обагрены кровью, а на совести не одно убийство. Во главе стола сидел Старик и следил за тем, чтобы и еда и выпивка были в достаточном количестве. По правую руку от него сидел плотник. Он отлично сделал свою работу и залатал все дыры, которые появились в результате шторма, за что и был удостоен чести сидеть рядом с хозяином. Его бородка судорожно подрагивала, когда он в спешке тянулся за большим куском, боясь упустить его, а единственный глаз блестел от удовольствия. Слева от Старика сидел коренастый моряк из числа тех, кого «Роза Девона» подняла на борт. Его звали Пол Крэйг. Это он двумя ударами убил рулевого. Сейчас он склонился над куском мяса и жадно вгрызался в него, пока оно не стало застревать у него в горле. Он был широк в плечах, вспыльчив и глуп. Другого великана подстать ему звали Джозеф Кирк. Он улыбался всем направо и налево и много пил, пока голова не упала ему на грудь. Чуть поодаль в углу сидел худощавый человек невысокого роста с крючковатым носом. Он был почти старше всех, но морщины не тронули его гладко выбритого лица и только несколько глубоких линий вокруг глаз делали его похожим на ястреба.

Говорил он всегда мало и слова произносил как-то глухо, а сидел всегда в углу. Согласитесь ли вы, что, когда человек сидит в углу, окруженный с двух сторон стенами и уверенный, что за спиной у него никто не стоит, он может разглядеть гораздо больше, чем другие? При рождении его окрестили Джейкобом, но на корабле его в шутку называли Иаковом. Он криво усмехался на это прозвище. Матросы старались не называть его так в его присутствии. Он хоть и говорил мало, но молчание его было красноречивее слов.

Старик встал со своего места. В руках у него была кружка. Держался он твердо, потому что был трезв, и не пролил ни капли. Некоторое время он молча оглядывал всю эту веселую компанию, разместившуюся за длинным столом и в тени около двери.

— За Короля! — громко произнес он.

Те, кто недостаточно хорошо знал Старика, были озадачены этим тостом в такое время и в таком месте. Но глаза Старика заблестели и он посмотрел на старого Джейкоба. Джейкоб улыбнулся, как будто хорошо знал, что от него ждут. Он встал, тоже поднял свой бокал, огляделся вокруг и крикнул вслед за Стариком:

— За Короля и его корабли — будь они прокляты!

В каюте поднялся дикий хохот. Первым встал плотник, за ним — вся команда Старика, те, кто еще держался на ногах. А потом — и матросы с «Розы Девона». Одни из них искренне присоединились к тосту, другие же просто не хотели отставать от остальных. Они прекрасно понимали, что вся эта шумиха устроена для того, чтобы проверить их преданность.

Старик переводил взгляд с одного на другого. Его ледяной голос отчетливо выделялся в общем шуме веселья:

— Я сказал, что Вилли Конти — отважный парень, а он даже не поднял кружку со стола, когда другие пили за неудачи Короля.

— Предатель! Предатель! Выгоним его, ребята! — за ревел Джо Кирк, пьяно сверкая глазами.

Лицо Вилли Конти побледнело, только на щеках горел лихорадочный румянец:

— Я отвечу, если вы спрашиваете. Моя кружка была пуста. И коль уж на то пошло, то я — не болтливый святоша, который желает зла Королю.

Сквозь шум голосов раздался голос Старика:

— А не находишь ли ты среди нас набожных сапожников или жестянщиков-проповедников?