Эмилио Сальгари - Корсары Южных морей (сборник) Страница 27

– Да, друг.

– Ты называешь другом палача?

– А что тут такого? Или ты не бретонец?

При этих словах две тяжелых слезы скатились по щекам рыжебородого и исчезли в густой огненной поросли.

Растрогавшийся Малыш Флокко и сам тайком утер слезу.

– Ну и дела! – дивился боцман. – Ну-ка, расскажи мне, как вышло, что бретонец стал палачом. Для меня это загадка, как и то, что ты служишь англичанам, нашим заклятым врагам.

Палач поднял голову и начал свой рассказ:

– Когда-то и я служил на флоте. Плавал под французским флагом. Дослужился до старшего канонира. Может, сегодня был бы одним из лучших, когда бы не один старший офицер. Бог знает отчего он питал ко мне лютую ненависть. Но вы не пьете?

– Пьем-пьем, – успокоил Каменная Башка, – продолжай.

Рыжебородый провел рукой по собравшемуся мрачными складками и покрытому испариной лбу и снова заговорил:

– Однажды ночью я нес вахту и вдруг увидел его. Сам не знаю, что тут со мной приключилось. Будто красная пелена упала перед глазами, и я схватился за кортик.

– И ты убил его?

– Перерезал горло.

– И правильно сделал! – одобрил Каменная Башка.

– Пришлось мне бежать из Франции, не то бы меня вздернули на рее. – Судорожно схватившись за кружку и опрокинув в глотку ее содержимое, палач заметил глухо: – Может, так было бы лучше. Тогда бы меня не ожидал нынешний бесславный удел презираемого всеми изгоя. Поверишь ли, я не осмеливаюсь шагу ступить из этого дома иначе как в сопровождении роты мушкетеров, чтобы меня не растерзала толпа.

Замолчав, он принялся набивать табаком глиняную трубку.

– Продолжай, земляк, – призвал Каменная Башка.

Палач выпустил в воздух облако едкого дыма и повел дальше горестную повесть:

– На этом мои несчастья не закончились. Должно быть, я рожден под несчастливой звездой. Бежав через Ла-Манш, я завербовался во флот короля Георга. Англичане отчаянно нуждались в рекрутах, а потому не задавали лишних вопросов, не пытались выяснить, кто я такой и откуда. Но злой рок по-прежнему преследовал меня. Я служил на «Эссексе» и однажды ночью во время шторма сбросил с верхушки фок-мачты старшего марсового, не в силах выносить его издевательства. Меня приговорили к двадцати годам каторги. Тогда-то я и согласился исправлять нынешнее свое позорное ремесло. Когда вы постучали в мою дверь, я как раз занимался приготовлениями к тому, чтобы совершить казнь над одним английским джентльменом.

– Каким? – хором спросили друзья, вскочив из-за стола.

– Неким сэром Уильямом Маклелланом. Вчера я получил приказ повесить его.

– Повесить баронета?! – взревел Каменная Башка. – Нашего капитана?!

– О чем это ты?

– О том, что приговоренный – наш капитан!

– Капитан вашего корабля?

Конец фразы потонул в оглушительном грохоте, который сделал неразличимыми все прочие звуки. То был синхронный залп четырех мортир корвета.

– Слышишь? – приосанился Каменная Башка.

– Я же не глухой, – с усмешкой отозвался палач.

– Это палят пушки с корабля сэра Уильяма. Его корвет, прорвав английскую морскую блокаду, встал на якорь в водах Мистики.

– Вот оно что… Жаль, что придется казнить этого храбреца в форте Джонсон.

– Что еще за форт?

– Он расположен напротив Чарльзтауна.

– Разве капитана не содержат здесь, в Оксфордской башне?

– Его уже перевезли в форт. Боятся, как бы американцы его не отбили.

– Так нашего капитана здесь уже нет?! – в один голос воскликнули удрученные моряки.

– Ну да. Придется мне ехать в форт, чтобы его повесить.

– Когда? – с дрожью в голосе спросил Каменная Башка.

– Послезавтра утром. Таков приказ.

– Каменная Башка, – недоумевал юный марсовой, – можешь ты мне объяснить, зачем его потащили в форт Джонсон, когда запросто могли повесить и здесь?

– Да потому, дурья твоя башка, что маркиз не смеет повесить единокровного брата на глазах у леди Мэри. Думаешь, никто не знает, что наш капитан – родня Галифаксу?

– Так все эти слухи – правда? – вмешался палач.

– Какие еще слухи?

– Толкуют, будто приговоренный – брат маркиза Галифакса.

– Так оно и есть. Только маркиз был рожден в законном браке от знатной шотландской дамы, а баронет – внебрачный сын французской дворянки.

– И этот мерзавец решил вздернуть собственного брата?

– Да, после того как похитил его невесту.

– Каков подлец!

– Точнее и не скажешь.

– Но за что?

– Пару ночей назад баронет пробрался в Оксфордскую башню, чтобы вызволить оттуда свою похищенную невесту. Там он столкнулся с маркизом и бился с ним на шпагах. Это был честный поединок. Баронет наказал подлеца по заслугам.

– Что ж, – задумчиво произнес палач, поднявшись из-за стола и взяв в руки веревку, – похоже, придется мне расстараться для вашего капитана, хотя, быть может, из этой затеи ничего путного и не выйдет.

Моряки с ужасом глядели на роковую петлю.

– Вы меня понимаете? – спросил палач, заметив, что его гостей сковало горестное оцепенение, и объяснил: – Когда палач желает спасти приговоренного или, скорее, оттянуть его гибель на несколько дней, он делает надрезы с внутренней стороны веревки, чтобы она тут же оборвалась под весом осужденного.

– И что тогда? Разве его не вешают снова? – взволновался боцман.

– Нет, – успокоил палач. – Его под конвоем ведут обратно в тюрьму, где он ожидает новой казни.

– А ты не шутишь, земляк?

– Я же бретонец! – возмутился рыжебородый. – На моей совести много грехов, но я не способен казнить человека, который дышал воздухом моей родины и грелся под ее солнцем. Я столько лет провел вдали от родного края! Столько лет я не видел французской земли! Будь проклят негодяй, что загубил мою жизнь и обрек на вечное изгнание!

И палач вскочил, потрясая кулаками. Борода его растрепалась, глаза горели. Могучее тело сотрясали рыдания. Это неподдельное горе проняло даже сурового боцмана, который сочувственно похлопал изгнанника по плечу:

– Ну же, земляк, забудем прошлое. Я обещаю, что ты еще увидишь родную Бретань.

– У меня там остались отец и две сестры, которых я не видел вот уже семь лет.

– Вы снова встретитесь, даю слово! Франция многим обязана моему капитану. Думаю, Людовик Шестнадцатый не откажет, если баронет попросит тебя помиловать.

Вытерев слезы рваным рукавом, палач взглянул на старые часы.

– Десять, – сказал он. – Время еще есть. – Обратив пытливый взгляд на боцмана, рыжебородый спросил: – Теперь, когда вы знаете, что вашего капитана здесь нет, не хотите ли вы бежать из города?

– Мы собирались ускользнуть из Бостона этой ночью.

– Так вот вам мое предложение: у меня есть пропуск, в устье реки меня ждет шлюпка, чтобы доставить в форт Джонсон. Не хотите ли ею воспользоваться? Вы вполне сойдете за моих подручных.

– Но сперва мы должны связаться с помощником капитана. Нужно сообщить ему о том, что случилось, и обдумать план спасения баронета.

– Шлюпка будет ожидать меня до четырех утра, – отозвался палач. – Вы еще успеете свидеться с друзьями. Мне же хватит получаса, чтобы подготовить веревку. Вот вам свеча: пройдите в соседнюю комнату и переоденьтесь в красное, как положено помощникам палача. Там полно одежды, найдете что-нибудь подходящее.

Положив на стол веревку, он взялся аккуратно надсекать острым узким ножом прочные волокна – работа, требующая навыков морехода… или палача. Она была уже завершена к тому моменту, когда в комнату вернулись переодетые в красное корсары.

– Так вот она, роковая веревка, приготовленная для нашего капитана! – сдавленно воскликнул Каменная Башка.

– Да, но я так ее надрезал, что она тут же разорвется, не причинив ему ни малейшего вреда.

– Но как нам потом вызволить его из тюрьмы?

– Это уж ваше дело. Хотите совет?

– Говори, земляк.

– Сейчас перевес на стороне американцев. Они смогут напасть на форт завтра ночью, уничтожить гарнизон и спасти вашего капитана. А уж до тех пор мы постараемся его защитить. Трое бретонцев стоят шестерых англичан. Или не так?

– Святой истинный крест! – без колебаний подтвердил Каменная Башка.

– Вы доберетесь до корвета и предупредите своих друзей, а потом встретитесь со мной в бухте Смерти, где меня ждет шлюпка. Знаете, где это?

– Знаю, – кивнул боцман. – В устье реки Мистик.

– Что ж, нам пора.

Боцман крепко пожал руку бостонскому палачу:

– Я полагаюсь на тебя, как на родного брата. Но предупреждаю: предательство не останется безнаказанным. Бретонцы никогда не бывали предателями.

Слезы навернулись на глаза рыжебородого.

– Ты не пожалеешь, что мне доверился, брат, – проговорил он.

– Так пожми мою руку, ведь мы дети одной земли.

– Не смею.

– Что за глупые сомнения, клянусь Иль-де-Ба! Когда-то и ты был моряком. Давай жми!

После долгого колебания бостонский палач с трепетом пожал протянутую ему мозолистую ладонь.