Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 1 Страница 29

– Добрый день, принцесса! – спрятав саблю в ножны, поздоровался я на том варианте латыни, на котором шестьдесят лет назад общался с венецианскими купцами. – Куда плывешь?

Мое приветствие не успокоило ее. На вопрос ответила пожилая женщина, которая говорила на том варианте латыни, который был близок к слышанному мною в Аквитании:

– Моя госпожа – дочь Жоффруа де Виллардуэна, князя Ахейского. Мы плывем к ее жениху Мешко, сыну князя Конрада Мазовецкого. Он ждет нас в Галиче.

Наверное, она надеялась, что я испугаюсь этих имен. Ахейское княжество образовалась на руинах Ромейской империи после падения Константинополя, став частью Латинской империи. Оно занимало почти весь полуостров Пелопоннес. Я прикинул, что получу за невесту приличный выкуп, не смотря на то, что жених – мой дальний родственник. Его отец женат на моей «племяннице». Выкуп ведь платить будет не он. Насколько я помню, старшего сына князя Конрада зовут не Мешко. Зимой мне было нечего делать, вот я и учил политическую географию. Преподавателем был воевода Увар Нездинич, который помнил родословные всех окружающих нас князей, ханов, королей, императоров до седьмого колена.

– Мешко ведь не старший сын, – произнес я.

– Пятый, – после заминки призналась женщина.

Партия не завидная. Сидеть ей с мужем в какой-нибудь дыре и мечтать, чтобы перемерли все старшие братья мужа, их дети, а возможно и внуки. Интересно, а как они познакомились? Интернета в эту эпоху нет. Наверное, купцы свели.

– В сундуках приданое? – спросил я.

– Да, – ответила она.

– Покажи, – потребовал я.

Там лежали только одежда, отрезы тканей и кое-какая посуда, стеклянная, медная и бронзовая. Может, были и золото с серебром, но не в тех количествах, на какие я наделся. Видимо, основной частью приданого были юные рыцари. Будь она богатой невестой, нашли бы жениха более, так сказать, перспективного. Видать, отец ее тратит доходы на возведения укреплений на захваченной территории и на войну со своими подданными иной веры или еще на что-нибудь такое же важное. Следовательно, на жирный выкуп надеяться не стоит.

Видимо, мои мысли проявились на лице, потому что у княжны порозовели щечки от смущения. Или от осознания, что без приданого ее могут завернуть к отцу. Да, девочке не позавидуешь.

В кувшине еще было вино. Я наполнил два бокала, один протянул девушке и произнес тост на аквитанском варианте латыни:

– Не унывай! Всё, что ни есть, – к лучшему.

Я залпом осушил бокал. Вино было хорошее. Княжна только пригубила, чтобы не рассердить меня, хотя, подозреваю, у нее от страха пересохло во рту.

– Отдыхай, – сказал ей. – Закончу с делами, поговорим с тобой поподробнее.

Правая дверь вела в узкую каютку с двухъярусной кроватью у левой переборки. Из-под кровати выглядывали край сундука, небольшого, но более дорогого, чем у дочери графа. На правой переборке на деревянных колышках висела мужская одежда, хозяин которой стоял в дальнем конце¸ боком ко мне. Лицом или спиной ко мне он бы не поместился между кроватью и переборкой. Было ему лет тридцать семь, невысок, полноват, с круглым, щекастым лицом чревоугодника, мясистым и крючковатым носом и густой и короткой черной бороденкой. Судя по серому блио из тонкого сукна, это купец. Мне даже показалось, что видел его раньше. Лет шестьдесят назад. Видимо, венецианские купцы на одно лицо во все века.

– Какой груз везешь? – спросил я, уверенный, что купец слышал разговор в соседней каюте.

– Алике и лошадей рыцарских, – ответил он.

Алике – это, видимо, имя невесты.

– И всё? – не поверил я.

– Еще вино и оливковое масло в трюмн, – сообщил купец.

Не думаю, что на таком грузе и в таком количестве можно отбить даже расходы на рейс. Разве что там возьмет выгодный товар. Или за перевозку невесты заплатили щедро.

– Сколько тебе заплатили за доставку невесты? – спросил я.

– Нисколько! – раздраженно бросил купец.

Судя по обиде в голосе, не врет.

– А почему согласился? – полюбопытствовал я.

– Потому что князь забрал остальной мой товар и сказал, что вернет, если отвезу его дочь, – рассказал купец.

Что-то в его словах было не так, что-то не договаривал. Латиняне, в основном французы, были союзниками венецианцев во время захвата Константинополя, а потом мирно поделили территорию Ромейской империи или, как будут называть позже, Византии. От Ахейского княжества до Венеции рукой подать, даже небольшой кусочек Пелопоннеса и острова рядом с ним принадлежат им. Не мог князь из-за такой мелочи напрягать отношения с очень сильным соседом и союзником. Да и бросили остальные купцы этого на произвол судьбы, а он и не полагался на них, пробовал удрать в одиночку.

– Я чувствовал, что этот рейс принесет несчастье! – продолжил скулить купец.

– Как знать! – возразил я. – Может, Венецию сейчас какие-нибудь враги штурмуют. Всех перебьют, а ты один спасешься.

– Боюсь, что будет как раз наоборот, – мрачно произнес он.

– Вполне возможно, – согласился я, – если попробуешь меня обмануть. Что в сундуке?

– Всё, – коротко ответил венецианец.

Там лежали серебряные кувшинчик, блюдо и бокал и пять больших кожаных кошелей и один маленький. В больших лежали серебряные монеты, византийские, арабские и западноевропейские, по фунту в каждом, а в маленьком – двадцать восемь золотых номисм, которые на Руси называли, подражая венецианцам, византами.

– Это всё? – спросил я и предупредил: – Если найдем еще хоть одну монету, повешу.

– У меня не найдете, – уверенно произнес купец, – а за остальных я не ответчик.

Скорее всего, не врет. Видимо, чутье подсказало ему не брать с собой много денег. Но от выкупа это купца не спасет.

– Сейчас поплывем в Херсон, на восточный берег моря, – проинформировал я. – Там могу отпустить тебя за выкуп. Возьмешь в долг у ростовщиков или своих земляков. В Херсоне бывают венецианские купцы?

– Нет, – уверенно ответил он. – В ромейские порты нас теперь не пускают. Генуэзцы заняли наше место. Но мы с ними помогаем друг другу в беде. А какой выкуп?

– Думаю, оставленный у князя груз потянет фунтов на пятьдесят серебра, – предположил я.

– Нет, что ты! – замахал купец руками. – Откуда у меня такие деньги?! Я разорен!

Он настолько хорошо играл роль банкрота, что я снизил выкуп до тридцати пяти фунтов. Из любви к искусству.

Левая дверь вела в такую же каюту, как с правого борта, только в ней обитали четыре женщины, прислуга невесты. Их барахло я даже смотреть не стал.

Дружинники обыскали остальные помещения. Ничего особо ценного не нашли. В твиндеке действительно были лошади, боевые и ездовые, а в трюме – бочки с вином и оливковым маслом. Ради такой добычи не стоило рисковать. Но и бросить ее нельзя, иначе обидишь удачу. Я остался на нефе с двумя десятками дружинников, а командовать ладьей поручил Мончуку. Оттуда передали магнитный компас, изготовленный по моему заказу, и два стакселя, которые сделали в Путивле именно на такой случай. На нефе в живых осталось тринадцать матросов. Им я и поручил ставить стакселя. У них лучше и быстрее получится, чем у моих дружинников. Один натянули между мачтами, а второй – между фоком и форштевнем. До бушприта венецианцы пока не додумались. Капитан нефа с интересом наблюдал, как я управляюсь с его судном. Видимо, не ожидал, что я умею это делать не хуже его. Ладья следовала за нами. Я приказал лечь на курс ост-норд-ост. Ветер теперь будет более благоприятным. С двумя стакселями неф разогнался узлов до пяти. Если ветер не поменяется или не стихнет, доберемся до порта назначения за четыре дня. Ночью я решил ложиться в дрейф, чтобы ладью не потерять. Слишком неопытный на ней капитан. Потом похоронили по морскому обычаю двух моих дружинников и погибших рыцарей, арбалетчиков и матросов. Шестеро дружинников были ранены, причем один тяжело, не жилец. Их перевязали и положили в каюте в носовой части судна.