Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Дефо Даниэль Страница 29

Предложение это, как ни было оно выгодно для имевшихся в нашем стане стяжателей из нашего числа, никого из нас не удовлетворило, так как все мы предпочитали богатству возвращение домой. Мы были чересчур утомлены напряженным, непрерывным, продолжавшимся более года блужданием среди пустынь и диких зверей.

Но в речи нового нашего знакомого таилось какое-то волшебство, и он применял такие доказательства и владел такой силой убеждения, что нельзя было ему противиться. Он сказал, что было бы нелепо не пожать плоды всех наших трудов, раз добрались мы до урожая; что мы должны вспомнить, как рискуют европейцы судами, людьми и затрачивают большие средства для того, чтобы добыть хотя бы немного золота, и что безрассудно было бы нам, находящимся в самом сердце золотой страны, уйти с пустыми руками; что, наконец, мы достаточно сильны для того, чтобы пробиться через целые племена, потом сможем направить путь к любой части побережья. Он говорил, что впоследствии мы никогда не простим себе, если приедем на родину с какими-нибудь пятьюстами золотых пистолей, в то время как мы могли бы так же легко иметь пять или десять тысяч, или сколько нам вообще угодно; что он ничуть не более жаден, чем мы, но только видит, что в наших возможностях — сразу вознаградить себя за все пережитые несчастья и обеспечить себя на всю жизнь. Поэтому он не может считать, что отплатил нам за все добро, которое мы сделали ему, если не укажет нам преимущества, которыми мы располагаем. И он заверил нас, что мы в два года, при разумной постановке дела и с помощью наших негров, сможем набрать по сто фунтов золота на брата, да к тому же, может быть, двести тонн слоновых клыков; в то время как, если мы пойдем прямо к побережью и там разойдемся, — мы никогда более уже не увидим этого места и сможем лишь мечтать о нем.

Наш лекарь был первым, кто уступил его рассуждениям, а затем пушкарь — и оба они также имели на нас большое влияние, но все же никто из остальных не желал оставаться, и я в том числе, так как вообще не понимал значения большого количества денег, ни того, что мне делать с самим собою, ни что делать с деньгами, будь они даже у меня. Я считал, что их у меня и так достаточно, и единственно, чего желал, — это, попавши в Европу, потратить их возможно скорее, купить себе одежду и снова пуститься в плавание, опять прежним же горемыкой.

Как бы то ни было, краснобайством своим он убедил нас остаться в этой стране хоть на шесть месяцев, и если тогда мы решим уйти, то он подчинится. С этим мы, в конце концов, согласились, и он провел нас к юго-востоку на пятьдесят английских миль. Там оказалось много речонок, которые бежали, очевидно, с большой горной цепи на северо-востоке. По нашим вычислениям, это должно было быть начало того пути к великой пустыне, избегая которую, мы были вынуждены двинуться на север.

Край этот был достаточно бесплоден, но по указаниям нашего нового проводника мы добывали себе достаточно пищи, ибо окрестные дикари в обмен на безделушки, о которых я уже столько раз упоминал, давали нам все, что имели. Здесь нашли мы к тому же маис, или индийскую пшеницу, которую негритянки выращивают так же просто, как мы сажаем в садах растения, и немедленно новый наш поставщик пищи приказал нашим неграм посадить маис, который тотчас же дал ростки, и, благодаря частой поливке, меньше чем через три месяца мы собрали урожай.

Устроившись и разбивши становище, мы принялись за прежнюю работу — выуживали в речках золото, и наш англичанин так хорошо руководил разведками, что нам почти не пришлось трудиться даром.

Однажды, поставив нас на работу, он спросил, не позволим ли мы ему отлучиться с четырьмя или пятью неграми на шесть или семь дней — попытать счастья и посмотреть, не найдет ли он чего в окрестностях. При этом он заверил нас, что все, что он ни найдет, пойдет в общий запас. Мы все изъявили свое согласие и дали ему мушкет, и, так как двое наших захотели пойти с ним, они захватили с собою шесть негров и двух буйволов, проделавших с нами весь путь. Взяли они с собою восьмидневный запас хлеба, но мяса не взяли, кроме только запаса сушеного на два дня.

Они отправились на вершину горы и оттуда увидали (как потом уверяли нас) ту самую пустыню, которой мы справедливо испугались, когда находились по той ее стороне. Пустыня эта, по нашим расчетам, должна была быть не менее, как трехсот миль в ширину и более шестисот миль в длину, при чем неизвестно, где она кончалась.

Подробности их путешествия слишком многочисленны для того, чтобы здесь их пересказывать. Они отсутствовали пятьдесят два дня и принесли с собою семнадцать с лишним (ведь точного веса у нас не было) фунтов золотого песку; имелись и кусочки золота, при чем много большие по размерам, нежели те, что мы находили до сих пор, и, кроме того, около пятнадцати тонн слоновой кости. Англичанин, частью уговорами, а частью насилием, заставил тамошних дикарей добыть ее и снести с гор, а других — отнести до самого нашего становища. Действительно, мы только дивились да гадали, что может это обозначать, когда увидали нашего англичанина, сопровождаемого двумястами негров, но он скоро рассеял наше удивление, заставивши их всех свалить свою поклажу в одну кучу у входа в становище.

Сверх того, они принесли две львиные, и пять леопардовых шкур, все очень большие и превосходные. Англичанин попросил у нас извинения за долгую отлучку и за то, что не принес большей добычи, но сказал, что ему предстоит еще одно путешествие, которое, надеется он, даст лучшие результаты.

Так, отдохнувши и вознаградивши дикарей, принесших ему клыки, кусочками серебра и железа, вырезанными в форме ромбов, и двумя, вырезанными в виде собачек, он отослал носильщиков вполне удовлетворенными.

Когда он отправился во второе путешествие, с ним пожелало идти еще несколько наших, и они образовали отряд в десять человек белых и десять дикарей, с двумя буйволами для переноски съестных и боевых припасов. Пустились они в том же направлении, но не вполне по тому же пути, и были в отлучке всего тридцать два дня, за каковое время убили не менее, чем пятнадцать леопардов, львов и много других зверей и принесли нам двадцать четыре фунта и несколько унций золотого песку, и слоновых клыков только шесть, но зато очень больших.

Наш друг англичанин показал нам теперь, с какой пользой провели мы время, так как за пять месяцев пребывания здесь мы набрали столько золотого песку, что, когда дошло до дележки, у нас оказалось по пять с четвертью фунтов на человека, не считая того, что было у нас прежде, и не считая шести или семи фунтов, которые мы давали нашему токарю, чтобы он делал из них безделушки. А теперь мы заговорили о том, чтобы двинуться к побережью и закончить, таким образом, наше путешествие, но на это наш проводник рассмеялся:

— Ну, теперь вы пойти не можете, так как в будущем месяце начнутся дожди, и тогда нельзя будет двинуться.

Это замечание, как должны были мы согласиться, было вполне разумно, и потому мы решили тем временем обеспечить себя съестными припасами так, чтобы во время дождей нам не приходилось бы слишком много выходить. Мы разошлись в разных направлениях, насколько каждый осмеливался забираться, для того, чтобы запастись пищей. Наши негры убили несколько оленей, которых мы, как могли, провялили на солнце, так как соли у нас теперь не было.

К этому времени начались дождливые месяцы, и мы в продолжение двух месяцев едва могли высунуть нос из хижины. Но это было еще не все. Реки так вздулись от разливов, что мы еле могли отличить маленькие ручьи и речки от судоходных рек. Представлялась теперь полная возможность сплавить все водой, но оказалась очень большая куча, ибо, так как мы всегда чем-нибудь награждали дикарей за работу, то даже женщины при каждом удобном случае приносили нам клыки, и подчас даже случалось, что две женщины тащат один большой клык.

Таким образом, наш запас возрос до двадцати двух тонн.

Как только погода снова стала хорошей, наш англичанин заявил, что не будет убеждать нас оставаться дольше, так как нам, видимо, безразлично, добудем ли мы еще золота, или нет, что мы действительно первые, когда-либо в жизни встречавшиеся ему люди, которые сами говорят, что у них достаточно золота, и о которых достоверно можно сказать, что золото лежит у них под ногами, и они не нагибаются, чтобы подобрать его. Но раз дал он нам обещание, то не нарушит его и не будет убеждать нас оставаться долее. Все же он обязан предупредить нас, что именно теперь, после разлива, находят обычно особенно много золота. Если мы останемся здесь еще хоть на месяц, то увидим, как всю равнину покроют тысячи дикарей, и они будут вымывать золото из песка для европейских судов, которые придут к побережью; что так поступают потому, что разливы всегда вымывают из гор большое количество золота; и если мы воспользуемся тем преимуществом, что находимся здесь прежде прочих, то неизвестно, какие чудеса найдем.