Петр Северов - На крайнем юге Страница 3

Капитаны были довольны экипажами кораблей. Уже первые штормы в Балтийском и Северном морях показали, как выдержаны и искусны в опасных работах на реях мачт бывалые русские моряки.

Единственное, что с первых дней похода смущало обоих капитанов, это ненадёжность и невысокие мореходные качества кораблей.

На эти качества ещё в Кронштадте и Лазарев и Беллинсгаузен обращали внимание чиновников из Морского министерства. Шлюп «Мирный» по скорости хода значительно уступал «Востоку», был мало поворотлив и недостаточно прочен. Корабли должны были следовать все время вместе, и это заставляло один из них идти под всеми парусами, а другой постоянно останавливаться и ждать. Если учесть условия плавания на крайнем юге, за тысячи километров от земли, в неизведанных просторах океана, меж льдов, то экспедиция на этих малых деревянных кораблях выглядела как предприятие весьма рискованное.

И все же особенно настаивать на замене кораблей капитаны не могли: это привело бы к отсрочке похода, а может быть и к отмене его.

После первых штормовых экзаменов на Балтике и краткой стоянки в Копенгагене, а затем в Портсмуте перед моряками открылась Атлантика.

Размеренно и слаженно шла жизнь на кораблях. Высококультурные офицеры Лазарев и Беллинсгаузен категорически исключили на своих судах старую морскую «традицию» всех флотов — телесные наказания для матросов. Обширная библиотека и многочисленные игры были в распоряжении не только офицерского, но и рядового состава шлюпов.

Вечерами свободные от вахт матросы собирались у фок-мачты, на выступе трюма, и дружная русская песня летела над океаном, и задумчивый перебор гармоники словно был голосом родины, её приветом…

В начале ноября «Восток» и «Мирный» прибыли в Бразилию, в порт Рио-де-Жанейро. Весёлым и радостным сначала показался морякам этот город, весь в цветущих бульварах и садах. В ноябре в Петербурге сеется мелкий дождь, а здесь роскошно цветут колларио и розы, обласканные тёплым ветром южной весны.

Но город только внешне выглядел радостным и весёлым. Его богатые магазины, дворцы помещиков и торговцев, фонтаны, памятники и сады были вывеской, за которой скрывались ужас работорговли, слезы и кровь невольников, обречённых на мученичество и смерть в малярийных болотах Бразилии.

С гневом и ненавистью смотрели русские моряки на ожиревших торговцев «живым товаром», на дикий бесчеловечный аукцион, где из материнских рук вырывали несчастных детей, чтобы продать их в вечное рабство, где хлыст то и дело свистел над головами невинных пленников…

Около трех недель простояли шлюпы в порту Рио-де-Жанейро, но в последние дни никто из моряков не выезжал в город.

В Рио-де-Жанейро находился отправной пункт, с которого экспедиции предстояло совершить прыжок в неизведанные просторы высоких южных широт. В декабре корабли снова вышли в океан и взяли курс на юг.

С каждым днём все плотней становились туманы над океаном. Свирепые шквалы рвали паруса. Иногда шёл снег, и тонкий лёд сковывал снасти.

Пустынные острова Южная Георгия уже были известны — их не раз посещали китобои, — поэтому экспедиция задержалась здесь ненадолго. Впереди лежали неисследованные пространства Южного Заполярья, которые неудержимо влекли моряков.

Уже в первые дни дальнейшего плавания на юг экипаж шлюпа «Мирный» ждало открытие: вахтенный офицер Анненков заметил неизвестный, не указанный ни на одной географической карте остров. Этот остров был назван его именем.

Офицеры на «Мирном» шутили:

— Итак, начинаем по алфавиту — с буквы «А»… Если так переберём всю азбуку — сколько новых островов появится на карте!..

Но было похоже, что шутка становится правдой. Через несколько дней лейтенант «Востока» Лесков обнаружил ещё один остров. Ему дали имя Лескова…

Прошло лишь несколько часов, и лейтенант Торсон заметил третий по счёту остров. Невдалеке от него клубился едкий вулканический дым ещё одного неизвестного острова, получившего имя Завадовского.

Следуя к Южным Сандвичевым островам, которые ранее посетил Кук, экспедиция открыла острова Восточный, Западный и Средний; это были хмурые скалы, лишь местами покрытые зеленью мхов, населённые тысячами пингвинов…

На Земле Сандвича ни до Кука, ни после него никто из мореходов не был. Заброшенная на крайний юг Атлантического океана, эта земля изображалась на картах лишь приблизительно. Первыми после Кука здесь высадились русские моряки. И сразу обнаружились ошибки знаменитого морехода. Мыс Сандерса и мыс Монтегю оказались островами. Там, где Кук увидел сплошную землю, была рассеяна группа мелких островов. Три из них открыли Лазарев и Беллинсгаузен. Из уважения к памяти Кука они не изменили названия этого архипелага, но с того времени на всех картах мира Земля Сандвича стала называться Южными Сандвичевыми островами.

Все эти дни полярные штормы и шквалы нещадно трепали малые деревянные шлюпы. Почти ежечасно на жестоком ветру матросам приходилось взбираться на высокие мачты и реи, скалывать лёд. Неспроста вспоминали теперь офицеры, как строги были Лазарев и Беллинсгаузен при отборе команд в Кронштадте. Непоколебимо и бесстрашно работали моряки-балтийцы в самые опасные и суровые часы ледовых вахт. И этот неутомимый и отважный труд моряков не раз отводил корабли от неизбежных гибельных крушений.

Упрямо преодолевая штормовую волну, шлюпы продолжали следовать все дальше на юг. Вскоре тяжёлые туманы встали перед кораблями сплошной завесой. Как-то утром в начале января, когда северный ветер рассеял туман, моряки увидели вокруг огромные ледяные горы, будто целый город величественных хрустальных дворцов, радужно светившихся и сверкавших на солнце… Корабли проходили у самых ледяных стен. Бессильно падали паруса, — верхушки мачт были значительно ниже исполинских ледниковых глыб и нагромождений.

Груды камня, земли, иногда целые утёсы громоздились на выступах ледяных гор, и это было доказательством, что где-то здесь, может быть очень близко, лежит он, никем ещё не достигнутый, покрытый извечной тайной материк…

Когда безмолвный плавучий город из льда остался позади, капитаны приказали прибавить парусов. Шлюпы увереннее понеслись на юг, давно уже миновав те широты, до которых доходил Кук. Но ледяные горы будто волокли за собой густой, непроглядный косяк тумана. И вскоре оба корабля окутала тяжёлая серая мгла.

В часы наиболее ответственных вахт Лазарев, как правило, сам поднимался на мостик. И теперь он стоял у невысоких перил, рядом с вахтенным офицером, вглядываясь в месиво тумана, прислушиваясь к голосу дозорного матроса. На «Мирном» и на «Востоке», по примеру китобоев, на фок-мачтах были установлены наблюдательные посты. Однотонный голос дозорного вдруг испуганно сорвался: