Медуза - Касслер Клайв Страница 3

– Это Калеб! – крикнул он. – Наш новичок!

Губы Калеба шевельнулись, но он не издал ни звука.

Доббс присматривал за добычей ворвани. Он подошел, поглядел на Калеба и приказал помощнику отнести новичка в свою каюту. Юношу уложили на капитанскую койку, сняли с него мокрую одежду и закутали в одеяло.

– Боже, никогда ничего подобного не видел, – сказал старший помощник.

Красивый восемнадцатилетний крестьянский парень превратился в седого восьмидесятилетнего старика. Кожа его приобрела призрачно-белый цвет. Сеть морщин покрыла руки и лицо, словно он много дней провел в воде. Волосы стали похожи на пучки сушеницы.

Доббс взял Калеба за руку, ожидая, что почувствует трупный холод – уж очень парень напоминал мертвеца.

– Да он горит, – сказал капитан.

Выступая в роли судового врача, Доббс завернул Калеба во влажные полотенца, чтобы сбить жар. Из черной медицинской сумки он достал флакон патентованного средства с высоким содержанием опия и заставил Калеба проглотить несколько капель. Юноша несколько минут бредил, потом погрузился в тяжелый сон и проспал больше суток. Когда он наконец открыл глаза, то увидел капитана. Доббс сидел за столом и писал в журнале.

– Где я? – сухими потрескавшимися губами спросил Калеб.

– В моей койке, – проворчал Доббс. – И мне это надоело.

– Простите, сэр. – Калеб наморщил лоб. – Мне снилось, что я умер и попал в ад.

– Нет, тебе не так повезло. Похоже, кашалоты любят деревенских мальчишек. Мы вытащили тебя из китового брюха.

Калеб помнил круглый глаз кита, помнил, как летел, растопырив руки и ноги, крутясь, как шутиха во время фейерверка, а потом упал в воду. Вспомнил, как двигался по темному упругому проходу, глотая влажный спертый воздух. Духота была почти невыносимой. Он быстро потерял сознание.

На его бледном сморщенном лице проступил ужас.

– Кит меня съел!

Капитан кивнул.

– Прикажу коку принести тебе супа. И возвращайся на полуют.

Но капитан смягчился, и Калеб оставался в его каюте, пока вся ворвань не превратилась в жир и не была разлита по бочкам. Потом он собрал матросов с полуюта на палубе, поблагодарил за тяжелую работу и сказал:

– Все вы знаете, что кит проглотил новичка, как библейского Иону. Рад сообщить, что юный Калеб скоро вернется к работе. Я срежу ему жалованье за время отсутствия. На этом судне увиливать от работы разрешено только мертвецам.

Это замечание вызвало у матросов одобрительные кивки и улыбки.

Доббс продолжал:

– А теперь, парни, должен вам сказать, что Калеб очень изменился. Грязный сок во внутренностях кита выбелил его больше, чем вареную репу. – Он строго посмотрел на экипаж. – Никому на судне не позволено издеваться над чужим несчастьем. Это все.

Офицеры помогли Калебу подняться на палубу. Капитан попросил его снять ткань, которой он покрыл голову, закрывая лицо, как монашеским капюшоном. Матросы дружно ахнули.

– Внимательно посмотрите на нашего Иону, и вам будет что рассказать внукам, – сказал капитан. – Под побелевшей кожей он такой же, как мы с вами. А теперь добудьте еще несколько китов.

Капитан сознательно назвал Калеба Ионой: моряки считают, что это имя приносит неудачу. Если бы он отнесся к этому не так серьезно, подобное сравнение с библейским героем, которого проглотила гигантская рыба, отняло бы у парусов попутный ветер. Кое-кто из матросов негромко предлагал бросить Калеба в воду. К счастью, все были слишком заняты делом, чтобы следовать предрассудкам. Море, совсем недавно пустое, теперь кишело китами. Без сомнения, судну везло. «Принцесса» словно превратилась в магнит, притягивающий всех китов в океане.

Ежедневно после криков впередсмотрящих на воду спускали вельботы. Чугунный котел для выварки ворвани булькал, как ведьмин котел. Маслянистый черный дым скрывал солнце и звезды и окрасил паруса в черный цвет. Кок продолжал пиликать на скрипке. Через месяц после встречи Калеба с китом корабельный трюм заполнили до краев.

Перед долгой дорогой домой нужно было пополнить запасы и позволить морякам побывать на берегу. Доббс выбрал Понпеи, тропический остров, славящийся рослыми мужчинами и красивыми женщинами и их готовностью предлагать морякам съестное и любые услуги. В здешней гавани всегда стояло множество китобоев со всех концов света.

По воспитанию Доббс был квакером и не увлекался ни выпивкой, ни туземными женщинами, но его религиозные взгляды всегда уступали место приказам беречь спокойствие и гармонию на судне и вернуться с полным грузом ворвани. Он честно выполнял эти возложенные на него обязанности и добродушно смеялся, когда на борт возвращались шумные пьяные матросы или выуживали кого-нибудь упавшего в воду.

Калеб оставался на борту и с доброжелательной улыбкой наблюдал, как уходят и приходят товарищи. Капитана радовало, что Калеб не рвется на берег. Туземцы были настроены дружелюбно, но выбеленные волосы и кожа могли породить трудности в отношениях с суеверными островитянами.

Доббс нанес визит вежливости американскому консулу, тоже уроженцу Новой Англии. Консул сообщил ему о вспышке тропической болезни на острове. Доббс сократил поездки матросов на берег. В судовом журнале он записал:

«Последний день отпусков на берег. Капитан навестил консула США А. Маркхема, совершившего поездку в древний город Нан-Мадол. По возвращении консул получил известие о болезни на острове. Покончили с вольностями и спешно покинули берег».

Последние матросы поднялись на борт и сразу уснули пьяным сном. Капитан приказал протрезвевшим поднять якорь и поставить паруса. Когда люди с покрасневшими глазами пришли в себя и получили приказ выйти на работу, корабль уже был далеко в море. Дул попутный ветер; через несколько месяцев Доббс и его люди будут спать в своих кроватях.

Меньше чем через сутки после выхода из порта на «Принцессу» обрушилась болезнь.

Матрос с полубака, по имени Стокс, проснулся в два ночи и бросился к поручню; его вырвало в море. Через несколько часов у него поднялась температура, на теле выступила яркая сыпь. На лице появились красно-коричневые пятна, они разрастались, и вскоре стало казаться, что его лицо вырезано из красного дерева.

Капитан лечил Стокса влажными полотенцами и жидкостью из медицинской бутылочки. Доббс приказал перевести его на ют и поместить под импровизированный навес. Свежий воздух и солнечный свет могли ему помочь, а изоляция предотвратила бы распространение болезни.

Но болезнь распространялась среди матросов, как разносимый ветром огонь. Люди валились на палубу. Такелажник упал с нок-реи на груду парусов, которая, к счастью, смягчила его падение. На юте устроили временный лазарет. Капитан опустошил свою медицинскую сумку. Он опасался, что через несколько часов заболеют он сам и его офицеры. «Принцесса» превратится в корабль-призрак и будет носиться по воле ветра и течений, пока не сгниет.

Капитан сверился с картой. Ближайшей сушей был остров, прозванный островом Бедствия. Когда-то экипаж китобойного судна из-за спора об украденном бочонке с гвоздями сжег здесь деревню и убил нескольких островитян, и после этого туземцы неоднократно нападали на китобоев. Но выбора не было. Доббс встал за штурвал и повел судно прямо к этому острову.

Вскоре «Принцесса» вошла в бухту, окруженную пляжами с белым песком, и якорь, загремев цепью, ушел в чистую зеленую воду. Над островом господствовала вулканическая вершина. Над ней видны были столбы дыма. Доббс и старший помощник в маленькой шлюпке отправились на берег, чтобы, пока они в состоянии, возобновить запасы воды. Недалеко от берега они нашли источник и уже возвращались на судно, когда наткнулись на разрушенный храм. Капитан посмотрел на заросшие лианами стены храма и сказал:

– Похоже на Нан-Мадол.

– Простите, сэр? – отозвался старший помощник.

Капитан покачал головой.

– Неважно. Вернемся на корабль, пока еще можем ходить.

Вскоре после наступления темноты заболели помощники и сам капитан. С помощью Калеба капитан перетащил свой матрац на ют. Он велел новичку делать все, что в его силах.