Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 2 Страница 30

Эта фраза – или деньги? – произвела впечатление на ромея. Он взял золотые монеты и милостиво разрешил:

– Плывите.

Если бы я был настоящим князем Путивльским, сейчас бы сплюнул, чтобы избавиться от горечи при мысли, что ради таких уродов рисковал жизнью, защищая Константинополь.

На большей части Эгейского моря пираты исчезли. Никейцы и византийцы позаботились об этом. В этом вопросе их интересы совпадали, не смотря на ненависть друг к другу. Только в южной его части, возле островов Южные Спорады, к нам рванулись два рыбацких баркаса, заполненные отчаянными парнями. Стоило мне повернуть шхуну в их сторону, парни сразу передумали быть отчаянными, легли на обратный курс и с еще большей резвостью погребли к маленькому острову, поросшему кустами и низкими деревьями.

К африканскому берегу мы вышли немного восточнее того места, где захватили зерновоз. Опять легли в дрейф, поджидая добычу. Отдыхали не долго. Ближе к вечеру со стороны Мерса-Матруха появилась большая торговая галера с веслами в два яруса, не менее сорока с каждого борта, и двумя мачтами, на которых подняты латинские темно-синие паруса. Кстати, латинскими такие паруса назвали норманны, когда добрались до Средиземного моря и впервые увидели их. Сами норманны предпочитали прямые паруса. В итоге косые паруса, придуманные еще финикийцами, если не раньше, стали латинскими. Галера шла по ветру, который был балла три. Побоявшись, что при таком слабом ветре не догоним ее, я приказал поднимать паруса до того, как она оказалась с подветренного борта. Понадеялся, что поздно заметят нас. Нападения со стороны открытого моря обычно не ждут. На этот раз капитан оказался профессионалом высокого класса. Другому такое большое и быстроходное судно и не доверили бы. Шхуну заметили через несколько минут после того, как мы подняли паруса. Галера развернулась, убрала паруса и пошла против ветра с еще большей скоростью. Я гнался за ней с час, надеясь, что гребцы взбунтуются. Увы, они гребли без сбоев и очень быстро. Дистанция между судами за этот час увеличилась мили на три-четыре. После этого я повернул шхуну на обратный курс и на приличном удалении от берега опять лег в дрейф.

Галера не появилась на следующий день. Может быть, пережидает в Мерса-Матрухе, а может, попробует проскочить ночью. Предыдущая ночь была безветренной. Что парусники смерть, то галере в радость. Ночью я выставил наблюдение, но никого не заметили.

Только утром из «вороньего гнезда» донеслось:

– Вижу судно!

Это была другая галера, с одной мачтой, на которой был поднят полосатый, серо-желтый латинский парус, и четырнадцатью веслами с каждого борта, и шла она со стороны Александрии. С утра задул бриз, довольно свежий. Он гнал остывший над морем воздух на разогретую солнцем сушу. Нам такой ветер был попутным. Я рассчитал угол упреждения и, как только галера вышла в заданную точку, приказал поднимать паруса. Шхуна легко набрала ход, благодаря попутному ветру и парусам, установленным «бабочкой». На галере заметили нас не сразу, но среагировали моментально – повернули в сторону берега. Скорость у них была выше, зато некуда отступать. Впереди высокий пустынный берег с неширокой полоской песчаного пляжа. Я не сразу понял задумку капитана. Она была проста. Галера с полного хода выскочила носом на берег. С бака был спущен трап, по которому экипаж, унося ценные вещи, удрал от нас. Цепочка людей с тюками и узлами потянулась по склону вверх. Они постоянно оглядывались. Передний, в зеленой чалме и длинном сером одеянии с широкими рукавами, остановился, поднявшись по склону и что-то прокричал в наш адрес, помахав кулаком. Наверное, как моряк моряку, пожелал местный вариант семи футов под килем.

Метрах в ста от берега я приказал убрать паруса и лечь в дрейф. На шлюпке добрались до берега, а потом поднялись по трапу. Я взял с собой обоих отпрысков. Пусть посмотрят и понюхают, чем пахнет поражение в бою. Трап бал длинный и тонкий. Даже когда поднимался один человек, доски прогибались, пружиня. Поскольку ограждения отсутствовало, требовался навык, чтобы без происшествий подняться на борт галеры. Я не упал. Мои сыновья по малолетству не постеснялись передвигаться на четвереньках, а вот Олфер Нездинич, которая я взял на этот раз своим заместителем вместо Мончука, решил показать удаль и плюхнулся в воду. Упал на мелководье, но брызг поднял целый фонтан. Остальные дружинники, приплывшие на шлюпке, громко посмеялись и последовали примеру моих наследников.

Вонь на галере была меньше, чем на тех, которые попадались раньше. Наверное, потому, что меньшего размера. На баке лежал якорь – большой светлый камень, округлый, отшлифованный водой, с дыркой в центре, через которую был привязан канат. Куршея уже, чем на больших галерах, и ограждение только с левого борта – деревянные столбики, соединенные леером. Над головами гребцом не было палубы, только навес из холста. Банки под углом к борту, на каждой по два человека. Все голые и грязные. У многих волосы и борода длинные, но не у всех. По большей части это были европейцы. Мои сыновья, морщась от вони, с удивлением пялились на них. Увидев, что мы тоже европейцы, гребцы заорали от счастья на разных языках.

Я поднял руку, призывая к тишине, и произнес:

– Как только придем в порт Андравида, все будете отпущены на свободу. Там вас и раскуем, сейчас нет времени. Так что погребите от души в последний раз!

Они опять заорали от счастья. Когда ор немного стих, я услышал, что меня зовут:

– Князь, князь!

В грязном рабе не сразу узнал когда-то бравого брабантского рыцаря Бодуэна де Рине. Судя по красным отметинам от бича на спине, морская профессия давалась ему с трудом.

– Как ты здесь оказался, Бодуэн?! – удивился я.

– В плен попал под Яффой. Царь Иван не стал продлевать контракт. Пришли в Константинополь, а там купцы из Яффы предложили хорошие условия. Мы и согласились. В итоге восемь человек сидят здесь, а остальные лежат в песке, – криво усмехаясь, рассказал он.

– Лучше продавать душу дьяволу, чем купцу, – дал ему совет на будущее.

Он посмеялся, но больше из лести.

– Раскуйте его, – приказал я и пошел дальше осматривать галеру.

В кормовой части лежал груз – хлопок в тюках. Не самая лучшая добыча, но с паршивого сарацина хоть хлопка клок. Мне он пригодится для изготовление стеганок. Одетая под кольчугу, стеганка намного усиливает ее защитные свойства, особенно против стрел и ударов булавами. Запасов еды и воды на галере должно хватить на неделю. Я пересадил на нее десять человек, чтобы работали с парусом, рулили и задавали барабаном ритм гребцам. Бодуэна де Рине забрал на шхуну. Там его отмыли, одели в чистое, накормили и напоили.