Алекс Белов - Зелёные Созвездия Страница 31

Володька не разрешал прыгать на другие уровни, если находишься выше земли, а моя комната пряталась под самой крышей. Наконец, я устаю мучиться и сажусь на кровати. Босые ноги мягко опускаются на ковёр, желание внутри достигает предельной точки.

Я оставляю позади постель и двигаюсь к двери. Осторожно приоткрываю её и прислушиваюсь к тишине дома. Из соседней комнаты доносится сопение мамы, вызвавшее во мне улыбку.

Прикрыв за собой дверь, я мягко, словно кошка, слетаю с лестницы на первый этаж, пересекаю гостиную и замираю, положив ладонь на холодный металл дверной ручки.

Я пошёл, — мысленно произношу.

Будь осторожен, — шепчет Каштан по ту сторону дома.

Я медленно, чтобы замок громко не щёлкал, поворачиваю ключ. Издаваемый треск всё равно кажется оглушительным, способным перебулгачить весь дом. Я жду. Когда из засады, где-нибудь в районе дивана, выпрыгнет дедушка с криками:

— Куда собрался???

Дверь открывается, и я выхожу на крыльцо в прохладу ночи. Даже не в прохладу, а холод. Август обдувает меня ледяным ветерком, и я ёжусь. Дурак, отправился в путешествие в одних трусах, да медальонах на шее. Но возвращаться и одеваться не хочется. Любопытство распирает изнутри. Однако я всё же захожу обратно в прихожую.

Возвращаться — плохая примета.

Но я вынужден взять с собой то, что как талисман находилось со мной в морском путешествии. Нахожу на вешалке салатовую кепку и напяливаю на себя. Вот теперь я готов к приключениям. Голый рыцарь в трусиках, сделанных под манер плавок. Я про себя хихикаю и сбегаю с крыльца на дорожку.

Стоит ли мне далеко отходить? Наверное, нет. Пройдя половину дорожки от ворот до двери, я останавливаюсь и сажусь на холодную землю. Осознаю, сколь величественна Природа ночью, до жутких мурашек по спине. Привыкшие на ночь прятаться в коробках, окружённые четырьмя стенами, мы совсем забыли, каково это — спать под открытым небом, особенно здесь, в степи, что подступала с запада. Кажется, будто небесный купол, вышитый созвездиями, гудитсловно древняя электростанция.

Я ложусь на спину, ёжусь от холода и отыскиваю глазами Большую Медведицу. Она будет моим ориентиром. Сосредотачиваюсь и пытаюсь сделать тело лёгким. У меня не получается. Ледяной ветер не даёт уйти в себя, гнусно покусывая мою кожу.

Вот-вот. Кажется, что уже начинается. Руки и ноги терпко подрагивают, но этого недостаточно. Я забываю о Большой Медведице и закрываю глаза. Так лучше.

Стараюсь отвлечься от ветра, от холода, от посторонних звуков. И вот оно начинается. Тело становится лёгким, как пушинка, я чувствую, что могу лететь. Вверх и назад. Не открывая глаз, я готовлюсь к прыжку. Ощущаю себя на бортике бассейна. Можно откинуться легонько, всё равно что сделать шажок в воду, а можно оттолкнуться со всей дури и нырнуть в самый центр. Я боюсь застрять, поэтому собираю все силы.

Раз! Вбираю в себя всю энергию.

Два! Скукоживаюсь, стараюсь собрать пучок взрыва в области солнечного сплетения.

Три! Прыгаю.

Голова кружится, как на аттракционе, но ничего не происходит, только рассудок объят землетрясением. Тошнота подкатывает к горлу, и я переворачиваюсь на бок, тут же сбивая все настройки.

Открываю глаза. Из двора я никуда не перенёсся. Под рукой всё та же земля, тьма застилает взгляд. Права была тётя Света: нужно упражняться.

Забудь про холод и возвращайся на исходную, — приказываю я себе и переворачиваюсь на спину. Смотрю в небо, но Большую Медведицу не нахожу. Я вообще не вижу звёзд.

Сажусь.

Нет, я где угодно, только не во дворе у бабушки. Я в потусторонней тьме. И страх холодит сердце. Повсюду, куда хватает глаз, расстилается чёрная земля и ни одной травинки, ни одного листочка, ни одного дерева, ни одного дома. Просто — голая чёрная земля, из которой чёрными мешками торчат непонятные глыбы. И небо тоже чёрное, под стать земле, а разделяет их лишь едва уловимый горизонт, сияющий серой полоской. Сквозь черноту слабенько пробивается холодная убывающая луна, свет которой и позволяет мне разглядеть окрестности. Только здесь сияние не приветливое серебристое, как дома, а холодное белое.

Со мной тоже произошли изменения. Я голый и не голый одновременно. Можно сказать, что у меня нет тела, но я чувствую ноги, которые царапают мелкие острые камни. Они впиваются и в кожу на ягодицах. Так отчётливо, будто на мне нет трусов, но и в то же время я ощущаю их ткань. Я могу поднять руку и потрогать кепку, только под пальцамиона не материальна, а как бы… мерцает лишь её сущность. Как сущность Деревьев, что прячется в их кронах, как сущность Моря, которая нависает над водной гладью. И даже два амулета на шее призрачные, как воздух, но и осязаемые. Амулет леса тускло светится зелёным, я различаю искорку сквозь свою тьму. Да-да, свою тьму, потому что я превращаюсь в размытую чёрную глыбу, наподобие тех, что окружают меня. Подношу руку к глазам, только это не рука, а тёмное щупальце. Не материальное, а терпкое, словно дым. И в то же время, сгибаю пальцы и вижу грязные полумесяцы ногтей, морщинки-пещерки на суставах-фалангах. Перекрещиваю руки, и одна проходит сквозь другую, но если захочу, могу сцепить их, превратив в аркан.

От подобных метаморфоз мозги закипают.

Закончив любоваться своим новым телом, я встаю на ноги и оглядываюсь. Интересно, на каком я уровне?

Позади меня высится небольшая чёрная глыба, которая приковывает моё внимание сероватой искоркой, теплящейся внутри тьмы. Я поднимаюсь на ноги. Легко, будто взлетаю. И двигаюсь к тёмному мешку. Сердце, которое здесь не тяжелее воздуха, бьётся всё чаще и чаще от волнения. Ибо я ощущаю.

Я чувствую.

Как в разговоре с деревьями.

У чёрной глыбы передо мной есть разум.

Я стою напротив, ничем не отличающийся от тёмного сгустка, будто запёкшаяся кровь.

Привет, — говорю я. Не вслух. Здесь нельзя говорить вслух. Да и как же сотворить подобное безо рта?

Но глыба мне не отвечает. Она то ли спит, то ли не хочет отвечать. Тогда я протягиваю руку и касаюсь её тьмы. И меня будто током ударяет. Это не глыба. Это человек. Девочка. Я отчётливо вижу амулет, который светится сквозь тьму, как и мой, только иного света. Серого, потому что глаза у девочки ясного серого цвета.

(…воздушный ребёнок…)

Девочка маленькая. Маленькая для взрослых, но почти моего возраста, а скорее даже Володькиного. Волосы чёрные, короткие, до конца шеи. Если на неё надеть джинсы и футболку, многие перепутают её с мальчиком. Я вижу её бледную кожу и в то же время — простенькое измученное белое платьице из хлопчатобумажной ткани.