Выше нас — одно море - Альберт Андреевич Беляев Страница 31

Тимофей прошел мимо невысокого здания пароходства, свернул в театральный парк. Он не был большим, этот парк: в самом центре города, около здания театра, который именовался «Большим», много лет назад, еще до революции, посадили несколько десятков тополей и лип, проложили дорожки, потом эти дорожки заасфальтировали…

Тимофей нашел скамейку и сел. Откуда-то издалека доносилась чуть слышная грустная музыка; редкие прохожие торопливо пробегали по аллее и исчезали…

Вот вдали на аллее показалась девушка. Каблучки отчетливо и ритмично цокали по асфальту. Девушка подходила все ближе и ближе… Тимофей смотрел на ее стройные ноги, любовался легкой походкой… И вдруг — о боже! — надо же такому случиться! Это она, это с ней он вчера танцевал на выпускном вечере! Вот Марина взглянула на него раз, другой и замедлила шаг…

Тимофей встал и неловко поклонился.

— Здравствуйте, Тимофей, — услышал он ее голос и увидел, что она протянула руку.

Он с трудом догадался, что надо пожать ее руку и ответить на приветствие. Она смотрела на него, и он опять видел в ее глазах непонятный вопрос. Почему-то тоскливо сжалось сердце и захотелось убежать скорее из этого парка и от этих странных тревожащих глаз…

— Вы кого-нибудь ждете здесь? — спросила она.

— Просто так сижу, — ответил он не своим голосом и только тут заметил, что до сих пор держит ее руку. Тимофей покраснел. Она чуть заметно улыбнулась.

— Садитесь, пожалуйста! — вдруг услышал Тимофей свой голос.

Марина спокойно села. Тимофей торопливо достал папиросу и закурил. Глубоко затянулся дымом, закашлялся.

— Эх вы, курильщик, — рассмеялась Марина, — дайте мне папиросу.

Она отобрала папиросу у Тимофея и спокойно и легко затянулась.

Тимофей не произнес ни слова.

Марина покосилась на него и улыбнулась.

— Вы удивлены, Тимофей? А почему?

— Н-нет, ничего, — выдавил из себя Тимофей, — просто не привык видеть курящих девушек.

— А у нас в медицинском многие курят. И я немножко тоже покуриваю за компанию. Вам не нравится?

— Не привык я, — опять ответил Тимофей.

Она тут же бросила папиросу на землю.

— Хотите, брошу и больше не притронусь?

Тимофей пожал плечами.

— А все же, хотите? — упрямо повторяла Марина. Она смотрела ему в глаза, и он не мог, не имел сил отвести свои.

Боже мой, как она смотрит! Не надо, не смотри так, ты останешься здесь с Алексеем, а мне ведь уезжать завтра, не надо, не надо…

— Да, хочу!

Тимофей с трудом заставил себя отвернуться и вновь закурил папиросу.

— Я запомню этот вечер, — сказала Марина и торопливо добавила: — С этого вечера я больше не курю. Если хотите проверить мою силу воли — запомните и вы эту дату. Когда-нибудь мы встретимся и вспомним.

— Я запомню, — хрипло ответил Тимофей. — Я обязательно запомню. Память у меня хорошая.

Они помолчали.

— Это будет нашей тайной. Пусть об этом никто не знает, хорошо?

Тимофей кивнул и спросил:

— Вы на каком курсе учитесь?

— На последнем.

— А потом куда? В Ленинград?

Она открыто взглянула на него и медленно отвела взгляд в сторону.

— Возможно, — неохотно протянула она и добавила: — Впрочем, из нашего института только туда и направляют, да еще в Мурманск иногда…

Сердце Тимофея гулко стукнуло в груди раз, другой, третий… И он торопливо прикурил новую папиросу. Черт, руки дрожат, как с похмелья…

— Я вас не задерживаю? — неуклюже спросил он.

Марина взглянула на часы и поднялась.

— Да, мне уже надо идти. Спасибо вам. — Она протянула Тимофею руку и ушла.

Невеста Алешки Фурсова! Черт, а ты рядом ходил и не видел!

МАТРОС С «ТАВРИДЫ»

«Здравствуй, Марина! Не удивляйся, что я говорю тебе «ты».

Мне кажется, я так давно и близко тебя знаю, что «вы» звучит фальшиво. Я пишу тебе письмо, хотя и знаю, что оно никуда не будет отправлено. Но я так мало виделся с тобой и столь многого не смог тебе рассказать…

Мне бы хотелось писать тебе письма каждый день и складывать их одно за другим в папку. Мог бы получиться дневник, и как бы мне хотелось верить, что ты когда-нибудь прочтешь его!

Ты, помнишь, сказала: «Пусть это будет нашей тайной». Так вот, я теперь богаче тебя — у меня целых две тайны: одна наша с тобой и вторая — эти письма — только моя тайна. Ты о ней не знаешь и никогда не узнаешь…

Вчера я приехал в Мурманск. Что рассказать тебе, милая Марина, об этом заполярном городе? Представь, что ты стоишь лицом к северу. Слева от тебя незамерзающий залив, а поскольку здесь еще морозы — над заливом стоит туман, как говорят, «залив парит». Справа — заснеженные сопки, а но склонам сопок сбегают к заливу сотни и сотни домов.

За восемь лет после войны город отстроился заново. Говорят, немцы бомбили Мурманск день и ночь и сожгли почти весь город. Представляешь, каково тут было? А теперь следов войны и не видно.

Внизу, у залива, дома большие каменные, но чем выше в сопки — тем дома мельче, и деревянные. А вообще — красиво это скопище домов снизу, от залива: все сопки в огоньках, целое море мерцающих огней. Двести