Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 1 Страница 32

– Прости, князь, не знал, кто ты! – извинился гот.

– Хочу лошадей у тебя разместить, двадцать восемь, – сказал я. Одного иноходца решил оставить на судне, точнее, на причале возле него. Князю ведь не положено ходить пешком. – Хватит у тебя места?

– Конечно! Конюшня сейчас пустая, все купцы разъехались, – радостно сообщил он. – А надолго?

– Дня на три, может, больше, – ответил я. – Возможно, еще несколько лошадей приведут мои люди.

Я собирался прикупить несколько коней и отправить всех вместе по суше с половиной экипажа. Сам же с вином, оливковым маслом и кое-какими товарами, которые куплю здесь, поплыл бы на ладье.

– Пусть приводят. Сколько надо, столько продержу, – заверил хозяин постоялого двора. – Сена и овса у меня хватит до нового покоса.

Мы договорились о поденной цене. Хозяин постоялого двора, которого звали Теодор, сказал, что, если лошади простоят больше недели, буду платить на четверть меньше. Мои люди вместе с готом завели в конюшню лошадей. Бедные животные так намучились в трюме за время плавания, что теперь вели себя смирно. Я заплатил за три дня вперед и спросил:

– Руку где потерял?

– В Константинополе, – ответил Теодор. – Защищал от латинян.

– Я был в Варяжской гвардии. Ранили в живот, чудом выжил, – не удержался и похвастался я чужими заслугами.

Хозяин постоялого двора посмотрел на меня внимательно, наверное, пытаясь вспомнить, видел в Константинополе или нет? С тех пор прошло семнадцать лет. Вряд ли он вспомнил бы меня, даже если бы видел. Хотя люди тринадцатого века лучше все запоминают. У них нет того избытка информации, особенно, визуальной, который будет напрягать в двадцать первом веке.

– Я тогда был безусым юнцом, – усмехнувшись, будто вспомнил молодость, сообщил ему.

– Я тоже был моложе, – усмехнувшись в ответ, произнес Теодор и пообещал: – Присмотрю за твоими лошадьми, как следует, не беспокойся, князь.

– Да я и не беспокоюсь. Был бы ты нерадивым хозяином, давно бы разорился. Твое дело держится на доверии, – припомнил я слова Келогоста.

– Так оно и есть, князь, – согласился гот и спросил: – Ты не пленных приехал выкупать?

– Каких пленных? – поинтересовался я.

– Русы вместе с куманами (одно из названий половцев) сражались с сельджуками возле Согдеи. Говорят, много ваших полегло и в плен попало, – ответил он.

– А что здесь делают сельджуки?! – удивился я.

Насколько помнил, турки завладеют Крымом только после захвата Константинополя и только благодаря тому, что крымские татары сами напросятся к ним в вассалы.

– В Согдее куманы пограбили купцов сельджукских, вот султан Ала-ад-Дин Кейкобад и прислал войска, чтобы наказать за это, – сообщил Теодор. – И правильно сделал. У этих куманов никакого закона нет. Что хотят, то и творят! – возмущенно добавил он, а потом, видимо, вспомнил, что половцы считаются союзниками русов, закончил примирительно: – Не все, конечно…

– Я половцев в прошлом году разгромил. Повадились налеты совершать на мои деревни. Вот и отбил охоту, – рассказал я.

– По-другому с ними нельзя, – произнес Теодор.

– Сельджуки захватили Согдею? – задал я вопрос.

– Нет, держится еще, – ответил хозяин постоялого двора. – Наши купцы возят продукты и осажденным, и осаждающим. Говорят, хорошо на этом зарабатывают.

Уж я-то знал, как можно заработать на снабжении осажденных! И тут у меня появилась интересная идея.

– Так ты говоришь, двор у тебя пустой? – сказал я и, не дожидаясь ответа, предложил: – Я сниму его весь на неделю или больше.

– Зачем тебе за весь платить?! – не понял гот. – Твоих лошадей никто не потеснит, обещаю.

– Сюда перевезут мои грузы, и моя жена со служанками здесь поживет, – сообщил я.

Мы быстро договорились о цене, после чего гот свел меня с местными биндюжниками – перевозчиками грузов на телегах. Я нанял их для доставки грузов с нефа на постоялый двор. Затем поспешил в порт, чтобы приостановить перегрузку на ладью. Она мне нужна будет пустая.

Дружинники выслушали мой новый приказ молча. К тому времени на ладью перетащили треть бочек с оливковым маслом и вином. Делали все вручную. Представляю, сколько матов в мой адрес дружинники произнесли про себя. Вечером, на ужин, я выставил им за это бочку вина, выдал часть их доли в добыче и разрешил всем, кроме караула, отправляться на ночь в город или куда захотят. Сам поехал ночевать на постоялый двор, куда до этого перевез Алике, ее служанок и сундуки с приданым. У гота были свои термы. Не такие впечатляющие, конечно, как городские, зато под рукой. Впервые за много дней мы помылись от души. Особенно радовалась Алике. Ее очень напрягали проблемы с личной гигиеной. Она выросла в Греции, а не в дремучей Франции.

Утром большинство дружинников оказалось с разбитыми мордами. Значит, ночью было весело. Одному было даже слишком весело, поэтому с поломанными ребрами отлеживался на палубе в тенёчке. Я приказал перевезти его на постоялый двор вместе с пятью ранеными во время захвата нефа. Тяжелораненый умер. Похоронили его в море. Остальные занялись перемещением бочек с вином и оливковым маслом с нефа и ладьи на постоялый двор. Мончук руководил работами на причале, Будиша – на постоялом дворе.

Двое дружинников сопровождали венецианского купца, чтобы у него не возникло желания сбежать. Я разрешил ему перемещаться по городу в поисках заимодавцев. В противном случае обещал продать его в рабство. Здесь этот вид бизнеса процветал, благодаря самоотверженному труду половцев. Оказывается, купец – парень ушлый. Его груз князь Ахейский арестовал по просьбе венецианского дожа. Купец кого-то кинул в Венеции и не пришел на суд. И Алике он вез не даром. За нее заплатили бочками с вином, которые были в трюме нефа. Будем считать их ее приданым.

Купец вернулся к полудню с толстым генуэзским коллегой, у которого была густая черная борода и усы и не менее густые брови, очень широкие. Одет он был простенько – в льняную белую рубаху, легкую серую тунику из дешевой ткани и короткие штаны. На ногах что-то типа сандалий: к подошве из толстой кожи крепились широкая кожаная петля, в которую вставлялся большой палец, и тонкие длинные ремешки, завязывающиеся на лодыжке.

– Мне сказали, что ты продаешь неф, – начал разговор генуэзский купец.

Его венецианский коллега скривился от возмущения. Он ведь привел генуэзца, чтобы тот заплатил выкуп. Судя по всему, генуэзский купец не собирался это делать. Видимо, он был не так доверчив, как те, кого кинул мой пленник в родном городе.

– Да, – подтвердил я, – но после того, как получу за купца выкуп в тридцать пять фунтов серебра.

Иначе получу за него, как за обычного раба, причем не молодого, то есть, дешевого.