Хельмут Ханке - Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания Страница 32

Этим и объясняются большие людские потери, когда залп приходится по такелажу или поверх палубы. Одного бортового залпа оказывалось порой достаточным, чтобы вывести из строя добрую половину экипажа линейного корабля, хотя выстрел из тогдашних пушек далеко не всегда сопровождался попаданием, ибо прицельные устройства все еще оставляли желать много лучшего. Промахи бывали даже с расстояния ~75 м. Кроме того, еще во времена Нельсона для приведения пушки в готовность к стрельбе после произведенного залпа требовалось почти четверть часа.

Более поворотливым и ходким, чем линейный корабль, был появившийся почти одновременно с ним фрегат. Это было творение французских инженеров-судостроителей, которые, наделив свое детище лучшими свойствами пинассов и галер, постарались уберечь его от унаследования их недостатков. Фрегаты отличались обтекаемой формой подводной части, отсутствием надстроек и незначительной высотой бортов над ватерлинией. К этому же следует отнести облегченный способ постройки и великолепные парусные качества.

В большинстве своем эти трехмачтовые суда имели всего одну батарейную палубу вместо нескольких, сооружаемых прежде. Правда, на верхней палубе также ставили наиболее легкие орудия. Общее число пушек редко превышало 40. Водоизмещение фрегатов составляло от 500 до 1000 т.

Плавая в составе эскадры, фрегаты выходили из линии сразу же, едва завязывался бой, ибо обшивка их была довольно слабой. Они маневрировали позади линейных кораблей и стреляли оттуда, добивая обескровленные боем вражеские суда, либо спешили на помощь собственным подбитым, неспособным к маневрированию боевым единицам. Были они грозными противниками и в одиночных, самостоятельных операциях, вполне оправдывая свое гордое название[22].

Обычно они выполняли те обязанности, которые позднее приняли на свои плечи крейсера (конвойная, каперская и разведывательная служба). Увлеченные строительством плавучих крепостей — линейных кораблей, — англичане поначалу пренебрегали фрегатами. И поплатились за это. Наполеон со своим большим транспортным флотом, предназначенным для высадки в Египте, сумел незаметно покинуть Тулон, забрать на Мальте десант и беспрепятственно высадиться в Абукире. И только потому, что у адмирала Нельсона в 1798 г. не было в Средиземном море ни одного фрегата. Тщетно неделями бороздил английский адмирал Средиземное море на своих тяжелых и медленных линейных кораблях: на следующий год Наполеон на фрегате ускользнул из Египта.

Впоследствии фрегаты послужили прекрасным образцом для строительства новых торговых судов, в частности, клиперов.

Корветы были как бы уменьшенной копией фрегатов. Строились они более легкими, а пушечное вооружение несли только на верхней палубе. По оснастке они полностью соответствовали своим старшим братьям.

Фрегаты и корветы достигли своего зенита в годы войны за американскую независимость, вспыхнувшей в 1773 г., после захвата трех английских чайных судов в гавани Бостона. Участвовали в ней и бриги — лихтеры с двумя полностью оснащенными мачтами и контр-бизанью на грот-мачте. Еще более короткие и поворотливые, чем корветы, бриги прекрасно справлялись с ролью «авизо» — посыльных судов для передачи срочных донесений.

В урагане между водой и небом. Для обслуживания парусов на фрегате имелось около 140 различных тросов. Среди них были: фалы для подъема рей, бегущие кверху по эзельгофтам[23] или блокам; ракстали для поднимания и опускания раксов, брасы для поворота парусов на ветер; шкоты для притягивания нижних углов паруса к борту, палубе или ноку нижележащего рея; гитовы для подтягивания кверху нижних углов паруса во время взятия рифов или при уборке; гордени для подтягивания паруса к рее и многие другие снасти.

Эти тросовые джунгли были еще гуще, так как, исключая фалы и ракстали, у каждой из снастей был свой двойник для противоположного борта. Попробуй, разберись во всем этом хозяйстве! Да еще такие трудные, зачастую иноязычные, «птичьи» названия. Но куда сложнее, чем овладеть подобной тарабарщиной, было научиться «играть на этой канатной арфе». Чего, например, стоят такие команды как: «Брамсели и бомбрамсели на гитовы! Кливер и бом-кливер долой! Фок и грот на гитовы! На грот-брасы!»

В хорошую погоду дела шли еще сносно. Когда же налетал шторм, и рангоут начинал скрипеть и охать, когда верхушки мачт кружились, а палуба, окатываемая забортной водичкой, становилась скользкой, будто смазанная мылом, когда промерзшие канаты деревенели, а судно после нескольких прыжков в этой дьявольской чехарде вдруг давало резкий крен — тогда начиналась битва с морем не на жизнь, а на смерть! Для того чтобы суметь в неистовстве урагана взять рифы на гроте, нужны были нечеловеческие силы. И барахтались люди в хлещущей их, словно плетьми, путанице такелажа, как мухи в паутине. И раскачивались между небом и землей на этих сатанинских качелях отчаянные ползуны по вантам, цепенея от ужаса и выкрикивая прямо в тучи богохульные проклятия…

Но никто не покидал своих постов, если только ураган не распоряжался по-иному. За трусость полагалась смерть. Таков был суровый закон палубы.

На борту Герба Гамбурга

Перенесемся на несколько минут в гамбургский порт конца XVII в. У пирсов стоят торговые суда и несколько фрегатов. В их бортах еще видны застрявшие пушечные ядра — следы стычки, происшедшей несколько дней назад в устье Эльбы, этом всеевропейском пиратском логове. Мастеровые устраняют повреждения.

Ожидают выхода несколько гамбургских конвойных судов, которые вольный город выделил для вооруженной охраны своих «купцов». Германские морские города должны были в тот период сами заботиться о защите собственных судов на всех морях: им не приходилось рассчитывать на помощь своего государственного флота.

Регулярный флот был заведен в Германии лишь в последней трети XIX в.; до этого все попытки создать боевые соединения немецких военных кораблей довольно быстро заканчивались ничем. В том числе и старания курфюрста бранденбургского Фридриха Вильгельма, который выдал голландскому судовладельцу Рауле каперский патент, что принесло тому титул генерал-директора Бранденбургского флота, а курфюрсту — двадцать одно шведское торговое судно, которое Рауле захватил в качестве приза (Со Швецией курфюрст в те времена состоял в войне). Позднее курфюрст даже основал в Эмдене базу для своего флота и обзавелся колонией на африканском Золотом берегу. И тем не менее, после ухода Рауле в отставку он уступил свои 30 торговых судов и 10 военных кораблей голландцам за 72000 дукатов.