Семья Зитаров, том 2 - Вилис Тенисович Лацис Страница 32

волостному старшине, но он успел скрыться и в тот вечер остался без ужина. Переночевав в стогу сена, он утром отправился дальше, обходя стороной селения и сворачивая с дороги при виде едущей навстречу подводы. И только когда к вечеру степная дорога свернула в тайгу, он с облегчением вздохнул. Но радость его была преждевременна. После часа ходьбы по лесу Эрнест на крутом повороте дороги столкнулся с двумя вооруженными людьми. Возможно, они прошли бы мимо, если бы он спокойно продолжал свой путь, но их винтовки и угрюмые бородатые лица навели такой страх на отважного парня, что он без памяти кинулся в кусты. Незнакомцы побежали за ним. Со свежими силами, сытые, хорошо знающие тайгу, они, в то время как Эрнест, точно олень, ломился сквозь заросли, по тропинкам направились ему наперерез.

— Сдавайся, а то стрелять будем! — предупредили они его.

Увидев, что иного выхода нет, Эрнест поднял руки и отдался во власть неотвратимого. «Вот тебе золото и вот тебе свободная жизнь!..» — мрачно подумал он, когда преследователи, встав по обе стороны, повели его в чащу.

— Братцы, что вы хотите со мной делать? — жалобно спросил Эрнест. — Я бедный человек и возвращаюсь домой с работы.

— Вот увидим, что ты за птица, — мрачно отозвался один из незнакомцев. — Отведем к командиру, а там выясним.

Не вступая ни в какие разговоры, они вели его в глубь леса. Через четверть часа они добрались до реки. Один из незнакомцев свистнул, с противоположного берега раздался ответный свист, и скоро показалась лодка с двумя вооруженными людьми.

«Наверно, разбойники…» — подумал Эрнест и удивился, что он никогда ничего о них не слыхал. Банда, очевидно, только недавно стала действовать, пока он был на приисках.

Они переправились через реку и углубились в лес. Немного погодя показалась небольшая полянка. Там стояло несколько полотняных палаток и шалашей из еловых ветвей, а среди них дымила полевая кухня. Эрнест с наслаждением вдохнул запах варева. Суп, вкусный ужин после продолжительного голодания! У него сейчас было только одно желание — хорошо поесть. После этого пусть делают с ним что хотят.

Из всех палаток выглядывали незнакомые лица. Но напрасно Эрнест ожидал увидеть дикие разбойничьи морды, злобно искривленные в кровожадной и жестокой насмешке. Нет, это были самые обыкновенные люди — спокойные крестьяне, собравшиеся, скорее всего на большую толоку, а не на разбой. Из-за палаток доносилось фырканье лошадей.

Один из конвоиров Эрнеста пошел доложить командиру о пленнике. Через минуту он возвратился в сопровождении высокого молодого человека. Походка пришедшего напоминала Эрнесту что-то знакомое, но его лицо нельзя было разглядеть в вечерних сумерках.

— Вот он, — указал на Эрнеста человек, ходивший за командиром.

Пришелец остановился в двух шагах от пленного и пытливо посмотрел на него. Не веря своим глазам, Эрнест узнал в «разбойничьем» командире своего брата Карла. Тот тоже был изумлен не менее Эрнеста.

Придя немного в себя, они так искренне и весело расхохотались, что партизаны, не понимая еще, что произошло, стали смеяться вместе с ними.

4

— Эрнест, ты не болен? — спросил Карл, приведя брата в свою палатку, после того как он объяснил партизанам, что за птицу они на этот раз изловили. — Ты очень плохо выглядишь.

— Болеть не болел, но в последнее время очень плохо питался, — ответил Эрнест. — Сегодня я почти еще ничего не ел.

Карл велел принести из кухни полный котелок супа, и, пока Эрнест ел, их разговор продолжался.

— Как твои дела? Много ли золота намыл? — поинтересовался Карл.

— Немного есть, но ради этого не стоило предпринимать такое путешествие, — проворчал Эрнест, жадно хлебая суп. — А как же получилось, что ты в разбой пустился?

— В разбой?

— Ну да, ведь это же банда. Чем же вы живете?

— Ты ошибаешься. У этих людей совсем не те цели, о каких ты думаешь.

Карл рассказал, почему ему пришлось уйти к Черняеву и что они за это время успели сделать: спасение Уксуная, налет на Ануй, очередные набеги на притаежные селения. Сегодня ночью Черняев с подразделением партизан тоже отправился на операцию, поручив Карлу охрану лагеря.

— А когда вы совершаете налет на деревню, вы берете все что хотите? — спросил Эрнест.

— Мы отбираем у противника только то, что нам нужно — продовольствие и боеприпасы. Очень часто крестьяне сами доставляют нам все необходимое.

— А какая им от этого польза?

— Мы их защищаем от насилия, не позволяем жечь их дома и принимаем в отряд тех, кого преследуют.

— А вы не боитесь, что дело может для вас обернуться плохо?

— Кое-кто гибнет в боях, но это лучше, чем умереть на виселице.

— И долго вы думаете так выдержать?

— Летом, пока приходится пробиваться сквозь таежные заросли, нам никто не страшен. Пусть высылают хоть целую дивизию — не найдут.

— А зимой? Где вы укроетесь, когда начнутся морозы? В лесу вам не выдержать.

— Зимой, если нам придется туго, отойдем за границу, в Монголию, а если все пойдет успешно — в чем мы не сомневаемся, — попытаемся осенью организовать всеобщее восстание во всем крае и сбросим власть Колчака.

— И тогда вы будете править всем Алтаем?

— Может и это случиться.

Такая перспектива показалась Эрнесту заманчивой. Красивая, свободная и полная приключений жизнь партизан была гораздо романтичнее, чем однообразный крестьянский труд в селе Бренгули. Здесь для энергичного человека всегда имелась возможность пополнить вещевой мешок, никто его не осудит, если он иногда чем-нибудь воспользуется, тогда как дома только и знай работай да работай. Да к тому же еще предстоит малоприятное возвращение с золотых приисков: как теперь явиться в село с пустым карманом после всех хвастливых обещаний? Нельзя будет даже людям на глаза показаться.

— Знаешь что, брат, я, пожалуй, могу остаться у тебя. Что мне дома делать? Бренгулис, наверное, взъелся на наших и теперь за меня возьмется. А здесь я буду в безопасности, пригожусь вам.

Карл ответил после длительной паузы.

— Я думаю все же, что тебе нужно идти домой. Тебя не тронут. Ведь ты никому не насолил. А если начнут преследовать, ты во всякое время сможешь нас разыскать. Как они одни там справятся с уборкой?

— Да велика ли уборка?..

— Нет, Эрнест, иди лучше домой. Партизанская жизнь не праздник — это тяжелый, опасный труд. Передай привет от меня нашим домашним… и Сармите.

Наконец, Эрнест сдался, но не столько на него подействовали уговоры Карла, сколько блеснувшая вдруг мысль: там, в колонии, Сармите. Пока Карл скитается по лесам (возможно, он вообще не вернется), Эрнест мог свободно действовать.