Жак-Ив Кусто - Чтобы не было в море тайн Страница 33

На другое утро около «Калипсо» ходила лишь одна маленькая акула, и до самого вечера она так и оставалась в одиночестве. Что за таинственная причина заставила акул уйти? Мы узнаем это лишь после того, как научимся анализировать всевозможные вибрации и еще неведомые нам запахи и звуки, составляющие секретный код обитателей моря.

Немало интересных встреч с акулами было у нас во время эксперимента с «Коншельфом-2» в Красном море. Давайте же посмотрим, что они дают для понимания нрава акул.

АКУЛЫ И ПОДВОДНЫЕ КОЛОНИСТЫ

Филипп Кусто рассказывает:

Я затянул потуже петлю на щиколотках отца, легонько тронул его за плечо, отплыл назад метра на два и выбрал слабину. Он дернул ногами веревку, что означало «пошел», и в ту же секунду тихо застрекотала камера. Я поплыл прямо, постепенно наращивая скорость в меру своих сил. Оглянувшись через плечо, я совсем близко увидел два ярко освещенных иллюминатора и на их фоне – четкий силуэт моего отца, которого я буксировал ногами вперед в гущу подводной ночи. Темная вода была совсем теплой и полной светящихся частиц, которые прорезали мрак, словно падающие звезды. Часто и энергично дыша, я плыл с предельной скоростью, и когда оглянулся вторично, окна подводного дома были уже далеко. Но я еще различал движущиеся фигуры перед иллюминаторами. Новый рывок за веревку – я остановился; под маской у меня по лбу и носу сбегали капельки пота. Я повернулся, быстро снял петлю с ног отца, и мы поплыли обратно, к подводному селению «Коншельф-2».

Ночью наша база издали напоминала космическую станцию из научно-фантастического романа. Разноцветные вращающиеся маячки справа обозначали контуры ангара для «ныряющего блюдца», в центре – главный комплекс «Морская звезда» с двумя обсервационными окнами, и внизу – глубоководную кабину. Кругом были разбросаны будки, в которых хранилось снаряжение для повседневных работ. Подводный дом покоился на песке на глубине одиннадцати метров, под коралловой стеной барьерного рифа в атолле Шаб-Руми, в южной части Средиземного моря. Нижняя кабина была подвешена в пятнадцати метрах ниже у вертикальной коралловой стенки в основании рифа. Продолговатое днище «Калипсо» над нами отражало зеленые и красные вспышки маячков. Мы поспешили вернуться под надежный кров главного дома.

Эксперимент «Коншельф-2» был задуман для того, чтобы показать возможность работы обитаемых подводных станций. Он состоялся в 1963 году. Мы выбрали место с предельно суровыми условиями, подальше от всех центров снабжения. Если здесь, у пустынного суданского побережья, опыт удастся, можно будет достичь того же самого в любом уголке земного шара. Отряд из шести аквалангистов прожил месяц в главном подводном доме, а два океанавта провели две недели в нижней кабине. Профессиональные и непрофессиональные подводные пловцы, вошедшие в состав отряда, испытывали новые газовые смеси и целый день выполняли ту или иную работу под водой. В «Морской звезде» биологическая лаборатория под руководством профессора Весьера изучала экологию рифа и микроорганизмы. Исследования по программе «Коншельф-2» включали также взаимоотношения между обитаемой станцией и естественной подводной средой.

Все подробности эксперимента фиксировались на кинопленке; из отснятого материала потом был смонтирован фильм «Мир без солнца». Как раз для съемки одного из эпизодов будущего фильма мы с отцом и ходили в описанную только что ночную вылазку. Первые кадры – окна дома крупным планом, а затем отход в темноту. Отец держал камеру, и я протащил его около ста метров ногами вперед. Эффект был таким фантастическим, что многие, видя эти кадры на экране, посчитали их инсценировкой. Нет, они были сняты на натуре, и я до сих пор помню, что я чувствовал, плывя в кромешном мраке, где – об этом расскажет отец – таились многочисленные акулы.

Месяц работы на морском дне помог нам лучше представить себе, как будут складываться отношения подводных колонистов с окружающей их средой, когда человек всерьез приступит к освоению шельфа. Естественно, нас больше всего занимала проблема взаимоотношений между будущими колонистами и акулами.

Типичный риф для Красного моря и Индийского океана. Он обрывается на глубину нескольких сот метров. Подводник укрылся на полке от акул

Рассказывает Жак-Ив Кусто:

Проблема акул играла важнейшую роль в наших приготовлениях, и, как всегда, когда имеешь дело с акулами, все вышло иначе, чем мы предполагали. Недаром акулы были одной из самых популярных тем на борту обоих судов и в подводных обителях у Шаб-Руми.

— Куда подевались все здешние акулы? — спросил однажды Альбер (Бебер) Фалько во время подводного обеда в «Морской звезде». — Я обследовал рифы у суданского побережья на восемьдесят с лишним миль и всюду видел акул. Особенно много их было здесь, у Шаб-Руми. Я даже сомневался, стоит ли предлагать это место для эксперимента. И в первые недели, пока мы ставили дома, акулы нас без конца беспокоили. Куда же они подевались теперь?

— Они здесь, Бебер, никуда не ушли, — ответил я. — Ты сам вчера видел несколько штук у Южного мыса. Кьензи передает, что видит их каждый раз, когда идет на погружение из «Нижней кабины». И когда я с катера слежу за ночными погружениями, я всегда беспокоюсь, потому что вижу акульи плавники в какой-нибудь полусотне метров от фонарей аквалангистов.

— Здесь та же история, что на всех акульих промыслах, — заметил Дюма. — Все, кто рассчитывали сколотить себе состояние на акулах, будь то в Южной Африке или Австралии, в Таджурском заливе или у Дакара, рано или поздно вынуждены были сдаваться. Месяц-другой берут сказочные уловы, а потом вдруг акулы исчезают. И в Джибути было так же. В 1930 году море там кишело акулами, но как только порт начал расширяться, все они ушли куда-то...

Мне доводилось лично встречаться со знаменитым охотником на акул капитаном Янгом, написавшим классическую книгу об акулах, и с двумя замечательными женщинами – Анитой Конти и ее подругой Пакереттой, которые организовали крупную фирму по промыслу акул в Конакри. Все они говорили мне, что акулы быстро смекают, в чем дело, и уходят из районов промысла.

Правда, здесь, у Шаб-Руми, мы с самого начала старались возможно меньше нарушать естественный ритм жизни рифа. Я запретил подводную охоту, мы даже лов рыбы с поверхности свели к минимуму. Когда нам нужна была рыба, отправляли лодки за пять миль от рифа. Часто мы подкармливали мурен, окуней, спинорогов и даже барракуд. Мурены ели у нас из рук. Спинороги метали икру у самого входа в наши подводные дома; одного из них наш подводный кок Пьер Жильбер совсем приручил. Несмотря на то что мы все время плавали туда и обратно, в каких-нибудь десяти метрах от нашего поселка, в трещинах, продолжал ночевать злющий касабе (Chloroscombrus chrysurus). Нас признала даже огромная барракуда, которую мы прозвали Жюлем. Мы рассчитывали, что акулы тоже останутся на месте, и запаслись всем необходимым, чтобы изучать их поведение без риска для себя и опасности для них.