Братья Кип - Верн Жюль Габриэль Страница 33

Флиг Балт, испуганный своим открытием, выбежал из рубки. Он больше не сомневался в виновности братьев Кип. Его первым побуждением было бежать к Хаукинсу и показать свою находку, бежать к Нату Джибсону и крикнуть ему: «Вот убийцы вашего отца!» Да, он должен был это сделать, но он этого не сделал. Он никому ничего не сказал. Но оставаться под командованием преступника, убийцы своего капитана, с этим он примириться не мог, и вот почему он решился на мятеж.

Попытка не удалась. Обезоруженный, закованный в кандалы, он был отправлен в тюрьму по приказу негодяя, обманувшего мистера Хаукинса и воспользовавшегося его доверием. И тогда он решил молчать и ждать развития событий, выслушать обвинения, которые будут выдвинуты против него. И уже перед морским трибуналом публично назвать имена преступников.

После этих показаний заседание суда было прекращено. Полицейские увели Флига Балта и Лэна Кэннона обратно в портовую тюрьму, а Карла и Питера Кип немедленно арестовали и отправили в городскую тюрьму.

Разумеется, братья не сомневались, что никаких монет в их сундуке не может быть найдено. Они спокойно ждали результатов обыска. Известие о том, что показания боцмана полностью подтвердились, повергло их в ужас и оцепенение. Больше того, в сундуке находились не только деньги, но и кинжал!.. Кинжал с зазубренными краями — такой же, каким был убит капитан Джибсон. Боцман из обвиняемого превратился в свидетеля обвинения. Общественное мнение Хобарта изменилось на сто восемьдесят градусов. Флиг Балт стал героем дня. Какая сила характера! Хранить свою тайну до публичного выступления перед трибуналом! Да и попытка бунта оправдывалась: прекратить командование убийцы. Ведь боцман, в конце концов, рисковал жизнью! И даже Хоббс, Виклей и Бернс поддались общему настроению, забыв о том уважении и преданности, которые они испытывали к новому капитану.

Миссис Джибсон была так раздавлена горем, что чувство мести нисколько не коснулось ее души. Но что она могла противопоставить доводам сына, поверившего в виновность голландцев?

Совсем иначе смотрел на дело мистер Хаукинс. Он задавал себе вопрос: какова могла быть цель этого преступления?.. Завладеть двумя тысячами пиастров? Желание Карла Кипа стать капитаном «Джеймса Кука»? Нет, не было в том достаточной логики, чтобы убедить мистера Хаукинса.

— Знаю, — говорил Хаукинс жене, — знаю, все улики против них, но я все равно не поверю, пока не услышу их собственного признания.

— Друг мой, можешь ли ты сказать об этом Нату".

— Нет… он не поймет… нельзя вывести человека из того состояния перевозбуждения, в котором сейчас находится бедный мальчик. Подождем суда! Кто знает, может быть, Карл и Питер смогут оправдаться? И даже если они будут приговорены, я скажу: поживем — увидим!

Тем временем капитан Форк нашел нового помощника, и «Скайднам» снялся с якоря. Вечером двадцать пятого января, после его отплытия, Флиг Балт и Вэн Мод спокойно беседовали, стоя на набережной.

— Счастливого плавания «Скайднаму», — сказал Вэн Мод, — счастливого плавания, раз он не увозит голландцев в Голландию! Итак, боцман Балт, Карл Кип опять занял твое место, но уже в тюремной камере. Теперь братцам никогда не отмыться! Правда, я потерял полтысячи пиастров, но о чем жалеть, полутора тысяч нам на первое время хватит! Дождемся, когда этих честных людей вздернут на веревке. А интересно посмотреть, как выглядит рожа честного человека на виселице!

Мерзавец громко смеялся своим шуткам, но не мог развеселить боцмана.

— Я поверю в это только тогда, когда приговор будет вынесен и мы отчалим отсюда.

— Ты остался самим собой, Балт!

— Скажи мне, Мод, никто никогда не видел тебя в трактире «Великий старик»?..

— Никто, никогда… Да там жил вовсе и не Мод, а некто Нед Пат, который ничуть на меня не похож. Да ты и представить себе не можешь, каков я с бородой, прекрасной рыжеватой бородой до самых глаз. К тому же я приходил туда только ночевать, когда все уже спали, и уходил до свету.

— А ты еще не съехал оттуда?

— Нет еще, пожалуй, стоит подождать несколько дней. Ведь если бы я уехал сразу после ареста братьев, это вызвало бы подозрения.

— Главное, Мод, чтобы тебя в конце концов не узнали… — Да было б тебе известно, боцман, что даже Сэкстон, Кейл и Брайс, встречая меня на улице в бороде, так и не сообразили, что это я. Да ты и сам не узнал бы меня, боцман Балт!

Прошло больше двадцати дней. Ранним утром пятнадцатого февраля трехмачтовый английский корабль «Гордон» из Сиднея бросил якорь в порту Хобарта. Он привез почту на имя Хаукинса. Это было письмо от Зигера:

«Порт-Праслин, 22 января.

Дорогой друг!

Пользуюсь оказией, чтобы написать вам. Прежде всего прошу вас передать миссис Хаукинс мой горячий привет и передать миссис Джибсон и ее сыну, что я и мадам Зигер искренне разделяем их горе.

Мистер Гамбург — в Кераваре, я — в Новом Мекленбурге тщательно занимались поисками убийц, но, увы, бесполезно. Нам не удалось найти ни бумаг, ни денег капитана Джибсона, что наводит на мысль, что преступление, возможно, не было совершено туземцами, ибо такая крупная сумма, появись она в обращении, не могла бы остаться незамеченной. Но вот небольшая новость. Вчера, случайно, в лесу Керавары, вблизи тропинки, которая вела к дому Гамбурга, там, где было совершено преступление, служащий фактории подобрал медное кольцо, которое, должно быть, выскочило из рукоятки кинжала в момент удара в сердце нашего друга. Посылаю его вам, потому, что самого орудия убийства нам найти не удалось.

Я еще раз прошу передать наши самые теплые чувства друзьям. Как только мне удастся узнать что-нибудь, я немедленно сообщу вам.

С уважением ваш Р. Зигер».

Кольцо оказалось от кинжала, найденного у братьев Кип. — Когда это новое свидетельство преступления было получено, Нат Джибсон пришел к судовладельцу и сказал:

— И теперь, мистер Хаукинс, вы еще сомневаетесь в виновности этих негодяев?

Вместо ответа Хаукинс опустил голову.

Глава VI

Приговор

Расследование подходило к концу. Братья были допрошены. И хотя они отрицали свою вину, что могли они противопоставить вещественным доказательствам их причастности к преступлению? О письме мистера Зигера и о новой улике было известно уже всему городу. Теперь никто не сомневался в том, каков будет приговор. Но чем ближе было слушание дела, тем беспокойнее становилось у мистера Хаукинса на душе. Воспоминания одно за другим всплывали в памяти. Как эти два человека, к которым он испытывал столь искренние чувства, могли совершить столь чудовищное преступление? Его сознание и сердце не могли с этим согласиться. Слишком много темных пятен, необъяснимых фактов, может быть не объясненных… Но все это были лишь моральные доводы, а вещественные вставали перед ним непреодолимой стеной. Делиться своими мыслями с Натом Джибсоном он избегал.

Однажды он попробовал было высказать свои соображения миссис Джибсон, но молчание, последовавшее затем, свидетельствовало о том, что бедная женщина еще не могла найти в себе силы думать о чем-нибудь, кроме своего несчастья. Миссис Хаукинс разделяла сомнения мужа, но она была, пожалуй, единственным человеком во всем городе, кто, как и он, не верил в виновность братьев. Общество Хобарта, и без того настроенное против них, беспрестанно подогревалось еще различными газетными публикациями.

Слушание дела началось семнадцатого февраля. В тот день улицы перед городской тюрьмой и перед зданием суда были заполнены народом. Как только обвиняемых вывели из тюрьмы, из толпы раздались выкрики и требования наказать убийц. Братья едва успели пожать друг другу руки, как были разделены полицейскими, которые конвоировали их до зала суда. Когда они вошли в него, там уже не было ни одного свободного места, люди даже стояли вдоль стен.