Януш Мейсснер - Зеленые ворота Страница 34

« — Не выйдет, — подумал он. — Нельзя излишне рисковать».

Оглянулся на преследующий их фрегат. Тот шел круто к ветру, в каких-то трех милях позади. Ян знал, что стоит «Зефиру» повернуть налево или направо, испанский капитан тут же попытается перерезать ему курс, сократив дугу словно по тетиве натянутого лука. Даже если ему это не удастся, он здорово приблизится — быть может, на дистанцию прицельного огня.

« — Но другого выхода нет, — мысленно решил он. — Нужно только, насколько удастся, отбить ему охоту к ближнему бою».

Разочарование и апатия уже совсем его покинули. Он был возбужден, как обычно перед лицом трудного, рискованного предприятия, и ум его работал четко и логично. Вызвал Грабинского и Поцеху, чтобы уведомить их о своих намерениях. Отдал детальные приказы. Распределил людей — к помпам, к орудиям, к выполнению маневров.

Единственной посторонней мыслью, которую позволил он себе в связи с воспоминаниями о давних приключениях и боевых товарищах, была мысль о том, что он уже однажды оказался в подобной ситуации, вырвавшись из Тампико в Мексиканском заливе от кораблей вице-короля, а потом скитаясь среди островов Малых Антил и по Карибскому морю, с перебитой гротмачтой, лишенный орудий, преследуемый Флотом Провинций, в нескольких тысячах миль от безопасной Пристани беглецов. И тут же он её отбросил: ведь в конце того приключения его ожидало ещё большее разочарование: пепелище независимого королевства Амаха — руины юношеских мечтаний и великих планов, моральный и материальный крах.

Неужели судьба опять столь жестоко с ним поступила?

Он ощутил горячую волну, словно объял его порыв ветра из раскаленной печи.

— Хватит! — произнес Ян вслух.

Отдав Грабинскому команду на разворот, дал знак Цирюльнику, который стоял за штурвалом.

«Зефир» принял в полветра влево и сразу увеличил скорость. Но капитан фрегата сделал то же самое и теперь оба корабля шли почти параллельно, сохраняя ту же дистанцию, которая их разделяла все время погони.

« — Он не попался на удочку, — подумал Мартен. — Знает, что нам не уйти ни на восток, ни на север. И ждет следующего поворота влево. Тогда у него будет шанс перерезать нам курс. Но мы тем временем оставим его немного позади.»

Действительно, фрегат не мог тягаться скоростью с «Зефиром», который под всеми парусами, включая три кливера, растянутых на обломке бушприта, давал теперь от десяти до одиннадцати узлов.

Однако долго так продолжаться не могло. От крена на левый борт под напором ветра и от возросшей скорости едва залатанная пробоина опять раскрылась. Вода срывала пластыри, врывалась сквозь щели, штурмовала наложенные заплаты, грозя их выломать. Ворст и его люди укрепляли пластыри и подпорки, работая по колено а потом и по бедра в кипящем потоке, который не позволял передохнуть и в любой миг мог одержать над ними верх. Помпы глухо чавкали, поглощая мутную воду и выплевывая её в море, но не справлялись. Уровень воды поднимался, и при каждом наклоне корабля на его дне возникала большая волна, ударяя под самый палубный настил, переворачивая и смывая людей, калеча их, ударяя досками и бревнами в борта, которые отвечали странным гулом и треском.

«Зефир» под её тяжестью кренился все больше и все тяжелее вставал, зарывался носом, трепетал, как большая птица, попавшая в сети, и вдруг, когда волна переливалась с шумом и бульканьем на другой борт, наклонялся на противоположную сторону, чтобы вновь беспомощно осесть, как перегруженная повозка, одно колесо которой попало в глубокую выбоину на разбитой дороге.

Мартен не мог больше этого выносить. Муки корабля пробирали его насквозь. Он ощущал их всеми нервами, словно это не штаги и ванты «Зефира», а живые волокна его собственных мышц и сухожилий рвались в страшных муках.

Ян оглянулся на фрегат. Тот взрывал широкую борозду на сверкавшей под солнцем поверхности моря, идя вполветра меньше чем в трех милях слева и чуть позади «Зефира». На таком расстоянии он теперь и держался, словно на невидимом длинном буксире.

Правее из-за горизонта выныривали все новые паруса и мачты с развевающимися на ветру золотисто-красными флагами Испании.

Мартен велел перебросить реи на противоположный галс и править так, чтобы «Зефир» — все ещё опережая фрегат — как можно скорее подрезал его с носа. В результате он получил ещё более выгодный ветер, почти фордевинд, что давало дополнительный ход, и прежде всего позволяло разгрузить левый борт и уменьшить течь.

Капитан фрегата, видимо уверенный в мощи и дальности огня своих тяжелых орудий, на маневр «Зефира» не отреагировал. Теперь оба корабля шли пересекающимися курсами. Там, где эти курсы пересекутся, должна была произойти решающая стычка, потому что тогда расстояние между фрегатом и корсаром даже в самых благоприятных для Мартена обстоятельствах не могло превысить трех четвертей мили.

Так случилось, что прежде чем прозвучали первые выстрелы, Мартен, а потом и его команда, собравшаяся на палубе «Зефира», могли собственными глазами убедиться, какая судьба постигла Гаспара Лику и нескольких матросов с «Ля Бель». Те были подвешены за руки на штагах фокмачты, мерно колышась над самым бушпритом, и на их обезображенных и окровавленных телах даже издалека заметны стали следы ужасных пыток,

Они были ещё живы. Лику выкрикивал что-то вроде «жги» или «пали», а молодой светловолосый парень, висевший выше, напрасно силился достать пальцами ног хоть какой-то поперечный линь, чтобы опереться на него и облегчить муки рук и плеч.

Грабинский закусил губу и отвернулся. Он не хуже этих несчастных знал, что единственное, что Мартен может для них сделать — это ускорить их смерть. У них не было никаких заблуждений, и наверно потому Гаспар торопил Мартена с открытием огня.

Когда первые выстрелы мушкетеров и аркебузеров «Зефира» положили конец их мучениям, точно нацеленное двенадцатифунтовое ядро из четвертькартауна перебило верхнюю марсарею, которая с грохотом рухнула на палубу, срывая по пути штаги.

Испанские пушки и картечницы ответили почти одновременно, снеся несколько человек и дырявя паруса, однако большинство бомб и картечи пролетели мимо, не вызвав повреждений. Зато залп Томаша Поцехи, произведенный всем левым бортом, причинил такое опустошение парусам фрегата, что на гротмачте не осталось даже куска парусины, а большой передний парус повис как пустой мешок, выпуская ветер из распоротого брюха. Несколько последующих выстрелов с обоих сторон ещё достигли цели, пробивая стены надстроек или откалывая щепу с палуб и бортов, но ни один из них не лишил хода ни «Зефир», ни фрегат, поскольку расстояние между кораблями росло теперь с каждой секундой, уменьшая убойную силу ядер.