Клайв Касслер - Темная стража Страница 35

Яснее ясного, подумал Савич, когда сикх ступил на пешеходный мостик, что в деятельности Утилизационной верфи «Карамита» непременно есть уголовная составляющая.

— Весьма впечатляет, — ответил русский, глядя на то, что шофер назвал корабельной пилой, не потрудившись встретиться со взглядом змеиных глаз Сингха.

Сингх закурил прямо перед табличкой: «Не курить» и похвастался:

— Единственная в Азии. Хитрость тут в зубьях. Изнашивается даже углеродистая сталь. Металл зубьев сделан в Германии. Самый прочный в мире. Мы можем распилить десяток кораблей, прежде чем придется менять зубья. Пришлось выписать инженера из Гамбурга, чтобы показал нам как. Мы зовем его дантистом. — Савич не рассмеялся, и Сингх принялся растолковывать: — Ну, знаете, лечит зубы. Дантист. Очень смешно.

Савич взмахом руки обвел гулкий ангар:

— Должно быть, очень дорого.

— Вы даже не представляете. Но индонезийское правительство дало мне налоговые послабления за модернизацию. Конечно, они и не подумали, что за счет этого я могу вытурить тысячу рабочих. Что хорошо. Эти обезьяны неуклюжи. Каждый раз, когда какой-нибудь дурак лишится головы при разборке корабля, мне приходится раскошеливаться на сотню тысяч рупий. На прошлой неделе погибло пятнадцать, когда сварщик не продул топливную цистерну перед резкой и поднял контейнеровоз в бухте на воздух.

Но теперь, когда у меня корабельная пила, правительственные инспекторы будут совать сюда нос не так часто. Я могу начать сваливать весь асбест, ободранный с кораблей, обратно в океан, не устраивая специальной свалки. Учитывая, что цена на суда в металлолом падает, цена стали растет, а тысяча индонезийских обезьян перестанет залезать мне в карман, это окупится за два года. Ну да, в ближней перспективе дорого. В дальней — прибыльно. — Сингх снова попробовал улыбнуться. — А я всегда говорил, что жизнь — это марафон.

Тут взревела сирена. Сингх тут же надвинул наушники, и Савич едва-едва успел последовать его примеру, как пила шириной восемь дюймов пришла в движение. Она скользила совершенно ровно, лязгая только при проходе через две большие звездочки под потолком. Как удав, удушающий свою жертву, гидравлические плунжеры начали натягивать пилу вокруг сухогруза в пяти футах ближе к корме от предыдущего среза. Когда цепь разогналась до рабочей скорости, плунжеры затянули ее еще туже, и зубья впились в киль судна. Визг заполнил металлический ангар, отражаясь от стен и обрушиваясь на двоих мужчин на мостике со всех сторон. Водоструйные пушки по обе стороны корпуса автоматически отслеживали зубчатую цепь, врезающуюся в корпус судна, окатывая ее водой для смазки и охлаждения. Стальная стружка и пар рвались из-под киля, терзаемого стальными зубьями и раскалившегося докрасна. От пропила валили клубы густого, смрадного дыма. Как только пила прошла сплошной киль, она принялась рвать куда более тонкую обшивку, как гнилую древесину.

Всего за десять минут крутящаяся цепь дошла до главной палубы. Савич завороженно смотрел, как палуба засветилась от жара зубьев, режущих металл, а потом пила вдруг вырвалась, разбрасывая изодранную сталь и разрывая релинги сухогруза, словно паутину. Совершенная тормозная система остановила цепь, и весь механизм ушел обратно под потолок. Отрезанную секцию корпуса уже прицепили к мостовому крану, перекинувшемуся через всю ширину ангара. Кран поднял ломоть корпуса. Тотчас же открылись передние ворота, и в них задним ходом вошли четыре миниатюрных локомотива, чтобы принять груз.

— Во дворе этот кусок положат на бок, — пояснил Сингх. — Сварщики с газовыми горелками порежут его, чтобы отправить на сталеплавильный завод. Единственное, чего мы не можем порезать пилой — ходовые дизели корабля, но их легко снять, как только мы дорежем до машинного отделения. Чтобы разобрать корабль такого размера вручную, требуется две недели. Мы можем сделать это за два дня.

— Весьма впечатляет, — повторил Савич.

Шер Сингх повел русского обратно к лифту.

— И что же вы должны мне сказать такое, что Фолькман отправил вас через полмира?

— Обсудим это в вашем кабинете.

Пятнадцать минут спустя они сидели в кабинете, пристроенном к самому большому бунгало. Над фотографиями одиннадцати детей Сингха в рамках, развешанными по одной из стен, доминировал студийный портрет его жены — дебелой величественной матроны с туповатым лицом. Отказавшись от пива, Савич потягивал бутилированную воду. Сингх осушил бутылку «Филиппино Сан-Мигель» и уже взялся за вторую, когда Савич наконец открыл свой дипломат.

— Консорциум принял все, что мы с Фолькманом предложили, — сообщил Савич. — Пора расширить то, что мы уже начали.

— А разве были сомнения? — рассмеялся сикх.

Пропустив сарказм мимо ушей, Савич пододвинул ему папку.

— Вот наши планируемые потребности на будущий год. Вы можете их осуществить?

Нацепив на свой крупный нос очки для чтения, Сингх просмотрел список, бормоча под цифры, наиболее бросающиеся в глаза.

— Дополнительно тысячу сразу же, по двести в первые два месяца. По четыреста следующие два. После этого по шестьсот. — Он поглядел поверх очков на русского. — К чему такая прибавка?

— Болезни. Мы ожидаем, что к тому времени тиф и холера разгуляются не на шутку.

— А-а.

Обсуждение деталей затянулось на несколько часов; только так Савич мог убедиться, что Сингх до конца понял план, который они с Фолькманом оттачивали с тех самых пор, как узнали о намерении Германского центрального банка продать свои золотые резервы. Следует воздать сикху должное: сказалась его прирожденная уголовная хватка, и он даже смог внести в план несколько остроумных усовершенствований.

Удовлетворившись тем, что на этом конце все улажено, Савич распростился за два часа до заката, так что ему с лихвой хватало времени, чтобы вернуться на вертолете в Джакарту. В сумерках он на крохотном вертолетике не вылетел бы ни за что. Он планировал переночевать в городе, после чего возобновить свою кругосветную одиссею, разложенную на полдюжины перелетов, чтобы вернуться в Россию. Хотя вообще-то он туда не рвался.

Через десять минут после ухода Савича из кабинета на Утилизационной верфи «Карамита» Шер Сингх беседовал по телефону со своим сыном Абхаем. Из-за специфики деятельности старший Сингх мог открыть истинные масштабы своей деятельности только сыновьям и именно поэтому завел целых шестерых. Пять дочерей оборачивались для него сплошными расходами, причем одна еще не замужем, а значит, надо подумать о ее приданом. Будучи младшей, она смутно претендовала на роль его любимицы, так что придется выложить два миллиона долларов Мамте, обладающей неповторимой лошадиной физиономией.