Эмиль Новер - Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая) Страница 36

— Заткнись, шелудивый пес! — злобно прошипел англичанин. — Была бы моя воля, я проверил бы какая у тебя кровь.

Негры надели на Кинга чистые штаны и рубашку и вывели его к дому губернатора.

Эдвард Стейз встретил эту необычную процессию на ступеньках лестницы своего жилья. В час своего благодушия и снисходительности он был одет в белый костюм и постукивал неизменной тростью о сапог. Немного выше его, в платье такого же цвета, стояла Джозиана. Девушка находилась здесь не потому, что ее отец мог не исполнить обещанное, она боялась, что Кинг может не сдержаться и вывести губернатора из себя, и тогда тот в гневе не замедлит расправиться с ним.

Губернатор оглядел едва плетшегося Сэлвора, брезгливо поморщился и сказал:

— Раб! Ты посмел нарушить закон и достоин смерти.

Но, полагаю, что наказание, которое ты понес, пошло тебе на пользу.

— О да! — оживился ирландец. — Я этого никогда не забуду.

Джозиана уловила скрытую угрозу в словах Сэлвора, но туповатый губернатор даже не заподозрил этого и, самодовольно улыбнувшись, произнес:

— Я вижу, ты действительно исправляешься. Поскольку я прощаю твою вину, поклонись моему превосходительству и можешь быть свободен.

Как вскинулся Кинг! Кровь заиграла в его жилах — свободолюбивого ирландца хотели унизить. Губернатор, хоть и был ограниченным человеком, но в ремесле палача и деспота он знал толк, и поэтому решил, что после наказания тела, неплохо наказать и душу. Чем меньше гордости, тем больше покорности, считал губернатор, и был прав.

Кинг облизнул сухие губы и приготовился поточнее обложить его превосходительство, но тут его глаза скользнули поверх головы Стейза, и только теперь он увидел Джозиану. Девушка заметила это, и как бы между прочим провела пальчиком по середине губ к подбородку, глаза ее глядели так умоляюще, что Сэлвор без труда понял все и опустил голову.

— Отец, — поспешила вмешаться Джозиана, выручая

Сэлвора, — я думаю, что сейчас ему будет затруднительно выполнить этот жест смирения.

— Пустяки, — недовольно сказал губернатор. — Спина достаточно зажила и вообще, ты слишком печешься об этом рабе и мне это не нравится. Пусть выпьет чашу своего позора!

Довольный последней фразой, случайно забредшей в его туповатые мозги, он обратился к ирландцу:

— Ну, так как, поклонишься?

И услышал:

— Да!

Кинг сказал неграм, чтобы они отошли. Оказавшись без опоры, он пошатнулся, но устоял. Приложив руку к сердцу, Кинг поклонился так низко, как только мог, но никто не заметил, что глаза гордого ирландца были устремлены на прекрасную англичанку. Джозиана успела перехватить этот взгляд и сдержанно улыбнулась, понимая, кому был адресован поклон. Подняв голову, Кинг заметил улыбку и понял, что жест, в котором он выразил признательность за все сделанное леди Стейз, дошел до адресата.

Губернатор остался доволен и приказал отвести Кинга в барак.

— Пусть денек отлежится, а затем выходит на работу.

— Отец, его может отнести Огл, он сейчас здесь.

— Можно и так, дочь моя, — безразлично произнес губернатор и поднялся в дом.

— Отведите его на задний двор, найдите кузнеца и передайте ему приказ губернатора, — распорядилась Джозиана.

Надсмотрщики и рабы негры без промедления бросились исполнять приказ. Попрощавшись с ирландцем долгим взглядом, англичанка направилась к конюшне, намереваясь навестить своего любимца, но по дороге увидела ирландку, выходившую из подвала и удивленно рассматривавшую какие-то вещи, при взгляде на которые у Джозианы бешено заколотилось сердце: она узнала наряд, в котором навещала Сэлвора, и спрятала его в подвале губернаторского дома.

— Что ты разглядываешь?

Элин вздрогнула, увидев незаметно подошедшую Джозиану, показала ей вещи.

— Вот, нашла в подвале.

Джозиана умело изобразила удивление.

— Ну и что? Выбрось их поскорее и беги к Питеру

Стэрджу. Скажи ему, чтобы он поспешил к бараку, где живут осужденные мятежники.

— Зачем? — спросила Элин.

— Что бы ты спрашивала! — с легким раздражением произнесла девушка и уже мягче добавила: — Губернатор простил наказанного каторжанина.

Весть об освобождении Кинга мгновенно разнеслась среди рабов. Часть из них строила догадки, некоторые ждали — со страхом или надеждой, каких-либо значительных событий, а заговорщики быстрее обычного собрались после работы. Никто не мог поверить, что Сэлвор жив, все хотели убедиться в этом.

Расспросам и поздравлениям не было конца. Кинг подробно рассказал обо всем случившемся, умолчав лишь о помощи Джозианы в подвале.

Осужденные роялисты были убеждены в правильности поступка совершенного Кингом, но среди тех, кто был причастен к замышлявшемуся побегу, мнения разделились.

Одни считали, что главарь не мог так рисковать собой, потому что он — руководитель. Так же думала и сама Элин, хотя была бесконечно благодарна Кингу за помощь, большинство считало, что Кинг поступил, как настоящий уроженец Изумрудного острова. Интересную и своеобразную точку зрения на эту проблему высказал Питер Стэрдж:

— Трудно сказать что-либо однозначно, Кинг, но в любом случае ты поступил правильно и глупо.

Так теперь полагал и сам Сэлвор.

Ночь решительных

К концу месяца ремонт фрегата был закончен и капитан Чарникс приказал вывести корабль на рейд, где устраняли мелкие неисправности и производили покраску. Заговорщики внимательно следили за всем, что происходило на фрегате и вокруг него. Вскоре Элин сообщила, что губернатор послал приглашения офицерам фрегата в связи с днем рождения своей дочери. Узнав об, этом Кинг усмехнулся, понимая, что Чарникс не уйдет, не побывав на празднике. Приглашение пришло за два дня до этого события, по случаю которого, капитан объявил, что на берег сойдут две трети экипажа.

Счастливчики готовились, приводили в порядок одежду и обувь, предвкушая веселое время препровождение.

Готовились и каторжане. Тихой безлунной ночью Огл и Нэд перенесли оружие, завернутое в мешковину — шестьдесят ножей, десять топоров и десять сабель — в тайник, в месте, известном среди рабов как Лысая горка. Однако не было главного — людей. Семеро заговорщиков, конечно, не могли перерезать всех, кто в ту ночь останется на фрегате.

Необходимо было рассказать о намечавшемся побеге всем осужденным сторонникам Якова. В течение всего периода ремонта корабля, они выясняли настроение людей, благо жили и работали вместе с ними, но и теперь никто не иог сказать, как они воспримут это сообщение.