Джулия Грин - Неукротимое сердце Страница 37

Сначала, когда Кейт увидела одинокую фигуру, устало бредущую по продуваемому ветром мысу, пытаясь противостоять порывам ветра с моря, она подумала, что, возможно, этот человек принес новости от Лидии. Но, когда она узнала судейского пристава, сердце ее упало.

Прочитав впервые послание от мистера Лидгейта, Кейт почувствовала, что настроение ее совсем испортилось. На щеке появился нервный тик, на висках вздулись жилы, похожие на синие веревки. Когда она снова перечитала уведомление, ее руки начали дрожать.

Странным сдавленным голосом, гораздо более взволнованным, чем при обычной вспышке, она глухо произнесла:

— Он, наверное, сошел с ума! — Ей хотелось думать так, но она хорошо знала, что Эндрю Лидгейт не был способен совершать какие-либо ошибки.

Кейт покраснела. За прошедшие две недели она ожидала давления со стороны своих кредиторов, как только новости о «Золотой Леди» распространились повсюду. Она приготовила объяснения на этот случай, но сейчас не могла ничего — придумать.

Накопленное за день раздражение и это постоянное ощущение надвигающейся беды, слившись, возбудили в ней слепую ярость. Крадучись вошла гончая собака и, притаившись в дальнем углу кухни, боязливо поглядывала на нее краешком глаза.

Чувство сострадания покинуло Кейт, и она в бешенстве вскочила, схватив плеть, чтобы наказать собаку, затем заколебалась. Она думала, что овладела собой, но глаза застлала белая пелена, послышалось щелканье плети и испуганный визг собаки. Взглянув на животное с презрительной ненавистью, Кейт вышла в темноту.

Лишь к рассвету она легла в постель и попыталась уснуть.

Однако сейчас Кейт постаралась выбросить из головы эти воспоминания, взяла перо и снова начала вписывать цифры в гостиничную книгу счетов. Она прервалась, стерла неправильную цифру лезвием ножа, затем воспользовалась оленьим рогом, чтобы загладить шершавые пятна. Холод не способствовал правильной записи цифр. Кроме того, она не ощущала бодрости уже в течение нескольких недель после захвата «Золотой Леди». По утрам Кейт просыпалась, чувствуя себя совсем разбитой, а приготовление завтрака стало ужасно неприятным делом. Она была глубоко благодарна его преподобию Кастоллаку, который прислал к ней из деревни нескольких человек помочь в действительно тяжелой работе.

Положив подбородок на руку, она расслабилась, глядя на длинные ряды коттеджей в деревне и колокольню за ними. Она решила, что пригласит его преподобие Кастоллака навестить ее. С ним так приятно было проводить длинные зимние вечера.

Глава 15

Пытаясь понять, что творилось в его душе, Бью вдруг почувствовал, как трудно выразить всю тяжесть его жизни в Дартмуре. Временами его преследовал отвратительный, горьковатый, удушливый запах немытых тел, остатков пищи и гниющих отбросов. Иногда он ужасно страдал от холода. На окнах не было ставней, только железные решетки. Жестокие ветры, ежедневные дожди, иногда со снегом, пронизывающие туманы день и ночь обрекали обитателей Дартмура на мучения в течение почти девяти месяцев в году.

Порой Бью испытывал отчаянную ярость от возмутительного поведения стражников, которые издевались над ними не потому, что того требовал порядок, а просто ради развлечения. Иногда, в более спокойные минуты, он со страхом думал об их дальнейшей судьбе. Через десять, двадцать лет все, кого они знали, позабудут их, и им придется доживать свой век в этой сырой могиле, если они не смогут сбежать. И это был не просто надуманный страх. Среди заключенных находились французы, которые, несмотря на перемирие, гнили здесь годами, забытые и покинутые своей страной, семьями и друзьями.

Еще одной причиной, приводящей его в отчаяние, тем, что терзало его ежеминутно, ежедневно, были блохи. Они скрывались в трещинах пола, в складках подвесных коек, выползая ночью, чтобы пожирать тела заключенных, которые просыпались от мучительного жжения и зуда. Странно, но вши не беспокоили Бью так сильно. Он старался, по возможности, содержать в чистоте свое тело и одежду и был относительно свободен от них. Но блохи — это другое дело. Они были очень проворными, и их не легко было поймать, а чистоплотность не спасала от этих паразитов.

Отчаяние вызывала также постоянная угроза заболеть оспой, сыпным тифом или воспалением легких. А также холод, исходящий от пола и пронизывающий до костей, и стражники, которые насмехались и глумились над ними. Бог ведает, они уже получили свое, но для Бью, который уже раскаялся в содеянном, однако все еще находился в заключении, это было слабым утешением.

Отбыв в Дартмуре месяц, Бью задумал побег. Через несколько недель, согласно договоренности, французских солдат должны были обменять на английских, находящихся в плену у французов. Бью с детства говорил по-французски, и, несмотря на акцент, который мог легко обнаружить любой француз, стражники едва ли могли бы разоблачить его. Однако с Сином была проблема. Хотя он и обладал способностью быстро воспринимать уроки, его кельтский акцент пополам с ирландским и корнуоллским создавал почти непреодолимые трудности. Кроме того, надо было найти подходящего стражника. У них вдвоем было достаточно денег, но они не могли позволить себе ошибиться в выборе нужного им человека.

Решив продолжить уроки французского в стороне от англоязычных заключенных во избежание ненужных вопросов, Бью и Син каждый день ходили во французские бараки через выложенный каменными плитами двор, скользкий от грязи и бесконечной дартмурской сырости. Там толпы заключенных, одетых в желтую тюремную форму, прогуливались, болтали, кричали, играли в детские игры и занимались различными делами в ожидании дневного супа, который должны были принести в медных котелках из тюремных кухонь. Там Бью и Син сидели каждый день, прислонившись спиной к стене, и говорили по-французски.

Небольшой парусиновый мешочек с монетами, словно чудо, свалился в руки капрала Тимоти Моллоя.

— Это только половина, — сказал ему Син. — Другую половину получишь, когда мы будем на свободе. И не вздумай обмануть нас, солдат! — Син нахмурился. — Или однажды ночью на посту тебя прирежут. — В тусклом свете выражение его лица было действительно свирепым.

— Можете довериться мне, я не подведу.

Днем рыночная площадь дартмурской тюрьмы оживилась. Мелкие лавочники среди заключенных постоянно нуждались в пополнении своих запасов табака, курительных трубок, иголок, ниток, шил, сапог, котелков, кастрюль, ведер, масла, яиц, ткани, кофе, чая, пива, рома, мяса, рыбы, мыла и Бог знает еще чего. В этот необычный день торговля шла особенно бойко. Сквозь низко опустившийся туман, который постоянно висел над тюрьмой, когда не было дождя, показались клочки голубого неба, и площадь до отказа заполнилась торгующим людом. Кроме того, новость об обмене пленными привела сюда несколько десятков человек, среди которых были родственники и друзья французов, пришедшие поздравить их с освобождением.