Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 1 Страница 38

То ли мое имя, то ли, что скорее, упоминание Волчицы-Матери, их божества, произвело на половцев впечатление. Чаргукан, правда, сделал вид, что не понял священный смысл моих слов.

– Ты должен заплатить мне за проезд через мои владения, – с вызовом заявил он, – отдать десятую часть товаров и лошадей.

На счет десятой части – это было обычное надувание щек. Согласился бы и на десяток лошадей и пару мешков соли. Но если заплатить ему, завтра к обозу сбегутся все ханы этой части Степи. Я ведь не купец, редко здесь езжу, значит, надо обобрать по полной программе.

– Ты, наверное, не расслышал, кто я такой, – сказал я и представился вторично. – Я не плачу НИКОМУ и НИКОГДА. Только делаю подарки своим друзьям. Но мои друзья не ведут себя так, как ты. Поэтому не получишь ничего.

– Тогда я заберу всё! – грозно пообещал Чаргукан.

– Попробуй, – молвил я насмешливо. – У нас много стрел, хватит на всех твоих воинов.

– Это лишь малая часть моего войска, – предупредил он.

– Да плевать мне на тебя и на всё твое войско, – произнес я и плюнул в его сторону.

Моя слюна, само собой, не долетела до него, потому что слишком далеко находился, но впечатление было такое, будто плюнул ему в лицо. Оно моментально побагровело от прилива ярости. Такое оскорбление смывают только кровью.

– Ты дорого заплатишь за эти слова! – прошипел он.

– Я готов ответить за них прямо сейчас. Давай сразимся на саблях один на одни, – предложил ему.

Видимо, не только упоминание Волчицы-Матери произвело впечатление на половцев. Кое-что они слышали и обо мне. Сражаться со мной на саблях Чаргукан не захотел. Это поняли и мои дружинники, и половцы. И Чаргукан понял, что авторитет его рухнул мордой в степную траву.

– Это будет слишком легкая смерть для тебя! – нашелся он и пообещал охрипшим от злости голосом: – Я перебью весь твой отряд, а тебя возьму живым! Ты будешь умирать долго и мучительно!

– Едь пугай своих баб, – посоветовал я. – Здесь тебя никто не боится.

И я сплюнул во второй раз в его сторону. Надеялся, что он бросится в бой. Шансов победить у него не было никаких. Чаргукан это понял и на провокацию не поддался. Он развернул коня и поскакал сначала медленно, держа фасон, а затем, удалившись на приличное расстояние, полетел галопом. Что тоже неплохо. Надеюсь, злость помешает ему дождаться, когда соберутся все воины его орды, нападет с теми, кто есть под рукой.

Понял это и Мончук и предупредил меня:

– Они нападут сегодня или завтра.

– Надеюсь, – спокойно сказал я.

Мой обоз продолжил путь. Я удвоил разъезды, послал несколько человек в дальний поиск. Затем подъехал к кибитке и отдал копье. В ближайшее время оно не пригодится.

Алика выглянула из-за спины возницы и спросила:

– Это были половцы?

– Да, – ответил я. – Местный хан со свитой.

– Чего он хотел? – поинтересовалась она.

– Чтобы я заплатил за проезд, – сообщил ей.

– А что ты ответил, что он так разозлился? – спросила Алика.

– Что у меня жена красивее, поэтому платить не буду, – произнес я серьезно.

Алика зарделась от счастья. В эту эпоху женщины так редко слышат комплименты. Впрочем, от мужа они в любую эпоху слышат их редко.

На ночлег мы расположились раньше обычного¸ потому что я нашел подходящую балку. Один склон ее был крутой и голый, а второй пологий и поросший вишняком и терновником. На дне балки бил родник. Кто-то обустроил его, вырыв метрах в трех ниже по течению ручья яму глубиной в метр и диаметром метра два и обложив его и ее кусками песчаника. Вода в роднике была студеная, ломила зубы. Я приказал установить шатер, захваченный у сельджуков. На предыдущих ночевках этого не делали, я с княгиней спал в кибитке. На этот раз кибитки и телеги расставили так, чтобы защищали с двух сторон лагерь. В ту часть балки, где она шла на подъем, согнали стреноженных лошадей. Теперь на нас удобнее всего было напасть с противоположного конца. В том, что на нас нападут, я не сомневался. Половцев мы больше не видели, но я уверен, что они наблюдали за нами. Сейчас кто-то скачет в ставку Чаргукана с сообщением, где мы встали на ночлег.

До темноты бывшие пленники занималась бытовыми делами, изображая полное пренебрежение к опасности, а мои люди незаметно готовили в зарослях места для стрелков и схрон для женщин. Поужинав, все, кроме караулов, легли спать. Судя по тому, как испуганно всхрапывали наши лошади, кто-то наведывался к балке, наблюдал за нами. Лошади не хуже собак чуют чужих, только лаять не умеют. Когда стало темно, мои дружинники без лишнего шума были разведены по номерам. Женщин тоже отвели в приготовленную для них яму среди кустов. Дно ямы выстелили травой, а сверху прикрыли бычьей шкурой. Возле шатра и телег лежали чучела, изготовленные из травы и разных вещей. Только две пары караульных продолжали нести службу в разных концах балки. Они так естественно изображали дремлющих сидя людей, что я решил следующей ночью обязательно проверить, как несется служба.

Половцы напали в утренних сумерках. В это время самый сон. Конный отряд численностью сотни четыре влетел в балку с нижней стороны. Чаргукан скакал первым. Он ловко протиснулся на коне между телегами и рванулся к шатру. К сожалению, кто-то не удержался и выстрелил слишком рано, до того, как предводитель половцев добрался до шатра. Стрела попала ему в спину. Предназначавшийся ему болт я потратил на другого врага. Задние не сразу поняли, что лезут в засаду. Они напирали на передних, которых дружинники расстреливали из арбалетов и луков. Кто-то сразу кинулся к телегам, чтобы хапануть побольше добычи. Этих убивали в первую очередь. Вскоре до половцев дошло, что не на тех нарвались. Они развернулись и рванули из балки со всей быстротой, на которую были способны их мелкие выносливые лошаденки. Спаслась примерно треть нападавших.

Чаргукан был еще жив. Он лежал на боку рядом с обложенной кусками песчаника ямой. Шлем слетел при падении с лошади, открыв выбритую голову, на макушке которой оставили длинный светло-русый хохол. Одна стрела попала Чаргукану в левую лопатку, а вторая немного ниже ребер. Обе пробили кольчугу и основательно влезли в тело. Нижняя, наверное, продырявила кишки. Значит, не жилец. Не с той стороны он приварил стальные пластины на кольчугу.

Увидев меня, Чаргукан с трудом сплюнул кровь и произнес булькающим голосом:

– Бахсы (так пловцы называли своих шаманов) предупредил, что меня убьет волк. – Он кашлянул, захлебнувшись кровью, вытолкал ее изо рта и закончил с трудом: – Неправильно понял его…

Я – любимый сын Волчицы-Матери – добил Чаргукана, перерубив шею, чтобы не мучился. Предсказание бахсы должно сбыться.