Фредерик Марриет - Пират Страница 4

Для сословия, к которому принадлежал Джонатан, он имел неплохое образование, а так как во время службы в похоронном бюро запомнил все латинские изречения, начертанные на катафалках, и их значение, то со временем наловчился вставлять их в свою речь при подходящих обстоятельствах.

Но возвратимся к нашей истории.

Джонатан все еще стоял у двери, держась за ее ручку.

— Джонатан, — произнес наконец после длительной паузы мистер Уитерингтон, — мне хотелось бы просмотреть еще раз последнее письмо из Нью-Йорка. Ты найдешь его на моем туалетном столике.

Джонатан вышел, не проронив ни единого слова, и появился снова уже с письмом.

— Я давно жду прихода этого корабля, Джонатан, — пояснил мистер Уитерингтон, разворачивая письмо.

— Да, сэр, давно уже. Tempus fugit, время летит, — отвечал дворецкий низким голосом, опустив очи долу.

— Надеюсь, Господь не допустит, чтобы с ним произошло несчастье, — продолжал мистер Уитерингтон. — Но что, если моя бедная кузина и ее близнецы лежат, покуда мы тут беседуем, на дне морском?!

— Да, сэр, — отвечал дворецкий, — море хоронит многих, лишая этим честного могильщика его заработка.

— Клянусь кровью Уитерингтонов! Если у меня не будет наследников, то мне придется жениться, но тогда с комфортом будет покончено!

— Брак не способствует комфорту, сэр, — эхом откликнулся Джонатан. — Моя жена тоже умерла. In coelo quies, покой на небесах!

— Будем, однако, надеяться на лучшее. Но эта неизвестность доставляет столько неудобств, — заметил мистер Уитерингтон, прочитав письмо по меньшей мере в двадцатый раз. — Ну, ничего, Джонатан, а сейчас я хочу, чтобы мне принесли кофе.

Мистер Уитерингтон остался один и снова устремил свой взгляд в потолок.

Итак, мистер Уитерингтон упомянул кузину. Это была женщина, которая снискала его искреннюю благосклонность. Она тоже пренебрегла своим высокородным происхождением и, не внимая тому, что ей внушали родители, вышла замуж по любви за молодого пехотного лейтенанта. Ничего дурного в его родословной не было, но что касалось материального положения, то здесь было над чем подумать, поскольку оно ограничивалось лишь жалованьем младшего офицера. К тому же после обзаведения семьей расходы увеличились. Не лучше обстояли дела и у самой Сесили Уитерингтон, правильнее Сесили Темплмор, поскольку в день свадьбы она сменила фамилию. Следствием всего этого явилось то, что их счет у полкового интенданта (а жили они в казарме) за несколько недель достиг угрожающих размеров. Тогда Сесили обратилась за помощью к своим родственникам, но получила вежливый ответ — в том смысле, что она умирает с голоду только благодаря самой себе. Так как это нравоучение мало что принесло ей и ее семье, она написала письмо своему кузену Энтони. Тот ответил, что ее появление вместе с мужем осчастливило бы его, что они могли бы осесть на жительство в Финсбури-сквер и питаться за его столом. Лучшего нельзя бы и придумать, но одно обстоятельство воспрепятствовало исполнению этого желания. Полк, где служил мистер Темплмор, квартировал в одном из городков Йоркшира, находившемся на довольно значительном удалении от Финсбури-сквер, и его появление каждое утро к смотру в девять часов, даже если бы он позавтракал у мистера Уитерингтона в шесть, было невозможно. По этой трудной ситуации состоялся обмен многочисленными письмами, и в конце концов стороны пришли к соглашению, что мистер Темплмор продаст свой патент офицера и со своей хорошенькой женой переберется к мистеру Уитерингтону. Темплмору такой вариант пришелся по сердцу — он посчитал куда более привлекательным являться в девять часов утра к превосходному завтраку, чем к военному смотру.

Однако мистер Темплмор был горд и обладал твердым характером, что не позволяло ему вести праздный образ жизни. После двухмесячного пребывания в уютном доме, где у него не было никаких забот, он откровенно поделился своими сомнениями с мистером Уитерингтоном и просил его содействия в получении возможности самостоятельно зарабатывать средства для приличного существования. Мистер Уитерингтон стал возражать, подчеркивая, что Сесили его кузина, а сам он принял твердое решение оставаться холостяком. Но Темплмор прочно стоял на своем, и тогда, не очень охотно, мистер Уитерингтон уступил.

В ту пору некоему известному торговому дому требовался компаньон, который мог вести дела фирмы в Америке. Мистер Уитерингтон ссудил Темплмору нужную сумму, и спустя несколько недель тот вместе с женой отправился через океан в Нью-Йорк.

Мистер Темплмор был деловым и рассудительным человеком. Дела у него шли успешно, и он с женой уже подумывал о том, чтобы через несколько лет вернуться с хорошим достатком на родину. Но на втором году их пребывания в Америке разразилась эпидемия желтой лихорадки, и среди тысяч жертв этой болезни оказался сам мистер Темплмор. Он умер три недели спустя после того, как его жена родила близнецов…

Миссис Темплмор встала с кровати вдовой и матерью двух премиленьких мальчиков. Место Темплмора в торговом доме оказалось занятым, и мистер Уитерингтон предложил кузине покровительство, которое она охотно приняла. Через три месяца она была готова к отъезду и отплыла со своими детьми, находившимися на руках чернокожих кормилиц, и с Коко, черным слугой, на борту прекрасного корабля «Секэшен», направлявшегося в Ливерпуль.

Глава третья

Шторм

Тем, кто с набережной в Нью-Йорке видел, как «Секэшен» поднимал паруса, никогда бы не пришла в голову мысль о печальной судьбе красавца корабля. Еще меньше об этом думали те, кто на нем находился.

…Три дня дул северо-западный штормовой ветер, загнавший «Секэшен» в одну из бухт Бискайского залива. Наконец около полуночи шторм стал понемногу стихать. Капитан, остававшийся до этого на мостике, вызвал к себе первого помощника.

— Освальд, — начал капитан Ингрэм, — ветер стихает, и я думаю, что к утру опасность минует. Я хочу прилечь на пару часов. Разбуди меня, если произойдут какие-либо изменения.

Освальд Баррет, прежде чем ответить, изучающе осмотрел горизонт. Затем, глядя в подветренную сторону, он произнес:

— Я не понимаю вас, сэр. С подветренной стороны я не вижу ни одного признака прояснения погоды. Затишье указывает как раз на то, что вскоре шторм разразится с новой силой.

— Он продолжается уже третий день, — возразил капитан Ингрэм, — а дольше летние штормы не длятся.

— Да, — отвечал первый помощник, — если они не разражаются снова после того, как прекратятся. Если бы все было по-вашему, сэр! Но то, что мы вновь столкнемся с ним, ясно так же, как то, что в Вирджинии водятся змеи.