Коробейник в бескозырке - Фёдор Михайлович Ротко Страница 4

Не-е-ет, надо немедленно вырываться из этой среды к адекватным людям, чтобы это зомбирование срочно чем-то нейтрализовать. И лучше чем-нибудь покрепче.

Не зря старшие товарищи советовали забить на эту экскурсию и звали нас сразу в интерклуб. Желание попасть в эту отдушину для иностранцев овладело нами. Есть у них в порту заведение такое, проще говоря, ресторан. Начальство не возражало: культурную программу мы выполнили, поэтому смело могли идти развлечься. Так сказать, и сердцу, и уму.

Из кухни потянулся вкусный запах колбаски. Похоже, тётушка уже начала стряпать. Наверное, будут и бутерброды к чаю. Проголодался я выходит! Верный признак, что иду на поправку!

Но мои мысли продолжали крутиться вокруг Кореи: живут же люди по очень строгим правилам и, наверное, по-своему счастливы. А ведь рано иди поздно они узнают, что находятся в заблуждении, что все их герои вовсе не Боги и что можно было жить гораздо свободнее и ярче. Бедные… Хотя чего это я?! Может и мы с вами в таком же положении, просто об этом не подозреваем — матрица многогранна.

— Представь, моряки не употребляли ничего крепче кока-колы уже месяц. К тому же, корабельная еда всем приелась. А в Корее цены тогда были низкие фантастически: толпой можно было наесться до отвала за те же деньги, за которые в Москве лишь слегка перекусить вдвоём.

Пошло нас человек восемь. Сидим, смотрим меню и ничего не понимаем — всё по-корейски. Зовём тогда официанта и спрашиваем «что тут есть что», а он — такой умница — всё нам на русском объясняет. «Это — курьица, а это — мьясо» — тут Платон Игоревич попытался изобразить их акцент. — Заказали, значит, горячего, салатиков и инсам-водку, единственное у них из крепкого. Сама по себе водка-то паршивая: 30-ти градусная, тяжёлая и картофелем пахнет.

Была она тогда двух видов: либо в ней корешок женьшеня плавал, либо змея. Во дают люди! Ну змею мы брать как-то поостереглись, хотя я подумал, что можно такую в подарок тёще привезти. Ей бы понравилось.

По первому же требованию принесли ножи и вилки. Как-то не по-нашему палочками пользоваться. Здесь, в отличие от Китая, к привычным приборам местные спокойней относятся. И это располагает.

В общем, сидим мы, размякли, музыку корейскую слушаем. Всё шло отлично, и решили дозаказать. Смотрим, а на картинке в меню очень аппетитная ветчина. Ну тут и дураку понятно, что это такое. Даже решили лишний раз у официанта не уточнять. А то ещё подумает, что в Советском союзе мяса не видят.

Когда нам эту ветчину принесли, закуска уже кончалась, так что мы сразу слопали половину с какими-то восточными специями. Ну мясо как мясо, только привкус странноватый. Снова зовём официанта — тут дядюшка попробовал в лицах рассказать эту историю: — «Товарищ, что это?» — «Товарись, это молодая собачка», — отвечает улыбаясь, эта корейская падла. — «Молодая собачка — самый вкусный собачка!».

Такую же улыбку он изображал ещё на входе, и мне она тогда ещё не понравилась. Вот блин, разве это по-товарищески подложить гостям такую свинью?! И ладно бы свинью, а то ведь собаку, друга человека… Предупреждать надо о таких деликатесах!

Были бы мы трезвыми, точно в драку бы полезли. А так только поржали друг над другом, да запили съеденное хорошей порцией инсама. В следующий раз надо быть осмотрительней. Кто знает, что ещё нам подавали.

Вечерело. Солнце закатилось, и у нас закончилась женьшеневая хреновуха — прям беда. Решили взять ещё пару. Первую прикончить на месте, а вторую — уже на корабле. А «служитель местного культа» заметил, сволочь, что мы все пьяные, и говорит: «Товариси, нету, закончилась». — «Как это нет?! Чтобы в ресторане, и ни одной бутылки! Быть не может!» — разгневался наш электрик-одессит. Прикольный такой мужик, как всем одесситам быть и положено. — «А ну-ка, подь сюды».

Официант подходит и наклоняется — весь такой аккуратный, в костюмчике. Они там все такие, аж смотреть противно. А на левом лацкане пиджака у него красуется значок с портретом Ким Ир Сена, в квадратике. У них значки эти бывают разной формы: круглые, овальные, вытянутые и прочие всякие. И какой у кого значок зависит от того, где и как усердно человек работает.

И вот, наш гордый официант наклонился, чтобы выслушать просьбу электрика и вежливо ему отказать. Но не тут-то было! Одессит схватился за его лацкан и давай тащить к себе. А потом вдруг развернул значок, грозно указал на изображение «великого» вождя и на весь ресторан, чётко и громко возгласил: «Мы будем пить за здоровье отца-маршала Ким Ир Сена».

Официант выпучил глаза и побелел лицом, истово лепеча: «Сейчас, сейчас, сейчас». Через минуту он пулей мчался обратно, неся две бутылки и, задыхаясь, вручил их электрику. И тут же, путая русский с английским: «Present, present для вас», протянул одесситу третью аккуратную маленькую бутылочку. Для полноты впечатления только бантика на ней не хватало. Ну и у нас не день рождения был, так что отпустили мы его с миром.

— Миш, как чувствуешь себя? — в комнату вошла тётя Маша.

— Да вроде лучше — откликнулся я слабым голоском.

— Ну оно и видно, — вздохнула тётушка, — ладно, пойдёмте чай пить, всё стынет.

Мы с дядей дружно поднялись и браво двинулись на запах горячих бутербродов. Подробности уплетания сей пищи Богов я опущу, но это было очуметь как вкусно. Похоже, мне и вправду лучше.

Слоны под фуражкой

— Слушай, дядь, всё равно очередь не движется, расскажи, как вы выпивку добывали? — спросил я.

Мы с Платоном Игоревичем уже полчаса сидим в длиннющем коридоре поликлиники, и надоело нам это конкретно. Но в институте требуют справку. Иначе деканат сочтёт мои пропуски за прогулы. Нет бы, здоровому человеку печать поставить без очереди, и сразу бы дело с концом. Но видать уж участь у меня здоровым застрять среди больных — чему-то я, значит, тут должен научиться. Посмотрим-посмотрим. Хорошо хоть дядя согласился со мной пойти, а то одному было бы совсем грустно. Но теперь мне перед ним неловко. Талончик-то мы получили уже давно. Вот он бумажный у