Танит Ли - Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев Страница 42

Артия дремлет. По правде сказать, мать не часто является ей в сновидениях. Молли всегда живет у нее в душе, и поэтому нет никакой нужды встречаться с ней по ночам. Но сейчас Артия никак не может отчетливо разглядеть ее. Потом всё меняется, и она опять оказывается в той ужасной Академии, в тюрьме с лакированными полами, среди тесных юбок, где девочек заставляют носить на голове книги, чтобы сделать спину прямой, а мозги пустыми.

Перед ней возникает злыдня мисс Злюк.

— Что здесь происходит?

— Артемизия стукнулась головой! — звучит хор из противных девчоночьих голосов.

— Негоже биться головой, Артемизия! Настоящая леди никогда ни обо что не стукается.

Мисс Злюк хватает Артию и тянет ее с пола.

— Пустите меня, мадам, а то получите! — возмущенно кричит Артия.

И как у этой драной кошки хватило сил поднять ее? Как она смеет…

— Тише, дочка. Мне и так нелегко.

Это голос не Злыдни Злюк. Мужской, бархатистый, хорошо поставленный, как у актера. Этот человек — чернокожий, он поднял ее, несет куда-то…

— Папа, — молвила Артия. Да, теперь всё будет хорошо. Этот человек ей не родной отец, не растреклятый Фитц-Уиллоуби Уэзерхаус. Это лучший друг ее матери, Эбадайя Вумс, настоящий отец, удочеривший ее.

— Я ударилась головой об орла, — сообщила ему Артия.

— Нет, — ответил он. — На тебя упал обломок фок-мачты. Но твоя голова крепкая. Ты выдержала. Лежи тихо.

Вокруг себя Артия видит воду. Странно. Они что, вышли в море? Лазурное небо, а волны — как живые рыбки из темно-синей патоки с большими белыми оборками. Какие красивые скалы и утесы… Феликс наверняка захочет их нарисовать… Кстати, где же Феликс?

Больно. Голова болит. Нет, сердце. Нет. И то и другое.

Артия опять теряет сознание, и теперь Эбаду легче управиться с ней. Он передает ее Эйри и Честному, сидящим в шлюпке.

Дневной свет просачивается через скалистую стену. Он разгорается все ярче и ярче, море постепенно успокаивается.

Это хорошо. Люди со сломанными костями бредут прочь от разбитого корабля, рассаживаются в две шлюпки из четырех, имевшихся на клипере. Только они и уцелели после того, как «Незваный гость» разбился о скалистый берег.

Присутствуют все, хоть и не в целости и сохранности. Даже мокрые попугаи, прижавшись друг к другу, чистят перышки на лучшей шляпе Вкусного Джека, которую он каким-то образом ухитрился спасти. Если они доберутся до берега, Оскара Бэгга, плотника и судового врача, ждет много работы. Некоторые потеряли сознание, в том числе капитан Артия Стреллби — она ударилась головой, когда судно перевернулось и весь их мир рухнул. Многие, как Граг, Люпин, Вускери, Ниб, Стотт Дэббет и Сиккарс Глаз, ушли на дно, но, к счастью, осталось и немало здоровых, таких, кто сумел нырнуть за ними. Теперь они выплевывали из себя море, отфыркивались и кашляли. Главное — все остались в живых.

Над двумя перегруженными шлюпками повисло нездешнее, потустороннее спокойствие. Но кое-кто плакал, в том числе Эбад Вумс. Они на веслах шли по сонному океану, оставив позади свой разбитый корабль. Теперь каждое касание безмятежных волн будет растаскивать его на куски. Шлюпки обогнули утес и увидели пролив, за которым расстилалась зеркальная гладь лагуны. На воде повсюду плавали доски, оторвавшиеся от «Незваного», бочонки, куски белой, как сахар, обивки, обломки поручней, реи и паруса, похожие на тюки нестираного белья.

— Где же наша ростра? Наша кофейная леди в черной вуали?

— Разбилась, небось. Отломилась сразу, как корабль ударился о скалы. Ушла на дно, в сундук к морскому дьяволу.

В курятнике — Соленый Уолтер успел запереть его — птицы копошились в мокрой соломе, прочищали горло. В кармане у Эйри, в непромокаемом пакете, лежал чертеж удивительного франкоспанского корабля. Катберт выливал воду из простуженной шарманки и вполголоса разговаривал с оставшейся в Ангелии женой. Кубрик Смит сумел сохранить драгоценную косточку Свина. Потому что ему пришло в голову, что из этой косточки получится отличная шина для его сломанного левого предплечья.

Местность за утесами оказалась такой же, какую они не раз встречали на побережье Африкании. Белый песок, синяя лагуна, деревья, почему-то не тронутые фантастическим штормом.

А дальше, как всегда, начинались леса. Непроходимые зеленые джунгли, средоточие густой зеленой тьмы, пронизанной столбами зеленого солнечного света.

Они остались у лагуны.

Под стоны и ругательства приводились в порядок человеческие конечности, выстругивались шины и костыли. Те, кто поздоровее, ловили рыбу, собирали ананасы. Разожгли костер, чтобы Джек приготовил ужин. Вскоре солнце стало клониться к закату.

Мог ли кто-нибудь из них забыть, что вон за тем утесом лежит разбитый корабль, медленно пожираемый морем?

Артия спала в тени пальмы, Эбад подложил ей под голову свернутую куртку. На лбу девушки наливался синяк, похожий на синий цветок. Эбад то и дело бросал на нее взгляд. Много лет назад пушечный выстрел высветлил в ее каштановых волосах рыжую прядку. Что оставит на память о себе этот удар?

Сильные потрясения не проходят бесследно, размышлял он, сидя рядом с Артией и пережевывая жареную рыбу, вкуса которой не ощущал. Молли тоже навсегда оставила отпечаток в его сердце, невидимый, но от этого не менее ощутимый.

Солнце золотило побережье, стараясь напомнить людям, как прекрасен и полон радости этот мир. «Возрадуйтесь, — кричало оно, словно не замечая их страданий. — Пришел новый день».

— Эй, Вкусный Джек! Это что там виднеется? Не от твоего костра дымок?

— Нет, мистер О'Ши.

— Ну тогда, значит, это туземцы. Клянусь носатой коброй, они в этих краях обычно дружелюбны.

— Не всегда, — возразил Граг. Он выбрался из морской пучины со сломанной ногой и еще не успел вернуть себе бодрое расположение духа. — Иногда они дают гостям по шее.

Вскоре послышался бой барабанов — такой можно услышать только в Африкании. Сложный ритм пронизал джунгли. Птицы, перекликавшиеся на деревьях, почтительно смолкли.

— Они идут сюда.

Из-за огромных деревьев появились люди. Рослые, в белых накидках и резных украшениях из дерева и золота. Их было около двадцати. Они остановились, черные в белом, и долго разглядывали нежданных гостей, появившихся неведомо откуда на их берегу.

Потом трое вышли вперед. Заговорили на языке Гвинейского побережья, и Эбад, понимавший его, ответил.

Они удивленно уставились на него. Спросили, как здесь очутилась его команда. Потерпели крушение или прибыли по торговым делам? Эбад ответил, что их корабль разбился о прибрежные скалы. Глаза туземцев были устремлены только на него. Лица, красивые, аристократические, казались вырезанными из черного дерева, подобно украшениям на черных шеях.