Джеймс Купер - Блуждающая Искра Страница 42

— Я оставил люгер приблизительно в полуверсте от того места, где теперь стоит ваш фрегат, — вмешался Рауль, — но его здесь нет, как вы видите.

— Где же он теперь? Вы присягнули говорить правду, свидетель, отвечайте?

— Я, право, затрудняюсь, капитан Куф; именно в виду моей присяги я по совести не могу вам ответить на этот вопрос. Никто не знает, где в настоящее время находится люгер, кроме тех, кто на нем.

Куф был немного смущен этим ответом, а капитан Лейон иронически улыбался и сам обратился к Итуэлю:

— Вы совершенно верно заметили, что только людям на борте люгера известно, где они находятся; но не скажете ли вы нам, где вы условились найти друг друга, когда сошли с судна, предпринимая ваше смелое путешествие?

— Я протестую против этого вопроса, как противозаконного, — отвечал Итуэль с такой силой и порывистостью, что прокурор вздрогнул, а прочие члены суда переглянулись с удивлением.

Затем, в виду важности и затруднительности положения, суд удалился для совещания. После того, как каждый высказал свое мнение по этому поводу, решено было все-таки вторично предложить свидетелю этот вопрос, принимая во внимание его значение для дальнейших действий фрегата. Суд вернулся в комнату, где происходило разбирательство дела, и прокурор снова обратился к Итуэлю:

— Свидетель, суд постановил, что вы обязаны отвечать на этот вопрос. Итак, в каком месте условился Рауль Ивар встретиться со своим экипажем?

— Не думаю, чтобы капитан Рауль о чем-нибудь уславливался со своим экипажем; я, по крайней мере, не слыхал. Да и не такой человек капитан Рауль. Он решает все один, а другие его слушаются; вот какой человек капитан Рауль.

— Бесполезно его спрашивать, — опять вмешался Рауль. — Я оставил судно здесь, как я уже говорил вам, и в случае, если бы подал сигнал прошлою ночью, меня ожидали бы близ скал Сирен; но так как сигнал не был дан, и время для него уже прошло, то более чем вероятно, что мой старший лейтенант отправился на другое условленное между нами место, о котором свидетель не знает и которого я, конечно, никогда вам не назову.

Рауль сохранял полное самообладание и твердость, держал себя так спокойно и с таким достоинством, что не мог не внушать к себе невольного уважения. Его ответ сделал бесполезным дальнейший допрос Итуэля, и, после нескольких незначительных замечаний со стороны прокурора, оставалось только выслушать оправдание подсудимого.

— Господа, — начал Рауль, — я не скрыл от вас своего имени, своей национальности, характера профессии. Я — француз и ваш враг, так же, как и враг Неаполитанского короля; я одинаково истреблял как ваши, так и его суда. Если вы отпустите меня на мой люгер, я примусь опять за прежнее. Все враги Франции — враги Рауля Ивара. Вы, господа, не можете этого не понять. Я молод, у меня не каменное сердце, и меня не может не восхищать красота. Я полюбил Джиту Караччиоли, и вот уже год, как добиваюсь ее руки. Должен признаться, что она не поощряет меня в этом направлении, но от этого она ничего не теряет в моих глазах. Мы расходимся с нею во взглядах на религию, и я думаю, что, отказав мне в своей руке, она сочла за лучшее удалиться из Арджентаро, чтобы больше не встречаться со мной. Таковы девушки, господа, но мы, как вам должно быть известно, мы не так легко соглашаемся на подобную жертву. Я узнал, куда отправилась Джита, и последовал за нею. Необходимо было войти в Неаполитанский залив и пройти среди неприятельских судов, чтобы разыскать ту, которую я любил; но это совсем не то, что взяться за гнусное ремесло шпионства. Кто бы из вас, господа, поступил иначе? Я вижу молодых среди вас, они должны сознавать силу красоты; да и другие, более пожилые, вероятно, испытали в свое время подобные страсти, общие всем людям. Если вы осудите меня, то осудите, как просто француза, сердце которого оказалось слишком слабым, но не как шпиона.

Сила и искренность этой речи не прошли бесследно, и если бы решение зависело от воли сэра Фредерика, подсудимый был бы немедленно оправдан. Но Лейон не понимал любви, и к тому же обладал неудержимым духом противоречия, не допускавшим его легко соглашаться с чужими мнениями. Подсудимого увели, а судьи приступили к обсуждению дела.

Капитан Куф почувствовал некоторую долю сострадания к мужественному врагу, я если бы решение зависело от него, то он отпустил бы его на борт «Блуждающей Искры», дал бы ему отъехать на известное расстояние и затем снова начал бы свою погоню за ним. Но решение зависело не от него одного, да к тому же его связывало присутствие королевского прокурора, не обладавшего большей мягкостью, чем сам Лейон.

Результат совещания, длившегося добрый час, оказался роковым для подсудимого. Двери открыли, подсудимого ввели и прочли приговор. Он заключался в том, что Рауля Ивара, пойманного переодетым среди враждебных ему союзных эскадр, как шпиона, присудили к повешению завтра на одном из английских судов, по указанию главнокомандующего.

Так как Рауль и не ожидал ничего другого, то он выслушал приговор спокойно и вежливо и с достоинством поклонился военному совету. После этого его увели, чтобы заковать в кандалы, согласно установленному для подобных случаев обычаю.

Глава XIX

Больт не был предан суду, так как относительно его судьбы возникало много затруднений и разногласий. Капитану Куфу дано было полномочие неограниченного произвола в подобных случаях, но в нем заговорило чувство гуманности по отношению к иностранцу, насильно завербованному в число английских матросов. Куф решил взять Итуэля обратно на свое судно на том основании, что он не может быть подвергнут суду, пока не докажет своей национальности — к такому выходу из затруднительного положения нередко прибегали капитаны, желавшие избежать необходимости произнесения смертного приговора. Во всяком случае, Куф решил переговорить об этом с адмиралом, который не был иногда чужд снисходительности, когда не был под влиянием той сирены,[32] у которой он находился в положении покорного раба.

По произнесении приговора над Раулем и после того, как он был уведен из комнаты совещания военного совета, суд поспешил немедленно отправить лодку к Нельсону, чтобы отвезти ему копию с судебного приговора для подписи. Затем возникли горячие прения относительно местонахождения люгера «Блуждающая Искра» и способах изловить его. В одном все были согласны: люгер не должен быть далеко, но где именно? Этого никто не мог сказать. Офицеры были отправлены на все прибрежные высоты Капри, откуда можно было обозревать море по всем направлениям на большое протяжение; но все было безуспешно: люгер как в воду канул.