Робер Стенюи - Сокровища непобедимой Армады Страница 45

Донесся грохот катящихся камней – что-то рухнуло в глубине пещеры. Я выскочил инстинктивно, совершенно механически, как рыба, увиливающая от препятствия.

Бог ты мой, Морис! Он вылезает следом. Значит, это Морис раскидал там камни! Я стал гневно размахивать руками и протестующе заворчал в дыхательную трубку. Показываю пальцем на массивную кровлю и объясняю знаками, что с нами будет, если она рухнет. И все это после того, как я втолковывал совсем недавно – не далее как сегодня утром!

Мой гнев не произвел на Мориса никакого впечатления. «А сам? Я-то видел, чем ты там занимался!» – Он показал на свой глаз, на меня и на мой ломик. Немой язык Мориса был предельно красноречив. Уж если кто-то из нас двоих и осел, слон в посудной лавке, то уж никак не он. Это меня надо взять и держать под присмотром. А он, примерный ученик, осторожненько передвинул несколько камешков, никак не нарушив архитектурных красот пещеры. К тому же с его стороны осталось еще три колонны, ясно? Он показывает на пальцах – три.

Все правда. Тогда почему же ты выскочил вслед за мной как ошпаренный?

История с коварными колоннами не образумила нас. На следующий день я держал подсвечник, но вынутый из основания камень открыл дыру, в которой тускло поблескивало серебро еще одного подсвечника. Должно быть, он был парой к первому. Заполучить пару было делом чести.

Наутро у меня были оба подсвечника. Но в глубине дыры просматривался золотой бок какого-то предмета. И пребольшого! Явно ювелирное изделие. Тарелка? Блюдо для мяса? Чаша для фруктов? Ванна? На большее у меня не хватало воображения. Ладно, увидим.

Камень шатается, значит, он ничего не подпирает. Вынули. Следующий сидит плотно. Но золото нестерпимо бьет по глазам в луче моего фонаря.

Может, есть возможность как-то разобрать всю пещеру? Конечно, это потребует громадных затрат сил и времени. Но игра стоит свеч: золотая вещь подобных размеров может больше не встретиться.

Час спустя я держал драгоценность в руках. Это была ручка от громадной сковороды – разумеется, медная. Зато за ней виднелось начало тонкой золотой цепочки, уходившей под основание последней колонны…

Пещера по-прежнему стоит там, выскобленная до последней трещинки. Она пуста и преспокойно держится на пустоте, бросая вызов земному притяжению. Памятник отчаянному бесстрашию аквалангистов.

«Пираты» по воскресеньям

Жители Порт-Баллинтре – самые воспитанные люди в мире. Неделя за неделей наши компрессоры, установленные, как береговая батарея, у входа в порт, по четыре часа в день буравили им барабанные перепонки. Неумолчный треск отравлял обитателям селения прогулки, лишал сладкого воскресного сна и беспокоил псов. Не будь это ирландцы, нас забросали бы камнями и ругательствами, быстро попросили бы нагнетать воздух в другом месте, писали бы петиции, а то и поколотили бы под горячую руку.

Они же только склоняли голову набок, здороваясь с нами, и, перекрикивая компрессор, вежливо осведомлялись: «Опять неподходящая погода, не так ли?»

Жители Порт-Баллинтре еще и самые скромные люди в мире. Мы ныряли каждый день в одном и том же месте, называвшемся совершенно случайно Испанский порт, где, как гласит легенда, разбился корабль, приплывший из Испании. О, разумеется, они не принимали легенду всерьез! Но все же… такое совпадение.

По вечерам мы брели к пансиону, сгибаясь под тяжестью мешков, которые запихивали в фургон. А большой металлический ящик с амбарным замком каждый день курсировал от лодки к машине и от машины к лодке. Тоже совпадение… Рыбакам, которые заговаривали с нами о погоде, о метеорологических явлениях, ожидаемых завтра, и о прочих вещах, принятых между соседями, Луи отвечал с кроткой улыбкой: «Я говорю только по-овернски», а Морис: «Ви нот спик инглиш».

Мне все же приходилось уточнять: «Ах, разве я вам не рассказывал? Мы ведем геологическое изучение дна, обследуем вулканическую систему возле Дамбы гигантов. Там прослеживаются интереснейшие явления эруптивной кристаллографии в результате морской эрозии лав. Кстати, мы готовим фильм на эту тему».

Наши милые ирландские друзья согласно кивали и неизменно делали вид, что верят этой абракадабре. Они даже выражали надежду рано или поздно посмотреть наш кристаллографически-вулканически-подводный фильм.

Собеседники мягко меняли тему:

– Скажите, а много ли омаров? Вы видите омаров на дне?

У нашей добрейшей хозяйки миссис Макконаги мы, что ни день, просили пустые банки из-под джема или огурцов (часть из них разбивалась до того, как наполнялась золотом). Она воспринимала эти просьбы как должное: разве могут обойтись без банок геологи-кинематографисты? Она ни разу не задала ни одного вопроса и не выказала ни малейшего удивления.

С помощью нотариуса из Белфаста я принял кое-какие меры предосторожности, дабы в случае инцидента обеспечить права экспедиции. Несколько дней у меня ушло на то, чтобы продраться через лабиринт британского законодательства. Умудренный нотариус отыскал в джунглях английской юриспруденции прецедент, по которому «спасатель, работающий без перерыва на затонувшем судне», получает исключительные права «спасателя-владельца» на «ценные предметы, найденные на морском дне». В данном случае я выступал в качестве спасателя «Хироны» и тем самым имел право держать на дальней дистанции конкурентов. А то, что, привлеченные слухами, они слетятся на запах золота, было ясно как день.

Недалеко от пещеры (но не у самого входа на всякий случай) мы поставили на якорь большой ярко-красный пластмассовый буй, на верху которого прикрепили щит с надписью по-английски:

«К сведению ныряльщиков:

Все предметы, лежащие на дне моря в радиусе полумили от этого буя, являются частью археологических раскопок, которые ведет мистер Робер Стенюи, имеющий исключительные права спасателя-владельца. Подбирать любые предметы со дна моря запрещается. В противном случае может быть возбуждено судебное дело».

Засим я уведомил инспектора графства Антрим, что каждые две недели буду посылать ему подробный список поднятых предметов. Инспектор состоит на службе ее величества королевы Великобритании в качестве чиновника таможенно-акциозного ведомства министерства торговли. Ему надлежит забирать в казну все находки от кораблекрушений в прибрежных водах Англии. Раз в год предметы продают с торгов, спасателю выплачивается «вознаграждение за спасение», а все остальное обращается в доход государства.

В данном случае речь шла не о кораблекрушении, а об археологических раскопках. И хотя закон был на нашей стороне, мы придерживались своей немудрящей лжи, дабы не возбуждать сплетен.