Алекс Белов - Зелёные Созвездия Страница 5

Никита! Что ты делаешь? Не читай, прошу! Только не сейчас!

А я читаю. Что по мне, так самая мучительная смерть, это от нехватки воздуха. Но она оказывается на втором месте. Рейтинг возглавляла смерть от голода и обезвоживания. Ниже идёт описание мучений, но я их уже не помню.

Я кричу и барахтаюсь в воде. Чуть не падаю с Круга, но в последний момент цепляюсь за ручку. Некоторое время я просто плачу. Нееее, даже не плачу, а реву, как в детстве, во всё горло. Никогда в жизни я так не хотел оказаться дома.

Мои губы проговаривают какую-то молитву. Не христианскую, а что-то типа: Мама, услышь меня. Помогите мне кто-нибудь. Вытащите меня отсюда.

Предложения часто не складывались, слова сбивались, пока не закончились.

Да ничего меня уже не спасёт, я сгину в бескрайних водах самой мучительной смертью. И ведь по закону подлости, меня найдут очень скоро, когда чёрный плавательный круг пришвартует моё тело к какому-нибудь теплоходу. И команда увидит исхудавшего мальчишку с засохшей пеной у рта. А чайки, наверное, уже начнут клевать меня. Обязательно сдернут зелёную кепку, которую поймает какой-нибудь стамбульский рыбак.

От этих мыслей стало ещё горше.

Я ненавижу море.

Сквозь утихающий плач я замечаю, что-то изменилось. Стало хуже, чем было. Колючий ветер, жестокая вода… У меня стучат друг о друга зубы. Температура атмосферы упала градусов до пятнадцати, истощённое тело начало замерзать!

Боже! Боже! Боже!!!

Я хочу есть!

Я хочу пить!

Мне очень холодно!

Сердце будто превратилось в больную десну, из которой только что вырвали зуб, его работа сбивается каждые три секунды. Дышу я неровно, зубы стучат, мышцы шеи сводит, ноги коченеют. Иногда я поднимаю кверху руки и ноги, чтобы убрать их из холодной воды, но понимаю, что это не вода холодная, а ветер. Да и не ветер, а просто воздух, который вместо того, чтобы покорно стоять, пожалев меня, чуточку сквозит, делая мои муки невыносимыми.

Кожа ног и рук становится скользкой и как будто разбухает. Я слабо приоткрываю глаза и подношу к ним руку. Пальцы становятся различимыми лишь возле носа. Кожа подушечек морщинистая, как косточка персика. Боже, как дрожит моя рука. Словно в агонии: умираю, хозяин, я умираю, ну спаси же меня.

Равнодушный лунный серп сонно скрывается за облачком, и теперь я не вижу ничего. И кажется, будто становится холоднее.

Я всхлипываю, прикрываю глаза и безвольно отправляю руку обратно в теплую воду.

Часто глотаю. Глотать нечего, просто от холода срабатывает глотательный рефлекс, это я знал даже не из основ биологии, а по собственному опыту. Так ещё бывает во время сильного страха.

И на очередной минуте я понимаю, что ухожу. Оставляю тело и проваливаюсь во тьму. Это может быть в последний раз. Поэтому я не даю себе послабления. Я размыкаю губы и снова завожу монолог, разговаривая с кругом.

Я уже полг… полгода живу у бабушки с дедушкой. Мама сдаёт старую квартиру и получает деньги. У дедушки с бабушкой мне нравится, теперь у нас больше денег. Только их дом стоит за городом, и другой дом очень далеко. Людей почти нет, но я не… не расстроен. Я мало общаюсь с людьми. Зато у меня есть крутой интернет и компьютер…

(…на этом месте я теряю сознание на две минуты или на два часа…)

На чём я остановился? Я люблю каштан на заднем дворе. Я ссс… сижу на нём и разговариваю с ним. Он лучше, чем… Я не жалуюсь. Нет…

(…образ шевелящейся темноты становится ярче…)

Кстати, дедушка и бабушка подарили мне амулет древнего бога леса. Не помню, как он зовут… чччёрт, я совсем окоченею… Дедушка любит охотиться в лесу на склоне…

(…я опять проваливаюсь в темноту на смазанное пятно времени…)

Воооот. Кстати, я благодарил тебя за спасение? А бабушка у меня готовит вкусные творожники и фруктовое парфе… и… я учусь в школе, в которую ехать приходится очень долго. Дедушка отвозит меня на… теперь приходится просыпаться раньше…

Я не могу…

(…по вискам из уголков закрытых глаз текут слёзы…)

Я не могу терпеть. Пить. Есть… Холодно. Круг… спаси меня ещё раз. Пожалуйста. Я тебя никогда не брошу…

(…силы на разговор оставляют меня, я разрешаю тьме окутать сознание…)

Я открываю глаза.

Я жив.

В душе я даже жалею об этом, потому что мне паршивее, чем было ночью. Солнце осторожно выглянуло из-за горизонта позади меня.

Стало теплее, но зубы всё равно дрожат. Я вяло приоткрываю глаза и, шевеля только зрачками, оглядываю горизонт.

Вода.

Вода.

Вода.

Вода.

Я ухмыляюсь и прикрываю веки, но потом снова открываю их. Приподнимаю ногу и смотрю на ступню. Мышцу сводит, и ступня конвульсивно сжимается. Кожа сморщена и будто разбухшая.

Безвольно отпускаю ногу и пытаюсь думать о спасении. Но мысли умерли. Пока только мысли. А скоро и я…

Не тяни с этим, Никита. Ты проиграл этот бой. Стоит сложить руки, скользнуть в дырку круга и уйти на дно. И все муки закончатся. Ты хотя бы умрёшь смертью, которая стоит на втором месте, а не на первом.

Я долго собираюсь с мыслями. Решение ускользает, как рыба, которую пытаешься схватить за хвост. Рыба. Может, мне порыбачить? Я снова усмехаюсь. На что я буду ловить рыбу? На палец?

…сложить руки…

Сейчас я не могу даже грести. Сил не хватает. Сон одолевает… или это приближение смерти?

…сложить ноги…

Солнце уже проползло по горизонту небольшой отрезок, когда перед мысленным взором вспыхнуло единственное слово: прощай.

Целый час в голове играет печальная мелодия. Со свистом. Кажется, песня называется Ветер Перемен, и исполняет её группа… зарубежная… Scorpions, да.

Мелодия всё звучит и звучит. Я не хочу плакать, а стоило бы. Ну, к чёрту. Медленно поднимаю руки и ноги, скукоживая себя в тонкую струнку, чтобы проскочить в отверстие в бездонное море. В галлоны воды. Дырка надувного круга — окошко в смерть.

тррррр… трррррр… — скрипит резина, когда моя кожа скользит по ней.

— IfollowtheMoscow, — напеваю я слабым голосом по памяти.

тррррр… тррррррр… — подыгрывает мне резина.

Я слабенько улыбаюсь.

— DowntoGorkyPark…

Нос упирается в колени.

тррррррр… тррр…

Вода плещется у губ…

Я хочу есть!

Я так хочу есть, что готов начать есть себя!

Прихожу в себя в скрюченной позе, наполовину засосанный в дыру круга. Паника бьётся в сердце, и я барахтаюсь, стараясь снова взобраться на своего спасителя. Теперь умирать не хочется, но… чёрт. Я попал в зыбучий песок.

Руки сомкнуты над головой, ноги — тоже. Их не выгнешь, ни за что не зацепишься. А любое движение лишь засасывает меня в пучину моря. Небось уже скалит зубы внизу, видя мой тыл.