Анна Бартова - Рыжая Мэри Страница 52

Сесилия опять закашлялась и на мгновение потеряла сознание от боли. В чувство ее привел сильный удар в глаз, полученный от Ардана, первого помощника капитана Яна. Увидев, что она пришла в себя, он крикнул:

— Поднимайся! Пошли!

Сесилия сделала попытку привстать, но сил на это не хватило, и она снова повалилась на палубу, больно ударяясь о нее спиной. Закрыв глаза, она приложила все усилия, чтобы не закричать. Затем ее грубо подняли и, взяв подмышки, потащили, волоча ноги по палубе. Этот путь отпечатался на ее окровавленных ногах множеством синяков. Следующее, что почувствовала Рыжая Мэри, это холод плотного ржавого кольца, сжавшего ее правое запястье. Мгновение спустя ее кинули на сырую прогнившую лавку, после чего от боли, усталости и значительной потери крови она потеряла сознание.

Глаза ее закрылись, и Мэри погрузилась в мирную безопасную темноту.

Глава 34

Патрику развязали руки и втолкнули в тесную железную камеру, где уже находились все его гости. Скрипя, дверь захлопнулась, и в ней громко повернулся ключ. Двое пиратов, которые привели милорда, пошли к лестнице, ведущей из трюма; они тихо переговаривались.

— Смотри, как Рыжая меня разукрасила. Хорошо еще, что жив остался, думал, она меня прирежет. Видел ее глаза?

— Да-с. А как она-с дралась, впервые-с видел такое-с, — с акцентом отозвался другой.

— Тао Линь, как думаешь, докторишка этот выживет, или капитан его…

Но продолжение фразы Патрик уже не услышал, так как плотная дубовая дверь над лестницей захлопнулась за ними. Милорд Вэндэр судорожно вздохнул и, присев на пол, огляделся.

Он находился в полумраке сырого тесного трюма. С потолка капала вода, на одной из стен рос зеленый мох и белая слизкая плесень. Единственным освещением был свет, который пробивался из щелей меж досок в стенах судна. Темная крутая лестница вела к тяжелой, хорошо смазанной двери. Патрик положил горящую руку на холодную ржавую решетку камеры и вздохнул. Камера их полностью состояла из кованой плотной сетки металла, что делало ее похожей на огромную клетку. Она делила трюм на две неравные части. Напротив клетки находилась прогнившая скамья, над скамьей на короткой толстой цепи висел металлический браслет.

— Кандалы, — прошептал Патрик.

— Это ужасно, ужасно, — запричитал Ридженайт, — мы погибли! Эти варвары нас убьют. Это ужасно!

— Тихо, — резко оборвал его милорд Вэндэр, услышав за дверью шаги.

Спина Патрика горела, из раны текла кровь, окрашивая рваную рубаху. Слух и нервы были напряжены до предела. Тихие жалобы Ридженайта, единственного не получившего ни царапины, сильно раздражали его. Рядом с милордом присел сэр Габриель и тоже прислушался.

Дверь отворилась, и в трюм ввалились двое пиратов, таща под плечи окровавленного и избитого человека. Ноги несчастного нещадно ударялись о ступеньки. Патрик с усилием привстал и оглядел нового пленника. Кто это был, в полутьме трюма он понять не мог. Габриель встал рядом и шепотом спросил:

— Кто это?

— Н-не знаю. Наши все здесь?

— Да, я уже посмотрел. Странно, что нас не убили.

Патрик неопределенно кивнул головой. Разбойники бросили несчастного на скамью и, сжав его руки кандалами, поспешно ушли. Патрик полностью прильнул к решетке, разглядывая пленника. Вдруг он понял, кто это был. Холодный пот прошиб все его тело, милорда начал трясти озноб. Вид жены ужасал его. Вместо лица — кровавое месиво, левый глаз заплыл и был сине-бурого цвета. Руки сплошь покрывали синяки и кровоточащие порезы. На левой ноге штанина имела алый цвет и длинный порез. Волосы, собранные сзади, были вымазаны грязью и запекшейся кровью. Одежда полностью превратилась в грязные лохмотья. Невидящим взглядом он взглянул на сэра Габриеля и бледными дрожащими губами прошептал:

— Скажи, она мертва?

— Если ее приковали, то нет, — неуверенно и пространно отозвался тот.

— Мы умрем, мы все погибнем, — еще громче забормотал Ридженайт, хватая голову руками и начиная ходить взад-вперед по тесной камере. — Кому же достанутся мои сбережения? Я даже не составил завещания! Как это скверно. Надеюсь, что племяннику, он такой славный…

— Заткнись!!! — вне себя заорал на него Патрик.

Ридженайт замолчал и весь съежился. Два богатых эсквайра начали его успокаивать и ободрять. Какой-то пожилой господин беззвучно заплакал, его родственник в отчаянии заметался из стороны в сторону. Патрик ничего не видел, кроме бездвижно лежащей Сесилии. Боль кровоточащей спины он уже не чувствовал, глаза его горели справедливым гневом. Ледяной издевательский смех Яна эхом стоял в его ушах, кровь сильно пульсировала в висках. Со всей оставшейся силой он ударил ногой железную решетчатую дверь камеры. Дверь дернулась, жалобно заскрипела, но не сдвинулась с места. Нога милорда заболела, возвращая его в реальность.

— Ваша светлость, — тихо позвал его сэр Габриель.

— Не называй меня так здесь, — резко оборвал его тот и посмотрел на гостей. — Запомните: для всех я просто Патрик, матрос с корабля Рыжей Мэри.

— Что? — громко возмутился кто-то.

— Это придумано уже давно, не называйте меня иначе. Будет лучше, если и друг друга вы все будете называть по именам, а не по фамилиям и титулам.

Люди молча кивнули, каждый понимал, что милорд Вэндэр прав. Сэр Габриель похлопал его по спине, пытаясь утешить. Патрик сдавленно вскрикнул и отстранился. От прикосновения в ране забила кровь, причиняя новую острую боль.

— Извините, — сдавленно произнес тот.

— Ничего, — глухо отозвался он.

— Она жива, — попытался сэр Габриель снова, — жива, вот увидите. Иначе бы она не попала в этот трюм. Миледи без сознания, я уверен. Она жива…

Патрик кивнул, стараясь поверить собеседнику. Сэр Габриель, увидев, что милорд Вэндэр перестал смотреть на дверь тюрьмы с ненавистью, продолжил мягким успокаивающим тоном:

— Миледи, ой, простите, Сесилия…

— Мэри, — поправил Патрик.

— Ну да, Мэри — сильная девушка. Очень сильная и смелая. Не представляю, как бы повела себя другая женщина на ее месте. — Он усмехнулся. — Кэти бы точно лишилась чувств от одного вида ножа. — Немного помедлив, Габриель тихо, чтобы никто не услышал, продолжил: — Я ничуть не виню вас, что вы отвергли Кэти. Простите за прежние обиды.

Патрик грустно кивнул и присел на корточки. Габриель продолжал говорить, но Патрик его больше не слушал. Он сидел на полу, подперев голову руками, и медленно переводил взгляд с жены на гостей. Люди изредка перебрасывались несколькими фразами, но разговаривать никто не желал. Подавленное, гнетущее состояние читалось на всех лицах. Страх перед неизвестным и угрожающим будущим сковывал сердца и мысли. Боль от собственных ран и ушибов угнетала.