Юрий Погуляй - Черный корабль Страница 56

Седрик бросил нож в песок и отступил на шаг назад:

— У тебя же, напротив, выбор есть. Выбирай.

Пират вышел в коридор и снял с гвоздя фонарь.

Затем обернулся и добавил:

— Не ошибись, малыш.

С этими словами Седрик ушел, оставив Эрика в кромешной тьме. И едва стихли его шаги, как Харрис торопливо пополз к месту, куда корсар бросил нож.

Освободившись, он первым делом поднялся на ноги и размял затекшие мышцы. Сжимая в руке оружие, Эрик настороженно вслушивался в жизнь на корабле и с маниакальным упорством приводил себя в порядок. Голова все еще болела и немного кружилась, но уже не так страшно, как несколькими часами ранее.

Он совсем не удивился предложению Седрика и даже подводных камней в нем не искал. Золото, власть и женщины — три кита пиратской жизни. Печально, но факт. Ведь всё, абсолютно всё случившееся с ним за последнее время так или иначе вращалось вокруг этих маяков. Хайгарден, Морган, Паттерсон, Седрик — власть, де Гран — женщина, Фенн — золото, власть и женщина. Да и сам Эрик, чего греха таить, оказался в этой ситуации из-за женщины.

Чем же он отличается от этих мерзавцев, предателей и убийц? Получается, что ничем.

Но не может быть все так просто! Не может! Существует десятки причин, сотни поводов. Нельзя всё сводить к злосчастной троице желаний.

Его размышления прервал шум на лестнице. На лбу тут же выступила испарина, а сердце заколотилось так громко, что его стук наверняка был слышен на всех палубах «Посейдона». Вжавшись в темный угол, Эрик сжал вспотевшей ладонью чуть шершавую рукоять ножа. Фенн?

Спускалось двое. Значит, Седрик-таки отправил своего капитана на смерть.

В проходе качнулись тени, вырванные из темноты фонарем гостей. Эрика передернуло, зубы предательски застучали от волнения, и Харрис скривился в бессильной ярости на собственное тело. Он не боится! Не боится! Это ненависть!

Подобравшись для атаки, юноша затаил дыхание. В любой момент всё решится.

В проходе раздался глухой удар, и тут же тишину разорвало проклятие Фенна. А в следующую секунду в «узилище» вошел Блэки, и Харрис бросился вперед. Огромный негр не зря имел дурную славу среди моряков Акульего острова. Каким-то звериным чутьем Безликий почувствовал атаку и отшатнулся в сторону, а затем с коротким рыком попытался перехватить руку Эрика. Острое лезвие полоснуло Блэки по предплечью, и телохранитель Фенна взревел от ярости и боли.

Харрис едва ушел от могучего удара гиганта и отпрыгнул в сторону.

— Что такое, Блэки? — встревоженно воскликнул Томас.

Эрик мысленно проклинал Безликого. Если бы первый удар пришелся в цель, если бы громила не отшатнулся, то у него был бы шанс. А теперь…

Харрис вновь прыгнул вперед и полоснул негра по второй руке. Блэки разъяренным быком ринулся в бой, намереваясь схватить шустрого противника. Тот увернулся, пригнулся и скользнул в сторону, нанеся еще один размашистый удар. На сей раз сталь попробовала на вкус бок негра, царапнула ребра. Телохранитель взвыл, повернулся, и тут Эрик сделал шаг вперед, вонзив нож в живот Безликому.

Громила обхватил его медвежьей хваткой и чуть приподнял, сдавливая в смертельных объятиях. Он будто и не чувствовал, как Эрик рвет острой сталью его нутро. Удар, удар. В сторону. Провернуть.

Блэки заорал от боли, а в груди Харриса послышался отчетливый треск ребер. Голова чуть не взорвалась от огненной молнии. Эрик еще раз рванул нож вверх, чувствуя как сталь уперлась во что-то твердое.

Хватка Безликого ослабла. Негр неожиданно отпустил Эрика и, пошатнувшись, схватился за нож, все еще торчащий из его располосованного брюха.

— Блэки?! — взвизгнул Фенн.

Гигант тяжело плюхнулся на колени, что-то промычал и повалился лицом вниз. Противно хрустнул вошедший еще глубже нож, а Эрик бросился на Томаса. Пират растерянно стоял в проходе, не в силах оторвать взгляда от погибшего телохранителя. Однако в следующий же миг его лицо исказилось гримасой ненависти, и он встретил Харриса сильным ударом в лицо.

В глазах потемнело, на долгую секунду Эрик оказался в вязком тумане. Второй удар отбросил его назад:

— Паскуда! Тварь! — кричал Фенн.

Третий удар заставил Харриса отступить еще дальше. Он едва пришел в себя, как споткнулся о труп Блэки и грохнулся на спину. Фенн тут же оказался сверху. Темнота заполнилась пыхтением борьбы. Ребра горели огнем, боль мешала дышать. Сознание меркло, и он ощутимо проигрывал пирату.

А скоро и вовсе отключился. Очнулся Эрик спустя несколько секунд, не больше, но и этого Фенну оказалось достаточно.

— Я сдеру с тебя кожу. С живого! — шипел Томас, связывая его руки ремнем. — По кусочку. Медленно. Ты убил Блэки, гаденыш! Кто дал тебе нож?! Кто дал тебе нож, паскуда?!

Эрик молчал, непонимающе гладя в орущее лицо пирата. Что он говорит? О чем он говорит? Сейчас Харрис ничего не понимал. Мир кружился в безумном танце, все мускулы размякли, и даже мысли еле копошились, словно мухи в сиропе.

— Ты пожалеешь о том, что вообще родился, щенок…

— Парус, капитан! Парус! — заорали откуда-то сверху.

Томас фыркнул и наотмашь ударил Эрика еще раз.

— Парус!

— Хватит орать! Это либо Лис, либо Рыжебородый! — огрызнулся Фенн.

— Но парус черный, капитан!

Пират застыл, как громом пораженный, и в его глазах мелькнул огонек страха.

— Я вернусь, щенок! — процедил он Эрику и быстро покинул трюм.

Харрис тяжело сглотнул. Ребра, голова, да что там — все тело оказалось в пасти боли, и та жевала его с наслаждением, с радостью. Рядом остывало тело Блэки. Ну хоть какой-то счет, устало подумал Эрик. Черная тварь тоже приложила свою руку к смерти родителей. Пусть теперь горит в аду!

Туман перед глазами постепенно рассеивался. Откуда-то из глубины прохода тускло светил забытый пиратом фонарь. Он покачивался из стороны в стороны и чуть постукивал о доски переборки. Эрик не отрывал от него все еще мутного взгляда, силясь удержать себя в сознании. Сейчас ему нельзя проваливаться в темноту.

Он с трудом подтянул к лицу связанные руки и вцепился зубами в вонючую кожу ремня.

ГЛАВА 17,

в которой происходит краткий морской бой

Темный силуэт незнакомца, показавшийся в пелене дождя, пиратов не испугал. Огромная махина появилась из серой хмари, окружавшей останки корсарской флотилии, будто черт из табакерки. Безмолвно, неожиданно и непоколебимо. Но до той поры, пока кто-то из матросов не разглядел цвет парусов на корабле, его считали за нашедшегося «Пенькового Дядюшку».

— Свистать всех наверх! Пушки на левый борт! — донеслось сквозь рев волн с «Восторженного». Джек Хайгарден несокрушимой скалой застыл на баке, готовый к сражению хоть с дьяволом. Новый капитан чувствовал себя как рыба в воде и давал команду за командой, погоняя зазевавшихся моряков.