Луи Нуар - Золотой корсар Страница 6

До краев наполнив стакан, Паоло поднял его, и никто не осмелился его урезонить.

Старый рыбак поднялся на ноги, плеснул себе вина и промолвил:

– Пью за твои доблестные подвиги, малыш. Уверен, вскоре все Средиземноморье будет знать твое имя. Я знавал много отважных капитанов, которых ни шрапнель, ни бури, ничто не могло остановить… В твои годы они были такими же. Начинаешь ты хорошо.

Сотня стаканов потянулась тогда к стакану Паоло, и в адрес его зазвучали здравицы.

– А теперь, – воскликнул юноша, гордый тем, что все, за исключением Вендрамина, поддержали его, – танцы!

Он обхватил за талию красивую девушку, ударили тамбурины, и начался бал, радостный, оживленный, вскоре ставший безумным и шумным.

Один лишь Вендрамин не принимал участия в общем веселье.

Посреди праздника Паоло покинул гостей…

Его неразлучный спутник последовал за ним.

Стоя на берегу, юноша, который не знал ничего о судьбе спасенной им женщины, задумчиво смотрел на американский бриг, вышедший в открытое море.

Глава IV, в которой орла променяли на кукушку

Когда Паоло и Вендрамин добрались до набережной, уже наступил вечер, и все вокруг было затянуто легкой полупрозрачной дымкой.

Обычно Вендрамин следовал за другом без особых раздумий: Паоло никогда не посвящал его в свои планы заранее – он задавал направление, а великан послушно шел следом.

Однако на сей раз – впервые в жизни – колосс потребовал объяснений:

– Куда ты меня ведешь?

– На борт того корабля, – отвечал Паоло.

– Американского?

– Да.

– Мы покидаем Неаполь?

– Да.

– Надолго?

– Навсегда.

– Ах!..

Великан, казалось, задумался и, присев на камень, обхватил свою большую голову здоровенными руками.

– В чем дело? Ты со мной не поедешь? – спросил Паоло.

– Поеду. Просто стараюсь не расплакаться.

– Не стоит. Поплачь.

Гигант так и сделал: рыдания его напоминали рычание льва. Он проливал слезы, которых, как метко заметил бы Гомер, хватило бы для образования пары рек; он вздыхал так, что мог бы надуть и парус.

Паоло не беспокоил его минут пять, а затем сказал:

– Все, Вендрамин, хватит. Ты уже достаточно наревелся, вспоминая отца, семью, друзей, любимый Неаполь, свою лодку. А теперь возьми себя в руки и будь мужчиной, не то я оставлю тебя здесь.

Угроза подействовала.

Великан вытер слезы и, поднявшись на ноги, промолвил:

– Я готов.

– Подойдем к бригу на нашей шлюпке, – сказал Паоло. – Нас возьмут на борт, если прикинемся преследуемыми властями патриотами – революционерам американцы симпатизируют. Куда-нибудь эта шхуна нас да доставит… У меня есть немного золота… Главное сейчас – покинуть Италию, а там посмотрим: может, предложим свои услуги дею Алжира.

– И станем отступниками? – воскликнул великан и в ужасе вскинул вверх руки.

– Почему нет? – спросил Паоло.

И Вендрамин, который никогда не отличался здравомыслием, повторил:

– Почему нет?

Ничего путного в голову ему не приходило.

– Отвечай же! – настаивал Паоло.

– Я не знаю, – сказал великан и, обескураженный, опустил руки.

Великан почесал нос, затем ухо, задумался, но, так и не найдя что ответить, решил, что Паоло, как всегда, прав, и сказал:

– Да мне, собственно, все равно!

– Отлично! – усмехнулся юноша. – Впрочем, я в тебе и не сомневался!

Вендрамин с гордостью вскинул голову: он был рад угодить своему кумиру.

В этот момент мимо них прошел матрос, которого Паоло узнал несмотря на опустившиеся сумерки.

– Эй! – воскликнул он.

Юнга остановился: то действительно был их вчерашний знакомый.

– Друг, – тихо произнес Паоло, – Король набережных в твоем распоряжении; если он будет тебе нужен, только свистни.

Молодой матрос колебался.

– Иди по своим делам, – продолжал Паоло. – А мы с другом последуем за тобой на расстоянии. Можешь рассчитывать на наше молчание и нашу преданность: перед отъездом из Неаполя я буду рад оказать услугу такому приятному пареньку, как ты.

Ничего не ответив, юнга продолжил свой путь.

«Молчание – знак согласия», – решил Паоло и, отпустив переодетую матросом красотку шагов на двести вперед, двинулся следом.

Вендрамин покорно шел рядом с другом, переваливаясь с боку на бок.

Приключение определенно ему нравилось, так как раскачивания из стороны в сторону обозначали у него радость; каждый раз, как он наклонялся, его огромная туша грозила раздавить хрупкого спутника – так громадный корабль танцует на волне рядом с небольшим корветом.

Целая цепочка полицейских протянулась вдоль набережной, ожидая личного появления в порту усердного герцога Корнарини. Герцога, переодетого в одежду лаццарони и довольно-таки неплохо загримированного, сопровождали двое сбиров; те самые, что накануне не поладили с Паоло и его здоровенным спутником.

Для герцога переодетой женщиной был именно Паоло, которого он абсолютно не знал.

Для более проницательного и осведомленного Луиджи, случившееся накануне не являлось загадкой. Паоло был для него тем, кем он был – Королем набережных, заступившимся за разыскиваемую полицией патриотку.

Луиджи отлично разглядел второго юнгу и, разобравшись в ситуации, взял верный след; и пусть упустил добычу, пусть его агент не осмелился поднять вуаль маркизы – он, по крайней мере, был далек от того, чтобы принять Паоло за женщину-карбонария.

Поэтому он позволил герцогу и двум его сбирам искать Короля набережной повсюду и даже желал, чтобы они его обнаружили, а сам тем временем вычислил единственное благоприятное место, откуда маркиза могла быстро и наверняка добраться до брига.

Там он и устроил засаду с шестью своими людьми.

Ловкий был парень, этот Луиджи!

Он собирался не только приписать себе заслугу поимки мятежницы, но и высмеять своего начальника.

Король любил рыбаков, лаццарони, бедноту, а потому пришел бы в ярость, допусти Корнарини ошибку.

Сам же герцог не сомневался в том, что в его сети угодила нужная рыбка, но на всякий случай затребовал подробное описание Паоло.

– Вы уверены в том, что это тот самый юнга? – спросил он у сбиров, имитируя акцент портового рабочего.

– Да, ваше превосходительство.

– Идиот! Говори «да, Пьетро»! Какого он роста?

– Небольшого, ваше… Пьетро.

– Волосы?

– Светлые.

– Лицо?

– Приятное, даже слишком – как у Девы Марии.

– Глядите-ка, эти мерзавки позволяют себе иметь профили Рафаэля… А его товарищ?

– Двухметровый здоровяк, ваше… Пьетро.

– Уверены насчет его пола?

– Да у него борода на половину лица!

– Можно носить и накладную.

– Это правда. Но он такой огромный!.. Ах! Ваше прев… Пьетро, упаси вас бог от знакомства с его кулачищами!

Внезапно министр заметил шедшую по набережной маркизу.

– Ну и дела! Это ведь юнга, не так ли?

– Да, но это не тот.

– Вы уверены?

– Разумеется, ваше превосходительство.

– И все же надо бы его допросить.

– Так мы себя лишь выдадим, ваше превосходительство…

– Простите, ваше… Пьетро.

Герцог взял щепотку табаку из имевшейся у него при себе серебряной табакерки, украшенной драгоценными камнями, и с наслаждением затянулся.

Один из сбиров поморщился.

– Что не так? – спросил герцог.

– Если позволите… – пролепетал полицейский.

– Позволяю, негодник, говори же…

– Ваше… э… я хочу сказать, у лаццарони не может быть таких дорогих штук.

– Ах да, забыл… Твое утверждение справедливо.

Сбир продолжал:

– Возьмите лучше мою; она больше подходит к вашей роли.

И он протянул герцогу свою табакерку – берестяную.

Министр взял ее, восхитившись прозорливостью подчиненного, который так и остался стоять с протянутой рукой.

– Чего ты хочешь? – удивился герцог.

– Ну как же – вашу, а то вы можете перепутать. Потом я вам ее верну.

– Держи! – сказал герцог. – Но не смей соваться внутрь!

– Что вы, что вы, не буду.

И сбир положил табакерку в карман.

Пройдя несколько метров, он подал знак одному из слонявшихся по набережной лаццарони и, проходя мимо, незаметно передал ему табакерку герцога. Лаццарони и сбиры часто находят общий язык: одни крадут, другие помогают им в этом.

Внезапно сбир воскликнул:

– Ах! Боже мой!

– Что такое? – спросил герцог.

– Ваше превосходительство!..

– Ну что еще?

– Этот мерзавец, что уносит ноги…

– Да говори уже…

– У него…

– Да что же, скотина?

– …ваша табакерка. Он вытянул ее у меня из кармана.

Разъяренный, герцог кинулся было вслед за лаццарони, но сбир его остановил:

– Но как же наше задание? – сказал он и внезапно воскликнул: – Вон, вон они!

В самом деле, к ним приближались Паоло и Вендрамин, сопровождавшие, пусть и на внушительном расстоянии, маркизу.

Исходя из того, что сказали агенты, герцог ожидал увидеть мужчину крепко сбитого и дородного, но, зная страсть неаполитанцев к преувеличению, не предполагал, что придется иметь дело с настоящим феноменом.