Святослав Сахарнов - По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть I Страница 6

Пифей, вероятно, посетил среднюю часть Норвегии и слышал там рассказы о ледяных полях Арктики.

После возвращения на Альбион Пифей совершил еще поездку к устью Эльбы, побывал совсем рядом с Балтийским морем и своими глазами увидел песчаные косы, размывая которые море выбрасывает на берег прозрачные кусочки желтого и красного янтаря.

Странствия Пифея продолжались почти год. Сейчас этот путь можно сделать на пароходе за две недели.

Сведения о северных странах, которые привез Пифей, были так удивительны, что путешественника объявили лжецом. И только время восстановило его доброе имя.

ЛОЦИЯ.

В Северное море непрерывно поступают воды Атлантики. Они входят в него с севера и опускаются на юг, следуя вдоль берегов Англии. Слившись с другой ветвью океанского течения, поступающего через Ла-Манш, эти холодные воды уходят снова на север, прижимаясь к норвежскому побережью. Здесь сильные приливы — у берегов Шотландии они достигают высоты 7 метров.

Температура воды низкая: зимой — всего +2,5°, летом — +12, + 19°. Цвет зеленоватый. Соленость воды такая же, как в океане, — 34–35 ‰. Грунт — ил и песок.

ЧТО ТАКОЕ СУДНО?

Мы четвертый день на судне. Мерно гудит где-то внизу турбина, подрагивает под ногами палуба, прямо в небо клотиками-концами уходят мачты. Приложите к палубе руку. Палуба теплая.

Что такое наше судно?

Это дом. В нем живут. Здесь много комнат — кают, есть кухня — камбуз. Внутри судна журчит по трубам, разбегается по умывальникам вода, шипит горячий пар, расползаясь по батареям парового отопления, В этом доме смотрят кино, купаются в ваннах, звонят друг другу по телефону.

А еще — это большой товарный вагон. В нем лежат мешки с мукой, плещут в цистернах сотни тонн жидкого топлива — мазута. В трюмах стоят станки, заколоченные в ящики.

Еще наше судно — завод, лаборатория, полная приборов. Гудит где-то внизу турбина, стучат маленькие моторы — дизели. В штурманской рубке стрекочут лаги, лоты, щелкает гирокомпас. Подрагивает на мачте лес радиоантенн.

И все-таки наш пароход — это не только дом, товарный вагон, машинный цех.

Я знал маленький корабль. У него был изогнутый по старинке нос и тонкая, как макаронина, труба. Он воевал на Черном море. Его призвали служить в самое трудное время, вместе со всеми, кто еще мог носить оружие. Корабль звали «Доротея». Когда после очередного рейса «Доротея» входила в порт, моряки, собравшиеся на причале, молча считали пробоины в ее бортах. Ей не хватало уже скорости уклоняться от бомб. А ведь когда-то, тридцать лет назад, это был быстроходный почтовик, люди любовались им.

Трудная старость выпала «Доротее».

Судно рождается, живет и умирает. Совсем как человек.

У маленького пароходика уже все позади, а только что вступивший в строй великан начинает свое первое плавание.

Шумно в каютах пассажирского парохода, шумно на его палубах. Пообедать, поужинать, прочитать книгу, даже сразиться на шпагах можно за день плавания. А на грузовом теплоходе все спокойно. Стучит дизель, неподвижен в трюмах груз. Еще очень не скоро порт.

У меня есть брат. Когда мы с ним были маленькими, нам купили большой заводной пароход. В первый же день мы сломали его — хотели посмотреть, что внутри.

Пришел с работы отец. Он взглянул на искореженный борт, на шестеренки, лежащие на полу, на пружину, которая змеей свернулась у стола. Не говоря ни слова, он взял нас за руки и отвел в угол.

— Полчаса стоять как приклеенные в углу. Для того, чтобы узнать, что внутри вещи, берут чертеж!

Отец сел за свой стол и начал что-то рисовать.

Полчаса прошло. Мы вышли из угла. На столе уже лежал чертеж парохода.

Это был настоящий пароход, с высокими мачтами, сильными машинами и множеством кают, полных суетливых пассажиров.

МОРЯ НА БУМАГЕ

В нашей каюте висит карта. Всмотритесь в нее, карта живет: медленно сползают с полюсов белые шапки льдов, голубые струи течений несут к берегам серые клочья тумана, над коричневыми пустынями не переставая свищет ветер.

Эта ярко раскрашенная карта — обычная учебная, не морская. Такие есть в каждой школе.

Помощник капитана — штурман — ведет нас не по такой. Поднимемся к нему в рубку. Его карта — лишь небольшой кусочек Северного моря. И она почти вся белая. Белый цвет — вода. Мелководье на карте тронуто голубой краской, берега окрашены в слабый желтый цвет.

Очень скромная, неяркая карта.

Наш пароход плывет по белому полю. Аккуратный штурман кружками и черточками отмечает на ней путь.

ЛАГ

Вспомнился разговор двух пешеходов.

— Сколько мы с тобой сегодня отмахали?

— Шагов с тысячу!

— А может, две?

— Может, и две будет.

Поговорили и разошлись. Оба довольны: ну кто, в самом деле, из-за тысячи шагов будет спорить?

На море так нельзя. На море в расстоянии ошибся — на мель вылетел.

В штурманской рубке за пройденным расстоянием следит специальный прибор — лаг.

Есть лаги вертушечные. Они считают, сколько оборотов сделала вертушка, опущенная за борт.

Есть гидродинамические. «Гидро» — вода, «динамо» — сила. Лаг измеряет силу напора воды. Чем скорость судна больше, тем напор сильнее.

Лаг хитрый: он сначала измерит напор воды за бортом, по напору узнает скорость, по скорости — путь, который прошел корабль.

СКОРОСТЬ Х ВРЕМЯ = ПУТЬ

Плывем по воде. Но вода сама текуча и подвижна. Значит, нужен такой лаг, который бы мерил пройденный путь не относительно воды, а относительно неподвижного берега. И его придумали. Это радио.

Есть специальные радиостанции. Корабль ловит радиоволны, идущие от них, и непрерывно определяет по ним расстояние до станции. С таким лагом судно плывет, как будто держится за веревочку. А на веревочке узелки: расстояние до станции 394 мили… 395… 396… Штурман, успевай наносить место на карту!

Почему селедка соленая? Потому что в море плавает.

А море? Потому что в нем селедки водятся…

Этой шутке сто лет. А спроси шутника: «Какие селедки?» — не знает. Сельдь, салака, килька, тюлька, сардина, иваси, пузанок, черноспинка, залом… Целая селедкина семья. Будь они солеными — и верно, просолили бы все море!