Жак-Ив Кусто - Чтобы не было в море тайн Страница 6

Тогда я еще очень мало знал об океанических акулах, и меня пленил их царственный вид. Большинство из них было намного крупнее рифовых акул. Некоторые виды я даже не сумел опознать. Более острое рыло и поджарое, что ли, тело отличало их, скажем, от тигровой акулы. Похоже было, что они сопровождали дельфинов, правда соблюдая почтительное расстояние. Возникнув словно из небытия, они не стали подходить близко, а метрах в пятнадцати от меня изменили курс, как будто решили последить за мной на расстоянии. Появление первой акулы потрясло меня до глубины души, ведь я впервые был свидетелем этого чуда. Обрамленная световым ореолом в темной толще воды, она выделялась очень четко и казалась до жути нереальной. Вдруг – вот вам эффект глубинного опьянения – восхищение и страх сменились нелепым ликованием. Вооруженный одной лишь камерой, я поплыл прямо на большую акулу, но она отступала, сохраняя между нами постоянную дистанцию. А я плыл все дальше сквозь иссиня-черную толщу, упорно преследуя таинственный силуэт, пока он не исчез, нырнув еще глубже.

И вот я опять один: дышу, как паровоз, в висках стук, в душе смятение, я смутно отдаю себе отчет в том, что вел себя по-дурацки, и в то же время горжусь тем, что обратил в бегство такое чудовище. Кругом была чужеродная среда, где меня на каждом шагу подстерегали ловушки, а я самонадеянно воображал себя завоевателем, хозяином. Как же, я заставил (мы заставили) отступить большую океаническую акулу! Человек непобедим не только на земле, но и под водой. Конец легенде об акулах-людоедах.

Правда, я недолго пыжился. Нелепое самодовольство улетучилось уже через несколько недель, при первой нашей встрече с Саrсhагhinus longimanus – акулой, которая является неоспоримым владыкой тропического океана. В одной из прежних книг я уже рассказал во всех подробностях об этой первой встрече, чуть не ставшей последней для Фредерика Дюма и меня. Находясь на «Эли Монье» в тропической Атлантике, поблизости от островов Зеленого Мыса, мы загарпунили гринду, или шароголо-вого дельфина, весом около тонны. Наша жертва билась на конце стометрового линя, и другие гринды кружили возле судна, не желая бросать еще живого товарища. И сразу начали появляться большие акулы. Машина была застопорена, и мы с Дюма пошли в воду с трехбаллонными аквалангами; я взял кинокамеру, чтобы поснимать гринд. Начало драмы не заставило себя ждать.

Не успели мы погрузиться, как на глубине пяти-шести метров увидели лорда Лонгимануса, или, как мы его потом назвали, князя Долгорукого. Он был не похож на акул, виденных нами ранее. Массивный коричневато-серый силуэт отчетливо проступал на ярком фоне голубой воды. Широкая округлая голова, огромные грудные плавники, закругленный на конце спинной плавник. На концах плавников – большие белые пятна. Впереди, у самого носа акулы, шла маленькая рыбка-лоцман; казалось, ее несет волна сжатия. Чрезмерно самонадеянные, мы выпустили связывающую нас с судном веревку и пошли прямо на акулу. Нам понадобилось какое-то время – слишком много времени! – чтобы сообразить, что Долгорукий уводит нас за собой, что он отнюдь не напуган нашим появлением. Поняв это, мы смертельно испугались. Теперь мы думали только о том, чтобы поскорее вернуться на судно. Поздно... «Эли Монье», по-прежнему связанный с гриндой, не мог следовать за нами, и наблюдатели перестали различать наши воздушные пузырьки среди пенных гребней.

Судно сносило все дальше от нас. Берега не видно, до дна около двух миль. Две синие акулы, очень стройные, несмотря на крупные размеры, присоединились к нашему лонгиманусу, и вместе вся тройка затеяла хоровод вокруг нас, постепенно сужая круги. Двадцать минут – они показались нам бесконечными – три акулы расчетливо, но достаточно упорно шли в атаку всякий раз, когда мы поворачивались к ним спиной или кто-то из нас всплывал к поверхности, чтобы подать нашим товарищам сигнал, которого на судне все равно не замечали. Каким-то чудом лодка, спущенная на воду капитаном «Эли Монье», отыскала нас и спасла от неминуемой гибели. Незадолго перед тем, как нас вытащили из воды, я разбил кинокамеру о голову лонгимануса в жалкой попытке отразить штурм и выиграть хоть немного времени.

Это происшествие – сегодня я расценил бы его, как очень серьезное, – было следствием непомерной самоуверенности, которая развилась у нас в предшествующие недели. Нрав князя Долгорукого тоже сыграл свою роль. С тех пор мы сотни раз встречали этих круглоголовых акул с закругленными плавниками и круглыми пятнами на плавниках. Это единственный представитель селахий, ни капли не боящийся подводных пловцов.

У нас и потом не раз бывали конфликты с акулами. Однажды у восточного берега вулканического острова Джебель-Таир в Красном море Фалько и Дюма пришлось прятаться в коралловом гроте от стаи акул, одержимых каким-то массовым остервенением. А южнее того же острова мы с Дюма как-то попали в окружение нескольких десятков мелких, около метра длиной, акул, которые явно были чем-то взбудоражены и вели себя точно стая молодых волков. Нам пришлось тотчас выходить из воды. Вообще мы убедились, что молодые акулы часто ведут себя агрессивнее старших. Иногда, охваченные коллективной паникой, они обращаются в бегство, но иногда от них просто спасу нет.

Здесь мне вспоминается случай, происшедший поблизости от острова Боавишта в Южной Атлантике. Мы поймали тигровую акулу, самку, которая была, что называется, на сносях. Доктор Лонже сделал обреченной мамаше кесарево сечение, и десятка два вполне сложившихся акулят выпустили в воду. Я в это время находился в воде, вооруженный деревянной палкой, которой разгонял морских ежей на участке, где работал. Один из новорожденных с хода впился зубами в палку и затряс ее, дергаясь всем телом: точная имитация движений взрослой акулы, когда она отхватывает куски мяса от тела раненого дельфина или кита.

Жена Филиппа Кусто помогала делать кесарево сечение акуле. Ей удалось спасти акулят, их поместили в цистерну и изучали.

Размышляя об акуленке, атаковавшем палку, и о камере, которой я пытался отбить нападение Сагсhагhinus longimanus, я и решил снабдить наших аквалангистов так называемой акульей дубинкой. Это всего-навсего метровая палка с тупыми шипами на конце, чтобы не скользила. Наряду с защитной клеткой дубинка по-прежнему остается единственным более или менее эффективным средством охраны от акул.

В наших коллекциях в Океанографическом музее в Монако есть окаменелые зубы вымершей акулы Сагсhагоdon megalodon.

Острые, как бритва, треугольные зубы напоминают вооружение большого белого «людоеда» Сагсhагоdon сагсharias, с той разницей, что они в десять раз больше зубов современной акулы. Воображение рисует нам «сверхлюдоедов» длиной около двадцати метров, которые, слава богу, жили на земле задолго до появления человека. К сожалению, мы располагаем только зубами этого титана, ведь хрящевой скелет акулы не сохраняется. Так что нашим чучельникам надо было работать с предельной научной осторожностью, когда они делали модель в натуральную величину. Пасть этого вымершего гиганта могла бы проглотить небольшой грузовичок!