Я служил на флоте - Руслан Георгиевич Илаев Страница 6

Андреевич здесь. Он ведь в его смене", — уверенно предположил Асланов. Владимир Андреевич — особист корабля в звании капитана второго ранга. Асланов решительно встает, надевает пилотку, закрывает дверь каюты на ключ и бесшумно направляется по офицерскому коридору в сторону носа корабля. Пройдя через бронированные двери, поднимается по трапу на вторую палубу. Обитая желтым пластиком дверь представителя особого отдела, или по-корабельному особиста, приоткрыта, на штормовке. Асланов костяшками пальцев стучит по двери:

— Владимир Андреевич, Вы здесь, к Вам можно? — и не дожидаясь ответа, снимает штормовку, входит в каюту.

На диване в белой майке по-домашнему Владимир Андреевич, читает какие-то документы. Увидев вошедшего, радостно встает:

— Заходи, Руслан.

Убирает документы под замок в сейф, не торопясь одевает желтого цвета форменную рубашку с погонами капитана второго ранга. Владимиру Андреевичу около сорока лет, лысый череп обрамляют коротко подстриженные мелко кучерявые темного цвета волосы. Пытливые внимательные глаза стараются быть всегда добрыми. Работа у него такая, добрым быть и открытым, чтобы люди к нему тянулись. Сразу предложил кофе, на столе появились конфеты, печенье. Владимир Андреевич умен, он все понимает, поэтому ничего не спрашивает, куда торопиться, ведь Асланов, если пришел к нему, все равно рано или поздно сам все и расскажет.

Пьют кофе, говорят о службе, о предстоящей олимпиаде в Москве, о здоровье и еще о разных мелочах, абсолютно ничего не значащих.

— Владимир Андреевич, — начинает Асланов, — я хочу рассказать Вам нечто, что, возможно, представляет для Вас какой-то интерес. Если нет, прошу Вас забыть о разговоре. Я ведь могу на вас положиться?

Лицо Владимира Андреевича стало каменным, он как хищник почувствовал добычу и, наверняка, крупную.

— Руслан, ты можешь на меня положиться, рассказывай и будь уверен, твой разговор за пределы моей каюты не выйдет.

Асланов подробно рассказывает Владимиру Андреевичу об услышанном в общежитии от Гали. Владимир Андреевич делал пометки в блокноте, предварительно попросив разрешение у Руслана об этом. Асланов не возражал. Отвечал на вопросы. Обменивались мнениями, незаметно перешли к плану дальнейших действий. Асланов предположил, что рассказанное им несомненно выйдет за пределы полномочий Владимира Андреевича. И не ошибся.

— Руслан, — начал Андрей Владимирович, как бы подводя итог разговору, — дело очень серьезное, я хотел бы с твоего разрешения доложить об услышанном своему руководству, звания и должности у них высокие, ты понимаешь, кого я имею в виду. Их действия попадают под известные статьи уголовного кодекса. Могу ли я с твоего разрешения доложить об услышанном в особый отдел флота? И, возможно, с тобой захотят пообщаться на более высоком уровне.

— Владимир Андреевич, я не возражаю, думаю, Вы правы, говоря о доведении Вашему руководству представленной мною информации. Но я возражаю против моего присутствия на более высоком уровне, чем Ваш. Я могу общаться с Вами как с посредником между мной и Вашим руководством. А Вы можете от их имени корректировать мои действия. Я на этом настаиваю.

Владимир Андреевич, подумав, с доводами Асланова согласился. Перед тем как расстаться, он все же попросил Руслана принести журналы и кассеты на очень короткое время. Асланов обещал. Возвращаясь к себе в каюту, подумал: "Не доверяет или копии хочет снять. Ну что же, пусть снимает".

В течение двух последующих месяцев Асланову было что докладывать Владимиру Андреевичу. Общежитие попало, естественно, под пристальное внимание компетентных органов, интересующие их объекты за это время не менее четырех раз посетили это учреждение. Ну а интимные подробности, передаваемые Галей, повторно излагались Аслановым все в той же каюте, Асланов прибавлял к ним каждый раз свежие элементы компрометирующих материалов в виде порнографических журналов и видеофильмов того же содержания.

Между тем отношения командира крейсера и Асланова окончательно испортились, превратившись для него практически в ежедневную пытку. Уже не стесняясь окружающих, командир отпускал в адрес старшего лейтенанта оскорбительные выпады нецензурного содержания. Асланов терпеливо ждал развязки. Он понимал, если командир хамит, значит ни о чем не догадывается. Было бы весьма странным и подозрительным, если бы он вдруг изменил свое отношение к нему. Ну а командир, ничего не подозревая, уверенный в своей безнаказанности, испытывал удовольствие, отводя Асланову роль корабельного шута. Чего стоила, например, его реплика в кают-компании в адрес Асланова: "А что, Руслан Георгиевич, осетинки тоже блядуют?" При этом начал громко и подробно рассказывать, что в недавней командировке в Таллин познакомился с одной осетинкой-журналисткой и как она в первый же день сделала ему миньет. Рассказывал с упоением и грязными подробностями, и ведь часть слушателей в форме поддакивала и по-собачьи повизгивала в самых интересных местах повествования Анатолия Михайловича. Особенно старался Золлонов, маленького роста худенький чуваш, эдакий сукин сын в звании капитана второго ранга, тень, глаза и уши Лагуна.

В медицинском блоке Асланов проводил занятие с боцманской командой по индивидуальным средствам защиты, когда фельдшер пригласил его к телефону. Звонил Владимир Андреевич, просил безотлагательно зайти к нему.

В каюте кроме Владимира Андреевича находился еще один старший офицер. Незнакомец добродушно поздоровался с Аслановым и предложил присесть для разговора. Николай Петрович, так незнакомец представился, начал говорить на правах старшего. Владимир Андреевич и Асланов внимательно его слушали.

— На сегодняшний день у нас собран достаточный материал для завершения известного Вам дела. Но нам нужны предварительные показания Галимзяновой Гульнары — коменданта общежития для несовершеннолетних девушек. Без ее предварительного признания разговорить Лагуна, Бегренца, Золлонова и Тусяева будет практически невозможно. Она в деле главное звено. Поэтому хотел бы выслушать Ваши предложения, Руслан Георгиевич, как нам взять показания у Гульнары. Что Вы можете предложить? — закончил Николай Петрович свою речь.

— Ну что же, Галю необходимо брать через милицию и только в общежитии под любым предлогом. Затем милиция привезет ее к Вам в управление. Пока Галя не даст Вам письменных показаний, отпускать ее нельзя. Иначе она сразу же попытается по телефону предупредить Лагуна или Золлонова. У нее упрямый характер, с ней надо работать аккуратно. Но я готов в случае осложнений помочь, думаю, очная ставка со мной окажет влияние на ее решение. В связи с изложенным я хотел бы быть проинформирован, когда начнется задержание Гали, чтобы во время допроса находиться на корабле и быть готовым в любое время выехать в случае необходимости на очную ставку с ней, — предложил Асланов.

Николай Петрович и Владимир Андреевич переглянулись. Затем Николай Петрович сказал:

— Хорошо, Руслан Георгиевич, у нас от Вас секретов нет, все начинается в понедельник утром. На том и разошлись.

В понедельник около шестнадцати часов дежурный по кораблю потребовал Асланова на ют. Объяснил, что звонили из Военно-Морского