Луи Буссенар - Под Южным Крестом Страница 63

Парижанин положил письмо в мешок, скрывавшийся в бочке. До этой минуты молодому человеку даже в голову не приходило изучить содержимое почтового мешка, который, по всей очевидности, должен был быть совершенно пустым. А даже если другие бедняги, потерпевшие кораблекрушение, или отважные путешественники и положили в него свои послания, то они мало интересовали француза. Среди многочисленных добродетелей Фрике скромность занимала отнюдь не последнее место. Но, следуя старинному обычаю моряков, чей скудный багаж частенько оккупируют тараканы, юноша перевернул мешок из просмоленной ткани, чтобы выгнать непрошеных захватчиков, прожорливость которых не имела никаких границ. К его удивлению, на землю упали два письма.

Фрике машинально бросил взгляд на адреса на конвертах: твердый, уверенный почерк, буквы отличаются той особой угловатостью, что свойственна английским или немецким деловым бумагам. На первом письме значился следующий адрес: «Месье Винсену Бускарену, улица Жана-Жака Руссо, №…, Париж».

– Как бы я хотел побродить в окрестностях того места, куда рано или поздно попадет это письмо, – с грустью пробормотал парижанин. – Я не завистлив, но испытываю легкую ревность к тем бумагам, что хранятся в этом раздувшемся конверте. Ну что же, французское послание, мое письмо славному жандарму составит вам компанию в пути. Что касается оставшейся корреспонденции…

Прочитав адрес на втором письме, молодой человек вскрикнул от изумления.

– Тысяча чертей!.. Это уже чересчур… И вроде бы я не сплю. И меня не преследуют кошмары… Пьер!.. Пьер!..

Но бретонец, буравящий взглядом горизонт, не слушал. Затем Фрике увидел, как его друг подбрасывает в воздух свой берет, обращая на жгучее тропическое солнце не больше внимания, чем на ласковый лунный свет, и начинает отплясывать джигу, коленцам которой позавидовал бы любой итальянец, обладающий самой незаурядной фантазией.

– Послушай, матрос! Да послушай же меня… Пьер… Если бы ты только знал, это письмо…

– Действительно, речь идет о письме!.. Гром мне в паруса! Положи-ка его обратно в бочку. Почту заберут с минуты на минуту.

– Вот как! Ты случайно не сошел с ума?

– Не больше, чем ты сам, сынок. Но сейчас ты тоже запляшешь.

– Да что случилось, в конце концов?

– Ах, треска вяленая! Сразу видно, что ты никогда не ставил паруса на старинном трехпалубном судне и никогда не всматривался в горизонт до рези в глазах, сидя в вороньем гнезде, без этого…

– Что происходит?

– Эх! Ты можешь хотя бы различить за две мили тот парус, который появился вон там, за рифом?

– Парус!..Ты видишь парус?

– Черт побери! Я не из «Салона Флоры», чтобы вот так ошибиться и поднять шум ни с того ни с сего. Нужна действительно серьезная причина, чтобы вывести меня из равновесия. Взгляни, теперь ты и сам должен его видеть.

– Да… Правда, – согласился молодой человек, на подвижном лице которого читалось неподдельное волнение.

– Следовательно, в добрый час… Бог нам в помощь! Через пять минут появится и корма. Надо же! Это шхуна. Готов держать пари, что голландская, это один из тех торговых кораблей, которые бороздят соленые воды, кораблей с круглым пузом, как и у любителей пива, плавающих на них.

Судно, подгоняемое бризом и морским течением, двигалось с завидной быстротой, ловко огибая зубцы коралловых рифов. Команда подняла флаг. Пьер ле Галль не ошибся. Цвета голландцев: синий, белый и красный, как и у французов, но полосы расположены горизонтально и красный – в самом верху.

– Все идет отлично, – вновь заговорил Пьер. – Я буду рад оказаться на борту голландской шхуны. Голландцы – прекрасные моряки, смелые матросы, мы сможем с ними договориться.

Шхуна легла в дрейф в двух кабельтовых от берега, лодка проворно скользнула по шлюпбалке, и четыре гребца, усиленно работая веслами, повели ее к острову Буби. Лодка еще не причалила, а капитан уже начал что-то кричать трем потерпевшим кораблекрушение на неизвестном наречии.

– Было бы еще неплохо, если бы мы могли понимать его чертов язык… Однако надо попытаться договориться. Мы – французы, среди вас есть кто-нибудь, кто говорит на нашем родном языке?

– Месье, я говорю, – ответил капитан-полиглот. – Я думаю, что все, чего вы хотите, это выбраться отсюда.

– Надо думать! – хором ответили Пьер и Фрике.

– Хорошо! Грузитесь! Через несколько минут начнется отлив, и мы не должны терять ни секунды.[67]

Наши трое друзей не заставили капитана дважды повторять это потрясающее приглашение. Они явились в «Убежище для потерпевших кораблекрушение» совсем налегке, и потому на сборы не ушло много времени. Закинув за спину немногочисленные пожитки, спасенные сели в лодку.

Несколько минут спустя они подплыли к шхуне, ловко поднялись на судно, держась за фалрепы, с уверенностью людей, привыкших к подобным упражнениям, и наконец ступили на палубу, где их сердечно встретили голландские матросы. Истинные моряки, которые каждый день подвергаются опасности стать жертвами кораблекрушений, всегда с радостью помогают пострадавшим от гнева Океана.

Капитан тут же приказал брасопить паруса, даже не вспомнив о находящемся на острове «Postal-Office». Эта странность не ускользнула от Фрике, настолько поведение командующего шхуной расходилось с инструкциями, занесенными в «Реестр Убежища потерпевших кораблекрушение» и принятыми международными соглашениями.

Когда маневры были закончены, капитан пригласил пассажиров в свою каюту и, естественно, принялся спрашивать, каким образом французы оказались на Буби-Айленде. Фрике коротко рассказал голландцу о тех приключениях, что им пришлось пережить. Он осмотрительно упустил из рассказа эпизод с махинациями американского капитана, поведал о кораблекрушении, о путешествии с острова Вудларк к Новой Гвинее и закончил описанием встречи с австралийскими туземцами.

Капитан, круглый, словно бочка, громила, с гладкими волосами, с опаленным солнцем лицом, на котором застыло хитроватое выражение, свойственное всем нижне-нормандским барышникам, не смог скрыть, невзирая на все свое голландское хладнокровие, удивление, услышав рассказ о столь поразительных подвигах.

После этого он добавил с сердечностью истинного моряка:

– Я вдвойне благодарен случаю, который привел меня к острову Буби-Айленд. Я подошел к нему лишь для того, чтобы спрямить путь, и тут-то впередсмотрящий вас и заметил. Не случись этого, вы бы до конца марта ждали парусник, плывущий из Батавии в Сидней. А так как пункт вашего назначения – Суматра, то вы бы потеряли еще около трех месяцев и долго не увидели бы друзей. Я иду не непосредственно на Яву, но надеюсь, через шесть недель буду проплывать мимо острова, сразу после того как избавлюсь от части груза, а то трюм переполнен. А до той поры чувствуйте себя на борту моего корабля как дома. Вы можете трудиться вместе с нами, а можете просто наблюдать за нашей работой – воля ваша.