Хельмут Ханке - Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания Страница 7

При сравнении северных судов типа драккаров, изображенных на скандинавских наскальных рисунках-хелльристингарах, с финикийскими судами бросается в глаза их некоторая общность, на основании которой вполне можно предположить наличие контактов между Скандинавией и Финикией.

Финикийские навигаторы еще не знали компаса. Об этом замечательном инструменте впервые упоминается лишь где-то в XII в. н. э. Во времена же финикийцев кормчие определялись по береговым ориентирам, а позднее, когда люди решились выйти в открытое море, — по Солнцу, Полярной звезде, направлению полета птиц и пробам грунта. Грязевые осадки позволяли судить о близости устья реки. Птиц, посаженных в клетки, брали с собой в море, и, когда требовалось уточнить правильность своего курса, выпускали их на свободу. Направление полета показывало ближайший путь к берегу.

Греческие триеры вклиниваются в мировую историю

Берега и бухты Средиземного моря нередко становились аренами мировой истории. 27 сентября 480 г. до н. э. Саламинская бухта, в которой в обычные дни отстаивалось не более десятка рыбачьих лодок, преобразилась до неузнаваемости. С восточного направления в нее вторгся огромный флот. Никогда прежде не собиралось на такой сравнительно небольшой акватории столь огромного количества пестрых, наскоро собранных в боевые соединения кораблей.

Продвигался флот медленно, ибо господствовал встречный ветер, а военные корабли были сверх меры перегружены добычей. С монотонным однообразием шлепали десятки тысяч весел по воде, покрытой легкой рябью. Военные команды и блеск оружия позволяли заключить, что корабли эти появились здесь отнюдь не для того, чтобы нанести грекам визит вежливости. Не мир они несли, но меч, с помощью которого персидский царь Ксеркс намеревался поработить Грецию.

А греков все еще не было видно. Чем позже отважатся они выбраться из своих укрытий и войти в узкую бухту, тем лучше это было бы для персов, которые могли бы тогда своими превосходящими силами отрезать им все пути к бегству.

«Они идут!» Этот возглас, донесшийся с мачты первого, заметившего противника, корабля, тысячеголосым эхом покатился от борта к борту, приобретая все более грозные интонации, пока не завершился устрашающим военным кличем, сопровождаемым звоном оружия. Словно морские ласточки полетели через бухту прямо на противника стройные, легкие греческие триеры. Северо-западный ветер дул прямо в их пестрые паруса.

Расстояние все сокращалось. На греческом флагманском корабле молодой Фемистокл отдавал последние распоряжения. Все 380 палуб были готовы к сражению. Противник значительно превосходил их числом, однако среди греческих воинов царило боевое воодушевление. Вот уже возле острова Пситталия столкнулись с персами первые греческие корабли. Треск рвущихся парусов и скрип такелажа тонули в пронзительных звуках лопающихся досок.

Из-за ограниченной маневренной способности персидские корабли не могли уклониться от таранных ударов триер. Первым не выдержало натиска левое крыло персидской армады, состоящее из ионических боевых единиц. Финикийцы, образующие правое крыло, дрались, как дьяволы, и сперва устояли против фланговой атаки греков. Дрогнули они лишь тогда, когда Фемистокл с 40 кораблями своего тактического резерва, экипажи которых составляла элита греческой молодежи, напал на них с тыла. Вскоре на палубах финикийских кораблей, взятых греками на абордаж, началась беспощадная резня.

Тесно сгрудившиеся всей своей массой персидские корабли мешали друг другу, в результате чего оказалось, что греческие боевые единицы, на которых бились свободные афиняне, имеют явное тактическое преимущество. Но прежде всего здесь сказалось моральное превосходство бойцов, сражавшихся не за деньги, а за спасение своей родины. Кроме того, у греков на веслах сидели не рабы, а воины, набранные из различных слоев населения. Это значительно повышало боевую эффективность греческих кораблей, ибо при абордаже гребцы тоже брались за мечи. Единственное соединение, с которым грекам пришлось туго, составляли восемь бронированных бронзовыми пластинами кораблей царицы Галикарнасской, которая сама принимала активное участие в сражении. Ксеркс, следивший за ходом сражения с берега, видя ее львиное мужество, сказал: «Сегодня женщины были мужчинами, а мужчины — женщинами».

Хотя в исходе сражения никто не сомневался, уже к концу дня, упоенные победой греки продолжали биться и ночью, превращая бухту в преисподнюю, освещаемую зловещими кострами горящих кораблей, оглашаемую криками, стонами и проклятьями умирающих персов, отчаявшихся найти в бегстве свое спасение.

В тот сентябрьский день при Саламине рухнули мечты Ксеркса о мировом господстве и на практике было опровергнуто положение о том, что победа неизбежно должна достаться численно превосходящей стороне. Персы потеряли в бою 200 кораблей, греки — 40.

У Ксеркса имелось еще достаточное число боевых единиц, чтобы продолжать битву, но войска его были полностью деморализованы.

Лишь год спустя персидский флот снова решился развернуться для атаки у мыса Микале. Но и на этот раз персы и их союзники потерпели фиаско. Они ничего не смогли противопоставить мужеству греков и превосходству их триер.

Как работал многовесельный движитель?

Познакомимся поближе с военными кораблями, которые Фемистокл заложил в 482 г. до н. э. для защиты от угрозы нападения со стороны персов.

Если исключить новое время с его паровыми и дизельными судами, со стапелей средиземноморских верфей никогда не сходили корабли, которые могли бы сравниться по маневренности, скорости и изяществу форм с греческими триерами времен Фемистокла. Это были гребные суда с тремя ярусами весел по каждому борту и мачтой для подъема паруса. В длину они имели 38 м, в ширину — 6 м, водоизмещение — около 90 т. Экипаж их составлял 200 человек.

Техника многоярусного веслового привода триер до сих пор не выяснена до конца, поскольку, в отличие от египетских барок, ни одного судна такого типа не сохранилось, а изображения на каменных фризах и вазах не позволяют рассмотреть технические подробности.

По Ксенофонту, гребцы, в соответствии с занимаемым ими ярусом весел, подразделялись (считая сверху вниз) на франитов, цигитов и таламитов. Другой историк, Фукидид, утверждает, что каждое весло (даже очень длинные и трудные в обращении весла верхнего яруса) обслуживал один человек. Это кажется мало правдоподобным, по крайней мере для таких судов, как пентеры, имевших пять расположенных друг над другом ярусов весел.