Cecil Forester - Все по местам Страница 7

– Отдать якорь.

Канат заскрежетал в клюзе, вахта бросилась убирать паруса. Ветер и прилив развернули «Лидию», Хорнблауэр спустился на шканцы.

Буш смотрел на него, как на кудесника. Через одиннадцать недель после того, как они видели мыс Горн, Хорнблауэр вывел «Лидию» в точности к назначенному месту, мало того, прибыл вечером, когда морской бриз и прилив помогли им войти в залив; если же там окажется опасно, ночь принесет с собой отлив и береговой бриз, они легко выйдут в открытое море. Что здесь везение и что – расчет, Буш не знал, но поскольку оценивал профессионализм Хорнблауэра куда выше, чем сам Хорнблауэр, склонен был значительно преувеличивать его заслуги.

– Вахтенные пусть остаются на местах, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. – Подвахтенным прикажите разойтись.

Корабль в миле от любой возможной опасности и подготовлен к бою – незачем держать всех матросов на боевых постах. С радостным гулом подвахтенные прилипли к фальшборту, жадно вглядываясь в зеленые джунгли и серые скалы. Хорнблауэр с некоторым замешательством думал, что делать дальше. Он так волновался, проводя судно в совершенно незнакомый залив, что не успел продумать следующий шаг. Его сомнения разрешил впередсмотрящий, прокричав с салинга:

– Эй, на палубе! От берега отвалила лодка. Два румба позади правого траверза.

К ним ползло сдвоенное белое пятнышко: в подзорную трубу Хорнблауэр различил лодку под двумя крохотными латинскими парусами. Когда она приблизилась, он смог рассмотреть команду: полдюжины смуглых людей в широкополых соломенных шляпах. Лодка легла в дрейф в пятидесяти ярдах от «Лидии», и кто-то, встав на кормовое сиденье и сложив руки рупором, прокричал по-испански:

– Это английский корабль?

– Да. Поднимитесь на борт, – отвечал Хорнблауэр. Два года испанского плена дали ему случай выучить язык – он давно решил, что за такое свое достижение и был назначен в теперешнюю экспедицию.

Лодка подошла к борту, и тот, кто их окликал, легко взобрался по трапу на палубу. Он с любопытством озирался по сторонам, дивясь на безупречную чистоту и царящий повсюду строгий порядок. На госте был черный, расшитый золотом жилет, из-под которого виднелась грязная серая рубаха, а грязные белые штаны оканчивались лохмотьями чуть ниже колен. Он был бос. Из-за красного кушака торчали два пистолета и короткая тяжелая сабля. Он говорил на испанском, как на родном, но не походил на испанца. Его длинные черные волосы были прямые и матовые; смуглое лицо отливало красным, а в белках глаз проглядывала желтизна. С верхней губы свешивались длинные тонкие усы. Он тут же приметил капитана в парадном мундире и треуголке и двинулся к нему. В ожидании подобной встречи Хорнблауэр и постарался одеться. Теперь он радовался своей предусмотрительности.

– Вы капитан, сударь? – спросил гость.

– Да. Капитан Горацио Хорнблауэр Его Британского Величества фрегата «Лидия», к вашим услугам. Кого имею честь приветствовать?

– Мануэль Эрнандес, генерал-лейтенант наместник Эль-Супремо.

– Эль Супремо? – переспросил Хорнблауэр удивленно. – Это имя нелегко было перевести на английский. Получалось что-то вроде «Всевышний».

– Да, Эль Супремо. Вас ждали здесь четыре месяца, шесть месяцев назад.

Хорнблауэр быстро соображал. Он не может открыть причины своего здесь пребывания первому встречному, но раз тот знает, что Хорнблауэра ждут, значит, он посвящен в заговор Альварадо.

– Мне поручено обратиться не к Эль Супремо, – сказал он, оттягивая время. Эрнандес нетерпеливо махнул рукой.

– Наш повелитель Эль Супремо был до последнего времени известен как Его Превосходительство дон Хулиан Мария де Езус де Альварадо и Монтесума.

– Ага! – сказал Хорнблауэр. – Дона Хулиана-то я и желал бы видеть.

Эрнандеса явно смутило столь небрежное упоминание имени дона Хулиана.

– Эль Супремо, – сказал он с ударением, – послал меня, чтоб отвезти вас к нему.

– А где же он?

– У себя дома.

– А где его дом?

– Вполне достаточно, капитан, что вам сообщили о желании Эль Супремо вас видеть.

– Вы так полагаете? Вам следовало бы знать, сеньор, что капитан корабля Его Британского Величества – не мальчик на побегушках. Если хотите, отправляйтесь к дону Хулиану и передайте ему это.

Хорнблауэр ясно дал понять, что разговор окончен. Эрнандес колебался, но перспектива явиться пред лицо Эль Супремо без капитана его явно не прельщала.

– Его дом – вон там, – сказал он наконец, неохотно, показывая рукой через залив. – На склоне горы. Чтоб попасть туда, мы должны проехать через город, который сейчас за мысом.

– Тогда я поеду. Прошу вас ненадолго извинить меня, генерал.

Хорнблауэр повернулся к Бушу – у того было наполовину озадаченное, наполовину восхищенное выражение простого человека, который слышит как его соотечественник бойко говорит на непонятном языке.

– Мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. – Я отправляюсь на берег и рассчитываю скоро вернуться. Если нет, если я не вернусь или не пришлю записку до полуночи, вы предпримете меры к тому, чтоб обеспечить безопасность судна. Вот ключ от моего письменного стола. Я приказываю вам в полночь прочесть адресованные мне секретные правительственные инструкции и действовать, как сочтете нужным.

– Есть, сэр, – отвечал Буш. На лице его ясно читалась тревога. Хорнблауэр с внезапной радостью понял, что Буш и впрямь обеспокоен судьбой своего капитана. – Вы думаете… вам безопасно отправляться на берег одному?

– Не знаю, – с искренним безразличием ответил Хорнблауэр. – Я должен идти, и это все.

– Если тут какой подвох мы вас вызволим, сэр, в целости и сохранности.

– Прежде позаботьтесь о безопасности судна, – отвечал Хорнблауэр. Перед его мысленным взором возникла ужасная картина: Буш с десантом из незаменимых матросов блуждает в малярийных джунглях Центральной Америки. Он повернулся к Эрнандесу: – Я к вашим услугам, сеньор.

IV

Лодка мягко проехалась днищем по золотистому песку за мысом, смуглые гребцы выскочили и втащили ее на берег, чтоб Хорнблауэр с Эрнандесом вышли, не замочив ног. Хорнблауэр внимательно огляделся. Город подходил к самой береговой отмели. Это было скопище нескольких сот лачуг из пальмовых листьев, лишь немногие были крыты черепицей. Эрнандес повел Хорнблауэра к домам.

– Aqua, aqua, – услышали они, приблизившись, хриплый голос. – Воды, Бога ради, воды.

Возле дороги стоял шестифутовый столб, к нему был привязан человек. Руки его оставались свободными и судорожно двигались. Глаза были выкачены, язык, казалось, не помещался во рту, как у идиота. Вокруг столба вились стервятники.