Г. Берсенев - Погибшая страна Страница 7

— Я думал, ниже четырехсот метров в океане вообще нет жизни! — смущенно сказал Ибрагимов, стараясь скрыть допущенную оплошность.

Геолог, однако, подметил в голосе странные хрипы.

— Вы задыхаетесь. Пустите струю кислорода, она вытеснит испорченный воздух, — и, как ни в чем не бывало, продолжал:

— В самых отдаленных пучинах, на глубине семи с половиной километров, жизнь кипит так же, как и на поверхности. Только два моря — Черное и Мертвое — представляют исключение. Глубины первого отравлены сернистым водородом, второе совсем безжизненно.

Иванов пробасил в микрофон:

— Замедляйте падение!

По триста кило груза было нейтрализовано каждым из водолазов. Теперь опускание проходило едва заметно. Еще несколько мгновений, и участники экспедиции нащупали под ногами песчаную почву. Белесая муть, подобно пыли, легким облачком расплылась над землей. Здесь никогда не ступала нога человеческая.

— Я представлял себе, что все океанское дно покрыто зарослями кораллов, — услыхал Иванов голос одного из спутников, — а здесь будто полянка.

— Ура, ура, капитан! — раздавалось со всех сторон. — Вот мы и в древней Гондване!

— Мы, кажется, не особенно устали, — смеясь, отвечал Иванов. — Можно в путь и без отдыха.

— Послушайте, Ибрагимов, включите-ка ваш прожектор!

Дно океана заиграло фосфорическим светом.

— Свет тысячи сто!

Подводный мир словно озарился луной. Рассеянные лучи прорезали тьму на несколько километров.

Тени гор бороздили молочными пятнами туманный свод. Перед глазами водолазов раскрылся таинственный подводный ландшафт.

Они опустились в центре колоссального горного хребта, попав на одну из его высочайших вершин. Конусообразные и пирамидовидные кряжи ниспадающими гребнями уходили в тусклую даль, отделенные друг от друга черными лентами ломаных пропастей.

— Смотрите! Смотрите! — кричал Ибрагимов так громко, что потрескивал микрофон: — Эти громады, точно надетые набекрень фески, тянут свои языки на восток.

Песчаные облака клубились над сопками, уносимые течением.

— Когда-нибудь изобретут гидроскоп, позволяющий видеть глубинное дно и с земли! — мечтал вслух Ибрагимов. — Пока же мы — первые разведчики. Тысяча триста метров ниже уровня моря!

В возбуждении он двинулся было вперед. Мышцы не повиновались, он испытывал судорожную боль. Только в этот момент молодой человек заметил, что люди застыли в странных позах, и вспомнил доклад, читанный для путешественников перед спуском на дно. Мягкие эбонитовые костюмы по мере удаления от поверхности приобретали упругость, способную противостоять невероятному давлению морских глубин.

Юноша повернул включатель. Теперь с относительной легкостью он мог привести в движение руки и ноги. Под небольшим углом можно было вращать и голову. Ибрагимов обрадовался: о, теперь он хоть слегка отогреется! Тело его давно уже коченело. Он сделал первый шаг. Корпус его нелепо дрогнул, отстав от конечностей. Ибрагимов упал. С невероятным трудом ему удалось перевалиться на бок. Что он увидел?.. Большинство товарищей так же нескладно, как и он, шевелило конечностями, по-лягушечьи лежа на спинах. Тела их при каждом движении рук и ног слегка поднимались над землей; как только люди прекращали работать конечностями, они падали вновь.

«Для того, чтобы быстро подняться на ноги, равно как и при всяком стремительном движении вообще, надо перемещать центр тяжести в соответствии с намеченным действием», — вспомнил он отрывок из лекции капитана и, отстегнув вещевую сумку, передвинул ее к груди. Тотчас же он с облегченным сердцем поднялся на ноги. Одни за другим его примеру последовали остальные путешественники.

Придонный холод мучил его.

Ибрагимов взглянул на термометр, помещавшийся на колонке танка, и изумился: температура равнялась трем градусам Цельсия.

— Командир, я замерз! — взмолился он к Иванову.

— Вы не забыли наполнить полость вашего панциря маслом? Согрейте нательную сетку.

— О, да!

Легкий нажим на кнопочку, и масло, булькая, разлилось по полости термоса. Перевод выключателя согрел сетчатую фуфайку, надетую поверх белья. Тело сразу погрузилось в приятную теплоту.

— Ну, товарищи, в путь! — кричал Иванов. — А вы, Ибрагимов, не забудьте о телогрейке! Не то в десять минут запаритесь. Легче всего передвигаться, держась за поручни наших танков.

Идти было крайне трудно. Привыкнуть к механическим движениям одеревеневшего костюма нелегко. Ибрагимову казалось, что впереди движутся уродливые манекены. Двадцать путешественников не шли, а тащились за подводками; их тела то и дело принимали горизонтальное положение, так как корпус перемещался медленнее конечностей.

Многие предпочли, чтобы их несли, нежели с большим напряжением передвигаться самим.

В руках Иванова находился пробковый круг, который он взял с собою, чтобы на практике изучить действие глубинных давлений. Радиус его на поверхности океана равнялся двум дециметрам.

Через два часа пробковый круг казался одеревеневшим, объем его сократился вдвое.

— Вы видите, что получилось? — показал руководитель испытательный круг: — На глубине около двух с половиной тысяч метров площадь в одну треть квадратного метра испытывает давление, равное двенадцати тысячам килограммов. Переносимое нами сейчас давление определяется приблизительно в сто сорок атмосфер.

— Вот еще более убедительные свидетели! — вздрогнув, понизил голос геолог.

Вдали перемещались неясные очертания странных видений.

Путешественники взглянули в указанном направлении. Жуткая, неприятная картина представилась им. Спокойной вереницей, медленно покачиваясь из стороны в сторону, плыли четыре трупа. Это были покойники, сброшенные с проходившего парохода. Привязанные к доскам тела потряхивали объеденными конечностями. Изодранные в клочья простыни, как на слабом ветру, колыхали свои полотнища. Неведомый хищник отъел среднему трупу голову. Сплющенные давлением тела казались почти плоскими. Множество растениеподобных существ облепляло их.

Эта жуткая картина не удивила команду экспедиции. Не раз приходилось матросам видеть погребения в море. Юнга направился к мертвецам. Поймав ближайшую доску, он щурился, разбирая надпись. Теперь, когда матрос находился рядом с останками, в особенности резко бросалась в глаза рахитичность фигур.

«Эмигрант Бауэр. Погребен второго мая 19. года у берегов Мадагаскара.»

— Полтора месяца тому назад. пропутешествовал уже несколько сот километров.

Уже несколько дней двигалась экспедиция по Тинейской долине. Область отравленных вод осталась далеко позади. Предположения путешественников о том, что покинутая ими котловина заражена газами, исходящими из вулканических трещин, подтвердились.