Все по местам - Форестер Сесил Скотт Страница 8

– Он был одним из спутников Кортеса… – начал Хорнблауэр.

– Одним из спутников? Ничего подобного. Удивляюсь, что вы поверили в эту ложь. Он был вождем конкистадоров; историю извратили, утверждая, будто их вел Кортес. Альварадо завоевал Мексику, а из Мексики спустился на это побережье и завоевал его все, до перешейка. Он женился на дочери Монтесумы, последнего из императоров, и я, как прямой потомок этого союза, ношу имена Альварадо и Монтесумы. Но в Европе, задолго до того, как глава нашего рода прибыл в Америку, имя Альварадо прослеживается вглубь веков, дальше Габсбургов и визиготов, дальше Рима и империи Александра, к самым истокам времен. И посему вполне естественно, что в этом поколении, в моем лице, наш род достиг божественного состояния. Я удовлетворен, что вы согласны со мной, капитан… капитан…

– Хорнблауэр.

– Спасибо. Теперь, капитан Хорнблауэр, я думаю, нам следует перейти к планам расширения моей империи.

– Как вам будет угодно, – ответил Хорнблауэр. Он чувствовал, что должен соглашаться с этим безумцем по крайней мере пока «Лидия» не пополнит запасы, хотя его и без того слабая надежда возглавить успешный мятеж стала еще слабее.

– Бурбон, именующий себя королем Испанским, – продолжал Эль Супремо, – содержит в этой стране человека, который именует себя главнокомандующим Никарагуа. Некоторое время назад я послал к этому господину гонца и повелел присягнуть мне на верность. Он не сделал этого и даже имел глупость публично повесить моего гонца в Манагуа. Те жалкие люди, которых он впоследствии послал, дабы взять под стражу мою божественную особу, частью были убиты по дороге, частью умерли у столбов, нескольким же посчастливилось увидеть свет, и они вошли в мое войско. Насколько мне известно, сейчас главнокомандующий во главе армии в триста человек находится в городе Эль Сальвадор. Когда вы выгрузите предназначенное мне оружие, я предполагаю двинуться на этот город, который сожгу вместе с главнокомандующим и непросвещенными из числа его людей. Быть может, капитан, вы захотите меня сопровождать? Зрелище горящего города довольно занимательно.

– Прежде я должен пополнить запасы, – стойко отвечал Хорнблауэр.

– Я отдал соответствующий приказ, – с налетом нетерпения сказал Эль Супремо.

– В дальнейшем, – продолжал Хорнблауэр, – моей обязанностью будет установить местонахождение испанского военного корабля «Нативидад» – насколько мне известно, он где-то в этих водах. Прежде, нежели я смогу участвовать в каких бы то ни было наземных операциях, я должен убедиться, что он не представляет угрозы для моего судна. Я должен либо захватить его, либо удостовериться, что он далеко.

– Тогда вам лучше захватить его, капитан. Согласно полученным мною сведениям, он в любую минуту может войти в залив.

– Тогда я должен немедленно вернуться на судно, – всполошился Хорнблауэр. Мысль, что в его отсутствие фрегат подвергнется нападению пятидесятипушечного корабля, повергла его в панику. Что скажут Лорды Адмиралтейства, если «Лидию» захватят, пока ее капитан на берегу?

– Сейчас принесут обед. Вот! – сказал Эль Супремо. При этих словах дверь распахнулась. Толпою вошли служители. Они несли большой стол, на котором стояли серебряные блюда и четыре канделябра, каждый с пятью горящими свечами.

– Простите, но я не могу ждать, – сказал Хорнблауэр.

– Как хотите, – безразлично отвечал Эль Супремо. – Альфонсо!

Мулат-мажордом с поклоном приблизился.

– Проводите капитана Хорнблауэра. – Произнеся эти слова, Эль Супремо сразу принял вид сосредоточенной задумчивости, как будто не замечал суету вносящих угощение слуг. Он ни разу не взглянул на Хорнблауэра. Тот стоял, обуреваемый противоречивыми чувствами. Он сожалел о поспешности, с которой изъявил желание вернуться на судно, тревожился о припасах для «Лидии», беспокоился, не обидел ли хозяина и в то же время ощущал, что стоять в растерянности перед человеком, который не обращает на тебя внимания – глупо и недостойно.

– Сюда, сеньор, – сказал Альфонсо, трогая его за локоть. Эль Супремо невидящими глазами смотрел поверх его головы. Хорнблауэр покорился и пошел за мажордомом в патио.

Здесь в полумраке его ждали два человека с тремя лошадьми. Молча, обескураженный внезапным поворотом событий, Хорнблауэр поставил ногу в сцепленные ладони полуголого слуги, который опустился рядом с лошадью на колени, и сел в седло. Эскорт выехал в ворота, Хорнблауэр последовал за ними. Быстро сгущалась ночь.

За поворотом дороги перед ними открылся залив. На небе быстро проступал молодой месяц. Неясный силуэт посреди серебристых вод указывал местоположение «Лидии» – она, по крайней мере, была чем-то прочным и обыденным в этом безумном мире. Горные вершины на востоке внезапно окрасились багрянцем, озаряя висящие над ними облака, и тут же погрузились во тьму.

Они ехали быстрой рысью по крутой дороге, мимо стонущих людей у столбов, мимо смердящих трупов, в маленький городишко. Там не было ни света, ни движения; Хорнблауэру пришлось отпустить поводья и доверить лошади самой следовать за провожатыми. Стук лошадиных копыт затих на мягком прибрежном песке. Хорнблауэр одновременно услышал душераздирающие стоны первого человека, которого увидел привязанным к столбу, и заметил слабо фосфоресцирующую кромку воды.

В темноте он прошел к поджидавшей лодке, сел на банку, и, под аккомпанемент целого потока проклятий, невидимые гребцы оттолкнулись от берега. Стоял полный штиль – морской бриз с закатом улегся, а береговой еще не задул. Невидимая команда налегала на весла, и перед взорами возникала вода – едва заметная пена, след пробуждающего фосфоресценцию гребка. Под ритмичный плеск весел они медленно двигались по заливу. Вдалеке Хорнблауэр увидел неясные очертания «Лидии» и через минуту услышал долгожданный голос Буша:

– Эй, на лодке!

Хорнблауэр сложил ладони рупором и крикнул:

– «Лидия»!

Капитан королевского судна, находясь в лодке, называет себя именем этого судна.

Теперь Хорнблауэр слышал то, что ожидал услышать, видел то, что ожидал увидеть: топот бегущих по шкафуту боцманматов и фалрепных, размеренный шаг морских пехотинцев, мелькание фонарей. Лодка подошла к борту, и он вспрыгнул на трап. Как хорошо было снова ощутить под ногами прочные дубовые доски. Боцманматы хором свистели в дудки, морские пехотинцы взяли ружья на караул, на шкафуте Буш приветствовал Хорнблауэра со всей торжественностью, какая пристала капитану.

В свете фонарей Хорнблауэр прочел облегчение на честном лице Буша. Он оглядел палубу: одна вахта, завернувшись в одеяла, лежала на голых палубных досках, другая сидела на корточках возле подготовленных к бою пушек. Буш надлежащим образом принял все меры предосторожности на время стоянки в предположительно враждебном порту.

– Очень хорошо, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. Теперь он заметил, что белые бриджи испачканы грязным седлом, а лучшие шелковые чулки продрались на икрах. Он стыдился и своего неприглядного вида, и своей безрезультатной поездки. Он злился на себя и боялся, что Буш, узнай он, как обстоят дела, стал бы его презирать. Щеки его горели от стыда, и он, как обычно, замкнулся в молчании.

– Кхе-хм, – выговорил он. – Позовите меня, если будет надобность.

И не проронив больше ни слова, он двинулся в каюту, где вместо убранных переборок теперь висели парусиновые занавески.

Буш смотрел ему вслед. По всему заливу мерцали тлеющие вулканы. Команда, взволнованная прибытием в незнакомые места и с нетерпением ждавшая вестей о будущем, обнаружила, что обманулась в своих ожиданиях. Офицеры с отвалившимися челюстями провожали капитана взглядом.

На какую-то секунду Хорнблауэр почувствовал, что его драматическое появление и исчезновение перевешивают горечь неудачи, но только на секунду. Сев на койку и отослав Полвила, он вновь упал духом. Усталый, он тщетно гадал, сможет ли завтра получить припасы. Он сомневался, удастся ли ему поднять мятеж, который удовлетворил бы Адмиралтейство. Он тревожился о предстоящем поединке с «Нативидадом».