Луис Ламур - Как был покорен Запад Страница 10

— Вы плывете вверх по реке, а я — вниз. У нас не так много времени, чтобы получить ответы на все вопросы.

— А вы уверены — твердо уверены, что хотите получить эти ответы?

А она ведь гордая, — внезапно понял он, — страшно гордая. Не похоже это на неё — вот так разговаривать с мужчиной… что ж, голова на плечах у нее есть, и смелости хватает…

И славная она… Он до сих пор не набрался духу поглядеть на нее толком — сам-то он был не особенно смел с девушками, и знал из долгого опыта, что проезжему человеку не годится слишком внимательно разглядывать чужих женщин. Он неловко переступил с ноги на ногу. Уж слишком сразу это на него свалилось, а он не привык в таких делах торопиться с решениями. Будь это бизон, или там пума… или любой краснокожий… но это была цивилизованная белая девушка, да еще и очень красивая…

— Вы уверены, мэм? — повторил он.

— Да.

— Быть одной в ночное время… в лесу, и вообще… это не самое безопасное место для девушки. Есть в лесах что-то такое, мэм… они пробуждают в мужчине… стремление…

— В женщине тоже.

Он снова переступил с ноги на ногу. Ситуация ускользала у него из рук. Он был готов, как любой другой мужчина, но… она ведь порядочная девушка, да и родня ее тут же рядом…

— Я пришел из далеких мест, мэм, и ухожу дальше. Вряд ли вы еще когда меня увидите.

— Пожалуй, да. — Она посмотрела прямо ему в глаза. — Мне грустно будет, если так случится.

И тогда он взял ее за плечи и привлек к себе. Она подчинилась охотно, хоть и как-то скованно, и он понял, что это для нее что-то особенное, необычайное. Он обнял ее, прижал к груди и поцеловал. Он целовал ее крепко, с каждой секундой в нем нарастало желание — но целовал он ее не крепче, чем она его.

Она отступила на шаг, пытаясь перевести дыхание.

— Господи Боже, вот это да!

Лайнус с удивлением заметил, что и у него дыхание слегка нарушено, и это его обеспокоило.

— Мэм… похоже, т а к вам раньше не приходилось целоваться.

— У меня… никогда раньше не было постоянного парня, чтоб так целовать меня.

Он неловко покосился на костер — ему почти хотелось, чтобы отец начал искать ее и пришел сюда. Лайнус Ролигз никогда не задумывался особенно над словами «постоянный парень», и теперь они возродили в нем старые опасения — он нутром чуял опасность, угрозу для своей свободы.

— Послушайте, мэм, я хочу, чтоб вы одного не забывали: я уплываю вверх по реке, вы — вниз.

— И раньше бывало, что возлюбленные разлучались — но они встречались вновь.

Так они теперь уже возлюбленные?! Лайнус колебался в нерешительности, не зная, что сказать. Он чувствовал, что надо развернуться на месте и удирать во все лопатки… как последнему трусу. Бросить эту постель, свои одеяла… даже винтовку, если на то пошло.

— Мэм…

— Ева…

— Ева, я старый грешник. Закоренелый, черный грешник. И в Питтсбург я еду, чтобы грешить снова. Жду не дождусь, пока попаду туда. Ты пойми, скорее всего, весь первый месяц я буду пьяный в дым, не смогу вспомнить шлюшку, с которой развлекался, или человека, которого порезал просто так, потому что У него морда противная — а уж тебя и подавно не вспомню.

В глубине души Ева знала твердо, что это — ее мужчина. Как-то девушки умеют это определять. И сейчас она сражалась за того, кто ей нужен, о ком она всегда мечтала. Она вовсе не была уверена, что пустила в ход именно то оружие, что нужно, у нее не было опыта, который бы помог ей, но она знала, что должна выиграть свою битву здесь и сейчас.

«Я поступаю бесстыдно», — подумала она, но ей припомнились слова одной женщины: мужчина женится по случайности, женщина выходит замуж по своему плану; каждый мужчина в душе бродяга, странник, и не захочет по доброй воле расстаться со своей свободой, с правом бродяжничать.

Каждой женщине нужен дом, защита для себя и для детей, которых она выносит… поэтому, когда встречаются мужчина и женщина, всегда идет эта битва, не столько за то, чтобы завоевать мужчину, сколько за то, чтобы удержать его, когда он уже завоеван. А у нее на это не было ни недель, ни дней, ни даже часов… у нее были только минуты.

— Лайнус, скажи мне… ты еще чувствуешь на губах этот поцелуй? Или это только у меня так? Хочешь ты забыть его? Хочешь ты уйти прочь?

— Что ж ты со мной делаешь? Я чувствую себя как человек, который повстречался с медведем гризли на узкой тропе… тут уж никак не сделаешь вид, что не заметил…

Он снова шагнул к ней, а она не сдвинулась с места — стояла, подняв лицо, спокойная, уверенная, гордая… и тряслась от страха…

Глава четвертая

За час до рассвета было тихо и холодно. Зебулон Прескотт осторожно выбрался из-под одеяла, так, чтобы не разбудить Ребекку. Он сделал это с ловкостью, выработанной за многие годы, потому что привычка вставать рано глубоко въелась в его натуру. А жене нужно отдыхать… путешествие для нее — тяжкий труд, как си ни пытается облегчить ей этот труд…

В штанах и нижней сорочке, со спущенными помочами он направился к реке с жестяным тазиком для умывания в руках. Оба плота были на месте, как и положено, но каноэ исчезло. Он прошел по плоту, наклонился, чтобы зачерпнуть тазиком воды, и замер — его поразила неожиданная мысль.

— Ева! — крикнул он и выпрямился. В голосе его смешались страх и изумление. Он посмотрел в сторону навеса, где спали девочки. — Ева?..

Из-под одеял вынырнули головы, Харви сел, глядя на него. Сэм выпростал ноги из постели и принялся натягивать сапоги.

Зебулон выронил тазик и кинулся на берег, к навесу. Его охватил страх. Но тут Лилит откинула кусок брезента, который служил занавеской.

— Что случилось, папа? Что-то не так?

— Можешь ты мне сказать, где твоя сестра? — спросил он, и в голосе его звучал нарастающий гнев.

Брезент снова откинулся, и наружу шагнула Ева, убирая назад волосы.

— Папа? Что случилось?

— Э-э… так ты все еще здесь! — сказал он запальчиво. — А я уж думал, ты уехала с этим… этим траппером!

Она посмотрела на реку. Место рядом с плотом было пусто. Каноэ исчезло. Лайнус уплыл…

— Я видел, что ты вертелась вокруг него, но сказал себе, что, по крайней мере, ты наконец обратила внимание на мужчину… пусть хоть такого тощака копченого… да разве это мужчина? Так, струйка дыма…

У нее на глаза навернулись слезы. Лайнус уплыл… «Я пыталась… что еще могла я поделать? Я хотела, чтобы он остался, я старалась удержать его рядом с собой…»

— Так ты по нем слезы проливаешь? Это что же должно означать? — у Прескотта вновь нарастали подозрения. Он схватил ее за плечо. — А, ну, говори, — почти кричал он, — что это значит?

— Ничего, па… Лайнус уплыл, вот и все…