Луис Ламур - К далеким голубым горам Страница 10

— Ты продал какие-то золотые монеты Коувени Хазлингу?

— Продал.

— Ты говорил, что нашел их в канаве возле Излучины?

— Да при чем здесь они?

— Барнабас, ты попал в куда большую беду, чем думаешь, и я не вижу для тебя никакого выхода. Эти монеты, что ты нашел, были золотые, римские. Какое-то количество таких монет имелось в королевской казне вместе с «Драгоценностями Короны», когда король Джон[9] потерял их в водах Уоша.

— Но…

— Королева, а также некоторые другие, более преданные себе самим, чем Ее Величеству, поверили, что ты нашел Королевские «Драгоценности Короны», все королевские регалии.[10]

— Что-о?!

Мой голос несколько повысился, и второй человек, сидевший в зале, оглянулся на нас.

— Слушай, это же глупость! Регалии утонули в Уоше!

В голосе Питера, как и в его взгляде, явно почувствовалась ирония:

— А кто появился из болот возле Уоша? Ты. У кого вдруг оказались золотые монеты? У тебя.

Эту историю знает каждый англичанин, но мы в Фенланде имеем причины знать ее лучше всех — может, потому, что случилась она, что называется, прямо у нашего порога.

Войска короля Джона двигались из Уэйбека к переправе через Уиллстрем. В обозе, следующем за ними, на одной из повозок находились «Драгоценности Короны», все королевские регалии вместе со многими старинными сокровищами Англии, которые ценились не меньше, чем сами регалии. Много золотых и серебряных блюд, самоцветы без числа, золотые монеты, отмеченные гербами многих царств и королевств, а также меч Тристана[11].

Все, чем обладал король Джон, было там, и вот он двигался вперед к месту ночлега, намеченного у Суайнсхеда. Король страдал от подагры, ему не терпелось слезть с лошади и лечь, а Уиллстрем, самая обыкновенная речка, как будто не представляла собой никакой опасности.

Если они и думали вообще о морских приливах, то все равно не представляли, сколь свирепым может стать поток в том месте, где вода, гонимая мощью моря, внезапно попадает в сужение речного устья.

Случившееся оказалось для них внезапностью. Обоз был в воде, перебирался через речку вброд, и тут вверх по течению всей силой рванулась приливная волна. В одно мгновение все повозки залило, в следующее они исчезли — лишь тут и там человек либо конь боролся с несущейся водой и только немногим удалось выбраться на берег.

Так в один миг пропали все накопленные за века сокровища английских монархов, поглощенные приливом. То ли были похоронены в речном иле, то ли унесены в более глубокие воды залива Уош — лишь для того, чтобы погрузиться в морской ил.

Удар был тяжким. Через несколько часов умер и сам король Джон — возможно. отравленный, как говорили одни, но, более вероятно, просто умер после того, как простыл, промок, а потом и обожрался доброй королевской пищей в Суайнсхеде.

А сокровищ так никогда и не нашли.

И вот теперь, только из-за того, что мне подвернулись несколько золотых монет, вымытых из грязи на дне канавы, я оказался под обвинением!

— Это нелепость, — сказал я. — Монеты, очевидно, потерял какой-то путник или, может, выронил мародер после битвы. Я нашел их в грязи — вымыло водой после сильного ливня. Они были в кожаном мешочке.

— Я-то тебе верю, но есть другие, которые не поверят.

Мои мысли понеслись вскачь. Для такого в общем-то неопытного человека, как я, было совершенно ясно, что случится дальше. Меня притащат в тюрьму и начнут допрашивать, возможно под пыткой. А мне нечего сказать, так что пытки наверняка растянутся надолго, и уж конечно за ними последует тюремное заключение.

Как я смогу убедить их, что не нашел ничего, кроме тех монет, которые продал?

Внезапно я почувствовал себя слабым и опустошенным. Были-то и другие монеты. После небольшого успеха с первой находкой я добыл рукопись Лиленда и взялся обследовать другие места, какие заприметил во время своих странствий. И там мне тоже везло.

— Поверь мне, Питер, я ничего не знаю. Только то, что мне надо удирать, и немедленно. Другого способа избежать тюрьмы я не вижу, — у меня упал голос. — Питер, и ждать я больше не могу.

И тут мне пришло в голову кое-что из рассказов отца. Да, шанс есть…

— Питер, отправляйся к Темпани. Скажи ему, чтобы отплывал немедленно.

— А ты?

— Скажи ему, пусть высматривает лодку у Портлендского мыса.

— Все порты будут под наблюдением, можешь не сомневаться.

— Скажи ему, чтоб отплывал, но пусть не торопится, когда будет проходить мыс, и внимательно наблюдает. Мне тут пришло в голову, что можно сделать.

Оглянувшись, я внезапно заметил, что неизвестный посетитель исчез! Я немедленно вскочил на ноги.

— Питер, я пришлю тебе товары. Продай их и сделай для меня закупки. Сделаешь?

— Все, как договорились. Само собой.

В одно мгновение я оказался за дверью, двумя прыжками пересек узкий каменный причал. Питер несся за мной. Черный Том, едва взглянув на мое лицо, кинулся отвязывать веревку.

С другой стороны «Вида на Уитби» донесся торопливый топот ног и говор голосов. Питер быстро шагнул в лодку вслед за нами.

— Не думаю, чтобы они меня знали, — сказал он, — и если я смогу сейчас убраться отсюда…

Мы оттолкнулись от берега, но на стрежень выходить не стали. Прижимаясь к берегу, чтобы нас не обнаружили сразу, мы поплыли от «Уитби» — сперва под прикрытием каких-то домов над самой Темзой, потом вдоль камыша, растущего по берегу. Мы с Томом были крепкие мужчины и налегали на весла от души. Позади слышались крики и ругань, но видно ничего не было, кроме зеленого берега — этого красивого берега Темзы, который мне, может, никогда больше не увидеть.

— Куда ты нацелился? — спросил Питер.

— В «Гроздья». Я обещал оставить там эту лодку.

— Отлично! В Лаймхаусских доках у меня есть друзья.

— Им можно доверять?

Питер рассмеялся:

— Все что угодно — кроме денег и жены. Ограбить тебя они могут. Но предать — никогда!

Это было старое здание, все в пятнах и заплатах, заросшее диким виноградом; его окружал ивняк, за ним — несколько вязов. Мы оставили лодку у «Гроздей» и пошли переулком от реки.

Друзья Питера оказались разношерстной компанией, самой явной шайкой мошенников, какую мне в жизни суждено было увидеть, — и лучше увидеть при дневном свете, чем после наступления темноты.

— Лошади! Ну а как же! Для тебя, Питер, все что угодно! У нас есть великолепные лошади, а если ты не хочешь, чтоб тебя видели, найдутся и тайные проезды в любую сторону.

Он наклонился ко мне — самого опасного вида человек, рожа топором, глубокий шрам через бровь. Дыхание у него было зловонное, но поведение как будто искреннее. На поясе у него я заметил кинжал.