Луис Ламур - Выстрелить первым... Страница 11

Пока полковник стоял, не решаясь сдвинуться с места, я еще раз хорошенько врезал Ризу. Затем повернулся к Белсеру.

— В следующий раз буду стрелять.

Тогда я не знал, что из конторы на другой стороне улицы судья Том Блейн наблюдал за происходящим. Судья не был мешочником, участник войны с Мексикой, он с горечью наблюдал, как Джефферсон подобострастно преклоняется перед вояками программы Восстановления.

Проучив Риза, я зашел в магазин купить патронов и еще кое-каких припасов. Я расплачивался с продавцом, когда на мою беду в магазин вошла Кейти Торн. Во взгляде девушки промелькнуло удивление. Действительно, на мою физиономию стоило поглядеть: весь в синяках, ссадинах и заживающих порезах.

— Чэнс говорил, что они сделали, — сказала Кейти. — Но я не думала, что они вас избили так жестоко.

— Мне надо поговорить с Чэнсом.

Она схватила меня за рукав.

— Каллен, почему бы вам не уехать? Вы должны понять, что они не оставят вас в покое! Даже если другие успокоятся. Чэнс ни за что не отступится. Он ненавидит вас, Каллен.

— Не могу же я удрать… И здесь моя земля… Я засею ее, заведу хозяйство, сделаю так, как хотел отец. Если я сбегу, получится, что он трудился напрасно.

— Он работал для вас. Важна не земля, важна ваша жизнь.

— Вам так хочется от меня избавиться?

— Нет. Я хочу, чтобы вы остались живы.

И в тот момент, глядя на нее, я произнес то, чего не имел права говорить, даже думать об этом не смел:

— Я не хочу жить там, где вас нет.

Затем резко повернулся и вышел на залитую солнцем улицу, напуганный собственными словами. Сам не зная, зачем сказал это, я тем не менее понимал: это была чистая правда.

В то время мужчину, осмелившегося такое сказать женщине не своего круга, хлестали кнутом или вызывали на поединок. Но что сказано, то сказано. Я понимал: такая женщина, как Кейти Торн, вряд ли заинтересуется Калленом Бейкером. Какое ей до меня дело? Косолапый деревенский увалень, бродяга без гроша за душой… Ничтожество.

Вспомнив свое отражение в витрине магазина — рослый, нестриженый парень в линялой красной шерстяной рубахе — я подумал о том, что никому не нужен, тем более девушке из клана Торнов. Я носил оружие. Местные меня не любили и правильно делали. Конечно, я был не настолько плох, как им представлялось, однако кое в чем — гораздо хуже, чем они обо мне думали. Я не лгал, не злоупотреблял виски, хотя многие утверждали обратное, но я убивал — пусть даже только на поединках.

Разве может парень, скрывающийся в болотах точно затравленный волк, что-нибудь значить для такой девушки? Парень, у которого нет ничего, кроме трех рубашек и пары брюк и который водился с самым отборным сбродом Запада?

Правда моя мать была из хорошей семьи, а вот отец — простой фермер, тяжко трудившийся всю жизнь. Ему не везло: дом его сгорел, саранча два года подряд уничтожала урожай, отец не по своей вине залез в долги.

Боб Ли был знающим человеком. Он взглянул на меня и сказал:

— Я тебя не виню, Каллен.

— А что он сделал? — вмешался Джек Инглиш. — За что ты его не винишь? За то, что он вмазал этому Джоэлу Ризу? Я поступил бы так же, будь я на его месте.

— Знаешь, Каллен, — задумчиво проговорил Боб Ли, — сдается мне, она пойдет за тобой хоть на край света.

— Не унижай ее, Боб.

— Ни в коем случае. Я вообще ни разу в жизни не унизил женщину. Но она тебя любит.

— Такими словами ты ее и унижаешь. Какая здравомыслящая женщина посмотрит в мою сторону? Сколько мне осталось жить, Боб? Сколько осталось жить каждому из нас? У всех у нас куча врагов, у тебя — Пикоки, у меня — Чэнс Торн, да еще северяне со своим Восстановлением, мы им как кость в горле. Вот что я тебе скажу, Боб: даже если я ей нужен, я не допущу, чтобы она рыдала над моим трупом.

Какое-то время мы ехали молча. Потом Боб Ли сказал:

— В любви нет здравомыслия, Каллен. У нее свой собственный смысл. Любят кровью и сердцем, Каллен, а не умом. Смысл любви — он так же глубок, как вода в Блэк-Байу, и так же прекрасен, как цветы гиацинта. Его понимают любящие, и этого достаточно.

— Но не для меня и не для нее, Боб. Да у нее и в мыслях такого нет. Просто нам обоим нравился ее дядя Уилл, потому она и сохранила ко мне некоторую симпатию.

— Поступай как знаешь, Каллен, — сказал Боб Ли, — но тебе еще много предстоит узнать о женщинах.

Едва ли кому-нибудь придется по душе услышать такое. Каждый мужчина считает, что прекрасно знает женщин, а я в свое время знался со многими женщинами, некоторые в меня даже влюблялись или говорили, что любят. Однако Кейти Торн — не такая девушка, которая способна заинтересоваться мной. Я знал: события этого дня нам еще отзовутся, хотя на острове мы чувствовали себя в относительной безопасности. Солдаты не пойдут за нами в болота, да и никто, будучи в здравом уме, туда не пойдет. Однако полковник Белсер оскорблен и не забудет, что я выставил его на посмешище, не забудет, что со мной был Боб Ли, за голову которого назначена награда.

Больше всего нас возмущала вся эта возня с Восстановлением. Ведь Техас война обошла стороной. Тем не менее переселенцы-мешочники хлынули сюда толпами, потому что здесь было чем поживиться.

Пока губернатором был Трокмортон, он их кое-как сдерживал, но когда его вышвырнули и посадили в губернаторское кресло Девиса, мы поняли: пришла беда. Местную полицию распустили, и власть повсюду взяла армия. Мы-то знали, что им нужно только одно — ограбить Техас и побыстрее убраться.

Пока шла война, на Севере кипели страсти, но сейчас стали слышны голоса трезвых политиков, желавших сохранить страну и возродить экономику, клика старых фанатиков-аболиционистов начала сдавать позиции. Людям, осуществлявшим программу Восстановления, было приказано соблюдать осторожность, потому что любой скандал мог взбудоражить общественное мнение.

— Я давно приглядываюсь к этому Белсеру, — сказал Джек Инглиш. — Он положил глаз на Кейти Торн и Лейси Петрейн. Он хотел бы приударить за обеими, но его убьют, если он скажет хоть слово Кейти, а Лейси Петрейн мужики вообще не нужны.

Впервые услыхав это имя, я стал прислушиваться к разговору. Лейси, о которой шла речь, недавно переехала в наши края из Нового Орлеана. У нее, оказывается, водились наличные — для наших мест большая редкость.

Говорили, что она красива — темноволосая и темноглазая, эффектная женщина, а держится как настоящая леди. Она выкупила собственность у тех, кто переселился на Запад, однако, что у нее на уме и зачем она вообще сюда приехала, никто не знал.

Той ночью на острове опять говорили о Сэме Барлоу. Мэтт Кирби принес весть о том, что банда Барлоу сожгла ферму возле Сан-Огастина. Бандиты убили хозяина и угнали скот.