Лэрри Макмуртри - Пустыня смерти Страница 11

Стоя на месте и не двигаясь, он услышал где-то рядом непонятный звук и, резко обернувшись, увидел в трех шагах от себя барсука. Тот неуклюже ковылял мимо, не разбирая дороги. Стрелять в барсука Гас не стал, но пнул его ногой, обозлившись на зверя за то, что тот напугал его. Барсук действовал ему на нервы. Внезапное появление животного заставило Гаса вернуться назад на свой пост. Ночная прогулка не принесла ему ничего. К тому же его раздражало поведение Калла, который остался глухим к его уговорам и не составил ему компанию.

Возвращаясь, Гас на ходу стал придумывать, что бы такое порассказать друзьям о своем ночном приключении, чтобы те лопнули от зависти. Огонек костра все еще не показывался. Может, оттого, что рейнджерам было лень подкинуть в огонь пару-другую поленьев. Гас подумал, верное ли направление он взял. В кромешной тьме, когда на небе не сверкало ни звездочки, было трудно рассмотреть ориентиры на местности, да и вряд ли таковые имелись в этой глухомани. Четко слышался гул реки, текущей где-то впереди, но извилистая река разделяется здесь на ряд рукавов, так что если принять за ориентир реку, то вполне можно забрести в сторону от бивака на несколько миль. Тогда можно прозевать и завтрак или что там подадут вместо завтрака.

В это время снова завыл волк. Гас подумал, что это, видимо, все же настоящий волк. Просто при нудной службе в боевом охранении хотелось бы думать, что это индеец из команчей. Гас даже почувствовал раздражение. Своим вытьем волк сбивал его с толку и теперь Гас стал опасаться, что все-таки заблудился. Он всегда полагал, что у него прекрасное чувство ориентировки. Даже когда очутился у грязного бара посреди Миссисипи, и то не растерялся, а направился прямиком в Дубьюк. Никто не спорит — найти Дубьюк было несложно, ведь он стоял на самом виду: на высоком берегу, да еще на открытой равнине. Но между ним и рекой росли густые заросли ивняка и труднопроходимый подлесок. Если бы он в тот момент был здорово пьян, то вполне мог бы заблудиться и поехать в Сент-Луис или в какой-нибудь другой город. Но он направился прямо в Дубьюк и там выпросил у буфетчика на опохмелку целый кувшин пива — плыть пришлось на старом судне, где все страдали от жажды. Айовское пиво оказалось на вкус отменным.

Теперь перед ним не Миссисипи и не отвесный берег. Тут можно вышагивать целый месяц в любом направлении и не увидеть не только городка размером с Дубьюк, но даже и буфетчика, готового отдать целый кувшин пива тому, кто появился со стороны и попросил попить. Оружие Гас заимел всего три недели назад и пока еще не поразил ни единой цели, хотя и мечтал подстрелить дикую индейку, которых водилось видимо-невидимо вдоль берегов Колорадо. Он мог бы обойти весь Техас, пока не обессилит от голода из-за того, что в этой местности не водятся звери, каких полно в Теннесси. Там охотиться труда не составляло, поскольку повсюду бродили олени, такие же ручные и жирные, как местные коровы. Он уложил двух или трех таких оленей с заднего крыльца старого дома, а вот здесь, в Техасе, олень нипочем не подпустит к себе человека ближе чем на милю.

Гас на минутку остановился и прислушался. Иногда рейнджеры пели по ночам — когда напивались мескаля, то орали во все горло и рыгали ночь напролет. Он подумал, что если внимательно прислушается, то обязательно различит звук губной гармошки Джоша Корна или другие звуки. Черномазый Сэм, к примеру, когда изрядно надирался, иногда распевал во всю глотку псалмы, которые любят петь черномазые. Голос у Сэма был сильный, разносился далеко окрест, даже если тот пел вполголоса.

Но как только Гас остановился, кругом повисла полная тишина, такая, что у него даже в ушах зазвенело. К тому же сгустилась темень хоть глаз выколи. Гас не видел ничего, кроме временами мелькающих вдали зарниц. Это были отблески молний, при вспышках которых он и заметил приготовившегося к прыжку барсука, отчего у него сильно напряглись нервы.

Гас сделал несколько шагов и остановился. В конце концов ночь не будет тянуться вечно, и он не успеет отойти от лагеря на приличное расстояние. Лучше всего в данной обстановке, видимо, завернуться в пестрое пончо, приобретенное в Сан-Антонио, и соснуть несколько часов. А когда займется заря, он доберется до лагеря за несколько минут. Если же продолжать движение, то можно бродить по кругу, заблудиться так, что никогда не найти дорогу назад. Так что самым разумным было бы ждать. Можно, конечно, закричать в надежде на то, что Вудроу Калл откликнется на зов, но тот слишком туп и не двинется со своего поста. Он даже может не догадаться крикнуть что-нибудь в ответ.

Вспышки молний, похожие на выстрелы пушек при салюте, приблизились. Нет, надо все же набраться терпения, наметить направление и двигаться в момент вспышек. На лицо упали первые капли дождя. На западе, не так далеко, послышался шум сильного ливня. На мгновение Гас припал к земле, закрывая пончо от дождя. Ярчайшая вспышка молнии озарила все небо и на мгновение стали видны, словно в яркий солнечный день, бескрайние прерии. И все же Гасу не удалось заметить вокруг ничего знакомого — ни реки, ни костра, ни кустарника, ни Калла.

Даже не завернувшись в пончо, он вскочил и быстро зашагал по полынным кустам. Сперва Гас решил стоять на месте — так было бы разумнее, но внутренний голос говорил ему, что надо двигаться побыстрее, даже бежать. Он остановился на секунду, чтобы поставить на предохранитель курок пистолета. Гас боялся нечаянно прострелить на ходу ногу, как прострелил палец молодой Рип Грин. Затем опять поспешил вперед, переходя на бег.

Гас догадывался, что запаниковал. Чувство, охватившее его и заставившее вскочить и бежать, был страх. Ощущение оказалось таким неожиданным и незнакомым, что сперва он даже и не понял, что это такое. С раннего детства ему редко приходилось чего-нибудь бояться. Скрипучие полы в старом сарае семейной фермы вынуждали его думать о привидениях, поэтому, будучи еще маленьким, он всячески избегал там появляться, даже под угрозой порки за отказ пойти туда, чтобы что-то сделать. Ну а после тех далеких дней ему крайне редко доводилось встречаться с чем-то таким, чего следовало бояться. Как-то раз в Арканзасе он напоролся на медведя, пожиравшего задранную лошадь, и даже не испугался, а лишь с опаской обошел его — в тот момент у Гаса не было при себе оружия, и он достаточно хорошо представлял себе, что с медведем ему не справиться. По мере того, как он взрослел, ему лишь изредка приходилось сталкиваться с настоящей угрозой для своей жизни — скажем, такой, как тот арканзасский медведь.

Теперь настоящий страх заставлял его учащенно дышать и бежать, спотыкаясь, — кто-то был совсем рядом, кого он пока еще не сумел разглядеть. Когда он сказал, что волк мог оказаться индейцем, он просто беззаботно шутил, потешаясь над Каллом. Почувствовав неясное беспокойство, Гас захотел тогда немного поразмяться и походить. Если бы ему попался при этом золотой рудник, — значит повезло. Тем не менее он не задумывался всерьез, что может встретить на пути индейца, никакого желания наткнуться на команчей или представителей любого другого племени у него не было Ему просто хотелось подзадорить Калла и посмеяться над ним. Ни разу в жизни ему еще не доводилось увидеть живого индейца команча, он даже не мог четко представить себе его образ и, конечно же, думать не думал, что индеец мог бы оказаться таким же огромным или свирепым, как тот медведь.