Евгений Костюченко - Блюз для винчестера Страница 12

— Нет, — покачал головой Степан. — Шкуры я отдам профессору. А лошадь и оружие — тебе.

— Лошадь я возьму, — согласилась Саби. — Оружие разделим поровну. Если тебе все равно, то я возьму "спрингфилд", а винчестер и кольты оставь себе.

— Это у вас называется "разделить поровну"?

Степан Гончар взвесил на ладони мешочки с монетами. Все они показались одинаковыми по весу, а внутрь он даже не стал заглядывать. Один кисет он опустил в карман.

— Деньги мы тоже разделим "поровну", — сказал он, вложив три оставшихся мешочка в руки девушки. — Совсем забыл, я же должен отдать чеки. Один чек за каждую пару шкур. Сколько их там?

Они подошли к серой лошади, которая смирно стояла в сторонке, и пересчитали шкуры, свисавшие из-под седельной сумки. Двенадцать пар. Все с берестяными бирками, на которых были выжжены какие-то линии и фигурки. На другом боку лошади висели еще две связки, в каждой по десять шкур. Все они тоже были с бирками.

— Я знаю, чьи это бобры, — сказала Саби, разглядев рисунки на бирках. — На Верхнем болоте стояла семья Во Гон Бью. Он не мог продать эти связки. Значит, он убит. Значит, мне незачем уходить на Верхнее болото.

Степан вспомнил, о чем говорили убийцы, и спросил:

— Почему они назвали этих бобров золотыми?

— Не знаю.

— Как думаешь, профессор поймет, что тут написано?

— Он поймет, — сказала Саби и напомнила: — Чеки. Двенадцать чеков.

— Здесь больше шкур.

— Моих только двенадцать пар.

Гончар достал блокнот и отсчитал дюжину страниц. Он присел, положил блокнот на колено и складным ножом аккуратно отрезал чеки.

— Хороший нож у тебя, — сказала Саби, пряча листки в рукав. — Такие не продаются в нашей лавке. Я никогда не видела таких. Даже у хозяина, а у него много ножей.

— Извини, я не могу отдать его тебе. Это память.

— Память об умершем родиче?

— Вроде того. Ну, давай сворачивать твои палатки.

— Зачем? — Саби вдруг закашлялась, зажимая руками рот, а потом отвернулась и выплюнула на снег сгусток крови. — Зачем нам палатки? Одной мне не справиться с ними. Не собрать, не поставить. Когда мы их ставили, нас было два десятка. Пять мужчин, десять женщин, три лошади. Теперь я осталась одна. Зачем нам палатки? Когда дойдем до родичей, они дадут нам палатку.

— Как же ты будешь до них добираться? А спать где в дороге?

— Как обычно. На снегу, у костра.

Они навьючили на лошадь два мешка с мясом и нехитрым скарбом, несколько скатанных одеял, а потом помогли забраться в седло малышам. Саби шла впереди, ведя лошадь в поводу. Степан шагал сзади, увешанный оружием. Винчестер Сиплого он держал в руках.

"Как только выйдем из леса, надо будет избавиться от всего этого арсенала, — думал Степан Гончар. — Оставлю только дробовик. А с этими стволами я выгляжу как самый натуральный гангстер. Лишь бы не напороться на полицию. От американских ментов не отмазаться. Меня и слушать никто не станет, скрутят и посадят".

Когда они вышли из леса на узкую дорогу, Саби остановилась.

— До станции одна миля, — сказала она, показав рукой направление. — Иди по дороге и за поворотом увидишь дым над лесом. Прощай, Стивен.

— Почему бы тебе не пойти со мной? — спросил он. — Зачем ночевать на снегу, если рядом есть жилье? У нас есть деньги, мы заплатим за постой. Купим все, что тебе нужно. Мне кажется, что ты больна. Мы вызовем врача. И детям тоже лучше переночевать под крышей. Разве не так?

Она хотела что-то ответить, но закашлялась и снова выплюнула кровь на снег.

— Ты странный белый, Стивен, — сказала она, обтерев губы рукавом. — Я никогда не слышала такую речь. И никогда не слышала от белого человека таких слов. Прощай.

Она потянула за повод, и послушная лошадь сошла вслед за ней с дороги, уходя все дальше и дальше в лес.

5. ПО ТУ СТОРОНУ ВРЕМЕНИ

Оставшись один, Степан Гончар разложил на снегу все свое оружие: винчестер, дробовик и три револьвера. Надо было бы избавиться от лишнего груза, потому что Степан уже основательно пропотел под тяжестью бобровых шкур. Но он чувствовал, что не может отказаться от таких ценных и красивых вещей.

С дробовиком все ясно. Он так и останется висеть на плече. Но что делать с револьверами?

Три кольта были похожи один на другой, как три брата. Но судьба у этих братьев сложилась по-разному, и это отразилось на их облике.

Револьвер Сиплого отличался изысканной отделкой. Он был иссиня-черным, с перламутровыми вставками на щечках деревянной рукоятки, которая имела на внутреннем изгибе выемки под пальцы. Гончар не удержался и потянул револьвер из черной кобуры. Оружие выскользнуло так легко, словно само прильнуло к ладони. Кольт был тяжелым, но удивительно удобным, и, вытянув руку, Степан смог оценить его великолепную балансировку. Его немного удивило, что на стволе не оказалось мушки. Приглядевшись, он обнаружил у самого дульного среза едва заметный светлый след. Мушка была спилена, по всей видимости для того, чтобы можно было носить револьвер в кармане или за поясом и выхватывать, не боясь, что ствол зацепится за одежду. А прицеливаться на близком расстоянии можно и по стволу.

Нет, такое изысканное оружие Гончар не мог выбросить в глухом лесу. Он нацепил пояс обратно и обмотал шнурок вокруг бедра, чтобы кобура плотно прилегала к ноге.

Напарник Сиплого, Гомес, оставил после себя два потертых до блеска револьвера с длинными стволами, нелепыми кургузыми курками и потеками ржавчины в выемках барабанов. Рукоятка старого кольта была отделана какой-то липкой резиной, и Гончар взялся за нее, преодолевая отвращение. Но оказалось, что револьвер плотно сидит в ладони, а подпиленный курок очень удобно взводить большим пальцем. Похоже, что все в этой конструкции рассчитано на мощный патрон. Резина погасит жесткую отдачу, а прицельное устройство позволит вести меткий огонь на большой дистанции. Разве мог Степан отказаться от такого преимущества? Он вздохнул и связал обе кобуры Гомеса поясом, а потом вместе со связками бобровых шкур перекинул через плечо. По крайней мере, теперь избыток вооружений не будет бросаться в глаза каждому встречному.

Ну а что прикажете делать с винчестером? Семь бед — один ответ, решил Степан и зашагал дальше по дороге, сгибаясь под тяжестью груза и держа винчестер в руках.

Оглянувшись, он различил за редкими деревьями силуэт лошади. Ему показалось странным, что девушка, так решительно направившись в лес, успела отойти совсем недалеко. Он пригляделся и увидел, что лошадь стоит на месте. Две маленькие фигурки возвышались над седлом. Но Саби не было видно.

Гончар стоял и смотрел на лошадь за деревьями. В воздухе закружился мелкий снег, и за его дрожащей сеткой уже трудно было разглядеть что-нибудь. Но темное бесформенное пятно оставалось неподвижным.