Евгений Костюченко - Блюз для винчестера Страница 16

— Делать ему нечего, — проворчал рыжебородый. — Целиться надо точнее, а не ловчить.

— Да он ведь почти слепой, потому и ходит с дробовиком, — сказал Капрал. — И никогда не ездит один. Где Гарри, там и Дуглас Бакстер.

— Что они тут делают, Эрни?

Трактирщик пожал плечами:

— Их здесь нет.

Все четверо одновременно повернулись к Степану:

— Эй, моряк! Это твой ствол, выходит?

Степан Гончар оторвал взгляд от своей стопки и оглядел гостей.

— Этот дробовик принес сюда я, — медленно сказал он. — Гарри Хук придет за ним. Если вы хотите его увидеть, джентльмены, вам придется подождать его здесь.

Гости переглянулись.

— Не думаю, что Гарри кинется в мои объятия, — сказал Капрал. — В прошлом году мы расстались с ним довольно холодно.

— Холодно? Да вас еле разняли! — заржал рыжебородый. — Послушай, моряк, зря ты связался с этой парочкой. Они вечно нарываются на неприятности. Ты ведь не из таких, я же вижу. Сидишь спокойно в кабаке, пропускаешь стаканчик за стаканчиком и не суешь свой нос в чужие дела. Верно? А Гарри с Дугласом вечно лезут куда не просят. Ты ведь не такой?

— Я не лезу в чужие дела, — согласился Степан.

Трактирщик Эрни постучал ложкой по сковороде:

— Похоже, что вы не слишком голодны. Но если надумаете пожрать, то рассчитывайте только на бекон с фасолью.

— Можно и подкрепиться, — сказал Капрал. — Время у нас есть, отчего бы не перекусить. А почему почта заперта?

— Откуда мне знать, — буркнул Эрни.

— Заперлись и не выглядывают, — насмешливо говорил Капрал, стоя у окна и растирая ладони. — Может быть, их кто-то напугал? Почему они даже ставни опустили, Эрни?

— Пускай делают что хотят, меня это не касается. — Трактирщик частыми ударами шинковал лук на доске. — Я в их сторону даже не смотрю. Пускай хоть в землю зароются, я и не замечу, пока прохожие не скажут.

Степану очень хотелось выбраться из-за стола и подняться наверх, к своему угловому номеру. Он жалел, что не сделал этого раньше. Лихая четверка то и дело поглядывала на связки бобровых шкур, лежавшие на лавке у стены, и от этих взглядов Степану становилось все тяжелее на сердце.

"Нет, нет, пока не стоит волноваться. Если это и в самом деле бандиты Фрэнка Юдла, то они собираются двигать за границу. Там они спокойно займутся привычным делом — будут грабить и убивать. Следовательно, им незачем тащить с собой тяжелые шкуры. Что с ними делать на Территории Дакота? Меха надо везти совсем в другую сторону. Например, в Нью-Йорк, или Чикаго, или, на худой конец, в Миннеаполис, где есть такая замечательная типография. Меха ценятся в больших городах, а Фрэнк Юдл предпочитает безлюдные просторы. Нет, эти парни не тронут моих бобров", — успокаивал себя Степан Гончар.

Тем временем гости затеяли новый спор, на этот раз о решении земельного вопроса. Все земли к западу от Миссисипи рыжебородый предлагал поделить на равные квадраты и закрепить за каждым гражданином Соединенных Штатов, будь он хоть чикагцем, хоть бостонцем. Сегодня на этих участках никто не живет, но со временем в Америку понаедут новые иммигранты. Чтобы не стеснять коренных жителей американских городов, любой приезжий сможет арендовать у любого американца свободный участок на Западе. Скажем, на 99 лет, с правом последующего выкупа. Не пройдет и двадцати лет, как все мы станем миллионерами, и для этого даже не придется задницу от кресла отрывать, доказывал рыжебородый.

Но Капрал считал, что этот замечательный проект никогда не осуществится. Причин тому было много. Например, никто точно не знал, какие, собственно говоря, "земли" находятся между Миссисипи и Тихим океаном. Никого не удивило бы, если б там обнаружились племена людей с собачьими головами или стада драконов. Никто не знал, какие сокровища могут хранить в себе эти земли. Сдать их в аренду — а вдруг там золото лежит на поверхности?

Да и в федеральном правительстве сидят деловые ребята. Уж они-то свою выгоду не упустят. Совершенно незачем дарить землю каждому городскому пьянице, чтобы он стал миллионером. Гораздо справедливее самим присвоить все эти угодья, объявив их государственной собственностью. А если краснокожие будут возражать, то мы их внимательно выслушаем и торжественно заключим новый договор о границе. Бумагу для этого договора надо будет подобрать самую тонкую и нежную, чтобы приятнее было подтираться.

Бекон с фасолью ненадолго отвлек собеседников от глубокомысленной беседы. Под их чавканье и перестук ложек Степан встал из-за стола и подошел к стойке.

— Пойду проведаю свой выводок. Бутылку я прихвачу в номер, не возражаешь? — спросил он у Эрни. — Чтобы крепче спалось.

— Погоди, моряк! — позвал его Капрал, вытирая губы куском хлеба. — Есть разговор.

— Слушаю. — Степан повернулся к нему, опустив руки на пряжку ремня.

— У нас тут не так много развлечений. И мы не можем отпустить нового человека без того, чтоб сыграть с ним в карты. Ты же не откажешь нам в таком маленьком удовольствии? Просто покер, с детскими ставками. Согласен? Только не говори, что не играешь. Если ты моряк, значит, игрок. А если не моряк, то откуда твоя куртка? Ты явно выиграл ее в карты у моряка, а значит, ты дважды игрок.

Капрал говорил, приветливо улыбаясь, но смотрел не в глаза Степану, а на его руки.

"Он боится меня, — понял Гончар. — Они все боятся меня. Им виден кольт в кобуре, и они не знают, что еще может скрываться под курткой. Здесь принято бояться незнакомцев".

Отказываться от безобидного предложения было глупо. В покер Степан играть умел, хотя предпочитал преферанс. Никаких других занятий во время ожидания доктора Фарбера не предвиделось. Сыграть в карты стоило хотя бы ради того, чтобы не свихнуться со скуки и не забивать башку бессмысленными вопросами.

— Я не игрок, — сказал он, — но почему бы не посидеть с приличной компанией? Во что тут у вас играют — "с прикупом" или "открытый"?

7. КАРТЫ, ДЕНЬГИ И СТВОЛЫ В УГЛУ

У игры есть правила, а у игроков — традиции. Трактирщик Эрни, как хозяин заведения, взял на себя труд ознакомить мистера Питерса с местными традициями и напомнить общепринятые правила.

Первым делом договорились играть до шести часов вечера. С последним ударом настенных часов игра останавливается, и все раскрывают свои карты. Гончар счел такую традицию вполне разумной. Потому что больше всего в карточных играх его раздражала бесконечность реванша.

Играть здесь было принято двумя колодами, с черной и с красной рубашкой. Это тоже понравилось Степану, потому что пока одна колода находилась в игре, другая тасовалась и готовилась к следующей сдаче.