Макс Брэнд - Золотая молния Страница 22

— Это желтая волчица и ее сын… И Птицелов, конечно, и Белоногий, и Скользун, и старый Том, и…

— Если старый Том там, — перебил старик, — он удержит остальных в подходящем укрытии.

Его прервали полдюжины выстрелов, прозвучавших очень быстро один за другим.

В ответ раздался очень высокий, тонкий волчий вой.

— Попали в одного! — проговорил Оливер, почти не дыша, затем резко остановился. Его лицо побледнело и застыло от ярости. — Я иду за ними! — закричал он.

— Ты останешься со мной! — объявил Питер, повернулся к молодому человеку, схватил его за руку и повторил: — Ты останешься со мной!

Рейнджер вдруг в первый раз перестал наблюдать за юношей и внимательно посмотрел на старика. В его лице он заметил смертельный ужас. Был ли это страх перед незнакомцами? Нет, скорее другое. Возможно, даже более чем возможно, во всяком случае, так показалось Рейнджеру, отец боялся, что не сможет справиться с сыном.

Сейчас он, казалось, еще всецело руководил действиями молодого человека. Оливер не пытался вырваться из его цепкой хватки. Он, безусловно, слышал отца и даже внимательно всматривался в лицо старика, когда тот говорил, но мысли его, несомненно, были далеко отсюда — там, где звучали выстрелы и раздавался волчий вой.

А он не прекращался — высокий, плачущий.

— Не убили… Ранен, но не смертельно… — неожиданно произнес юноша. — Ранен тяжело. Они попали в него, но он выживет. Я пойду, чтобы их встретить. Остановлю их. Я буду охотиться на них точно так же, как они охотятся на бессловесных зверей…

Внезапно Питер Кроссон освободил руку сына:

— Беги к дому! Беги! Приготовь топоры. У нас есть оружие на случай опасности. Беги и приготовь все. Должно быть, не обойдется без драки.

Оливер кивнул и бросился прочь. Рейнджер проследил, как юноша удалялся длинными, бесшумными прыжками.

Старый Кроссон заторопился за ним шаркающей рысцой, но конечно же не мог поспеть. Возраст давал себя знать, вскоре ему пришлось перейти на шаг. Рейнджер остался с ним. Он не мог бы объяснить, почему решил быть рядом со стариком, а не следовать за молодым.

Наклонив голову вперед и сжав челюсти, Питер Кроссон шагал вперед и первое время не говорил ни слова. И вдруг тихо пробормотал:

— Это тот самый день! Это тот самый день!

— Какой день? — удивился Рейнджер.

— День Мертвеца! — провозгласил Кроссон. — Разве вы не слышали? Разве вы не слышали его песнь в воздухе?

— Вы имеете в виду выстрелы? Знаете, волки не превращаются в мертвых людей, даже после того, как их убивают.

Старик бросил на него раздраженный взгляд:

— Вы такой же, как все остальные. Вы не поймете, не поймете. Они будут гладить его против шерсти. Они будут смеяться над ним, будут обращаться с ним как с дурачком, а потом… — Он замолчал и закашлялся так яростно, что даже остановился на несколько секунд.

За кого Питер Кроссон боялся? Кого, по его мнению, могли подвергнуть насмешкам?

Рейнджер не сомневался, что старик говорил о своем сыне.

— Я обещаю, что останусь с вами до конца, — серьезно произнес он. — И помогу уберечь его от опасности, если только смогу.

— Уберечь от опасности? — вскричал старик. — Опасности, которой он живет? Опасности, которой он дышит? В его жизни нет ничего, кроме опасности! Ее дух везде! Уберечь его от опасности? Да для него не существует опасности. Нет ни малейшей опасности. Только для других — для дураков! Вот для кого возникает опасность!

Старик вскинул руки. Пряди его длинной белой бороды разделились порывом ветра и теперь развевались над плечами. Кроссон наклонился вперед, чтобы двигаться быстрее.

Рейнджер ощущал в воздухе тайну и трагедию, хотя многое оставалось неясным. Впрочем, он догадывался, что в лесу стреляют вооруженные всадники, приехавшие, чтобы захватить ранчо и не сулившие Кроссонам ничего хорошего. Вероятнее всего, Сэм и Уалли вернулись со своими дружками, как и предполагал старик.

— Боже праведный! — воскликнул Левша. — Мне кажется, что вы больше боитесь за тех вооруженных всадников, чем за вашего парня!

— Бояться за него? А почему я должен за него бояться? Они не смогут причинить ему вреда! Во всяком случае, не пулями! Нет, не пулями!

Говоря это, старик тяжело дышал, а траппер почувствовал, как волосы зашевелились на его голове. Может быть, Питер Кроссон верит в колдовские чары, способные отвернуть свинцовые или стальные пули? Или во что-то в этом роде?

— Значит, ничего не может случиться, — на всякий случай подыграл он.

— Ха! Ничего не случится?! Они могут сделать пороховую дорожку. Нет, ее уже проложили раньше. Пороховая дорожка проложена очень давно. Достаточно только поднести спичку. И сегодня они поднесут эту спичку, зажгут огонь.

Кроссон глубоко вздохнул и потрусил дальше, почти задыхаясь, с глазами, вылезающими из орбит. Старик выглядел так, словно слишком много выпил. Несомненно, Питера Кроссона сейчас терзали величайшие душевные страдания.

— Поверьте мне, — начал Рейнджер. — Все будет в порядке. Они не станут применять оружие против безоружных людей. Не беспокойтесь о нем.

— Как же! — закричал старик. — Что же мне беспокоиться о них, кто бы они ни были? И эти дураки не знают. Они не понимают.

— Чего они не понимают?

— Что, если они подожгут его, он взорвется и разорвет их всех на куски. Эти идиоты едут на своих лошадях по минному полю, настоящему минному полю! Удара копыт их лошадей может быть достаточно, чтобы разбить их всех вдребезги — вознести их всех на небеса! А они этого не знают. Они продолжают ехать прямо!

Несколько секунд Левша не мог вымолвить ни слова. Затем решил, что возраст сильно сказался на умственных способностях старого Кроссона. И наконец, спросил:

— Почему вы послали его одного?

— Потому что я должен был придумать ему какое-нибудь занятие! Вот почему. Разве вы не видели? Он кипел от злости. Он сходил с ума. Его глаза налились кровью. Мне пришлось придумать ему хоть какое-то дело. Мне уже случалось делать это прежде. Я должен был дать работу его рукам, его мыслям и еще… — Старик совсем задохнулся от спешки, от своих переживаний, каждый его вдох превращался в стон. — Они не знают! — повторил он, тяжело дыша. — Им даже и в голову не придет. Они не могут себе представить, каков он. Никто не может — даже его собственный отец.

«Сумасшедший! — пришел к выводу Рейнджер. — Вне всякого сомнения, сумасшедший. Вообще перестал соображать. И спятил довольно давно, вот почему держит парня здесь в глуши, заставляет его жить в жалкой собачьей конуре. Вот в чем кроется настоящая причина!»

Они уже приблизились к дому, а из множества волчьих глоток вырывался новый сильный хор завываний. В ответ снова раздался треск винтовочного залпа, но вслед за ним не донесся вой умирающего хищника.